Chapter Text
Глава 8: Дворец младших братьев
В первый раз принц Салех совсем не старался. Даже не будь у Вонга живой стали, он заметил бы, что к сладкому запаху вина добавилась незнакомая горечь. С пальца скатилась в чарку крошечная стальная капля, подтвердила: яд. Вонг помедлил, глядя на доску для чатры. Глупо и скучно. Он поднес вино к губам, давая стали время вернуться. Подержал чарку — и отставил, как будто нашел верный ход. Дотянулся до красной колесницы, двинул ее в атаку. Салех делал вид, что следит за игрой, но не сводил взгляда с вина. Еще более глупо. Убирая руку от доски, Вонг задел чарку и вместе с принцем посмотрел, как расползается по ковру пятно. Подошел зверь, обнюхал пролитое вино и сделал такое движение лапой, будто пытался его закопать. Вонг взглянул на Салеха:
— Пусть принесут другое. На этот раз без яда.
В ответном взгляде принца сверкнула злость, но он молча тряхнул позолоченный колокольчик, вызывая прислугу. Вонг кивнул на доску:
— Твой ход.
С тех пор, как двор принца Салеха перебрался в Эльхабу, прошло три дня. За это время Вонг успел оценить уровень боевых навыков принца — невысокий, завести нескольких врагов — несерьезных, и заново познакомиться с соколицей Фирьял. Или ее стоило сразу отнести к врагам? Тогда оценивать их нужно было иначе.
С Фирьял он встретился утром в день отъезда. Слуга проводил Вонга в Далекий двор, откуда обитатели дворца отправлялись в путешествия. Большую часть груза отослали в Эльхабу накануне, но в просторном дворе было суетно. Слуги бегали с поклажей, верховые — гвардейцы Лунной стражи и несколько соколов посланника — сдерживали своих лошадей, вынуждали их переступать с ноги на ногу и крутиться на месте.
В Шангри лошади вместе с волами и ослами оставались уделом тех, у кого не было ни железных птиц, ни повозок на камнях. Здесь они были предметом гордости, дорогим и требующим ухода. Тонконогие беспокойные скакуны с расчесанными гривами и хвостами ничуть не походили на приземистых покорных лошадок, таскавших телеги с грузом по разбитым дорогам бедных провинций Шангри. Вонг отстраненно задумался: смог бы он удержаться в седле или нет. Вряд ли это было намного сложнее, чем управлять птицей, пусть она и была грудой кованого железа, послушной силе Потока. Но от ягуара лошади шарахались, пытались встать на дыбы. Одна чуть не сбросила всадника — сокола из рядовых, без камня на груди. Тот метнул в Вонга неприязненный взгляд.
Вонгу было плевать на любые взгляды. Всю ночь он провел в упражнениях с живой сталью, пытаясь вынудить ее принять нужную форму. В Садах тоски Юлия и Бабангида рассказали ему, как заставить крошечную каплю стали превратиться в сигнальную нить, прочную и едва ощутимую. “Рановато тебе, — сказала Юлия, — но попробуй. Если выйдет, то пригодится”. Нить у Вонга не с первого раза, но получилась. Стали на нее шло так немного, что недостаток не беспокоил, а о живом присутствии поблизости от себя она сообщала исправно. Однако сейчас нужна была не нить. “Без ошейника с цепью он погибнет”, — сказал сотник Адиль и был прав, но от мысли надеть на ягуара настоящий ошейник скручивалось все внутри. Так что Вонг поступил иначе. Он не выспался сам и надоел зверю — к утру тот начал огрызаться и скалить зубы, — но смог заставить его живую сталь проступить широкой полосой вокруг шеи. Когда-то Десмонд изображал этим способом татуировки аксумских пиратов. Теперь его сталь так же изобразила ошейник. Дело оставалось за цепью: порой зверя действительно стоило удерживать поближе к себе, чтобы никто не попытался причинить ему вред. В тонкую, но вполне заметную сторонним глазом цепочку Вонг превратил часть своей стали. Придать ей сложную форму оказалось заметно труднее, чем создать нить, но в конце концов у него получилось. Недостаток стали дергал болью левую руку от запястья до плеча. Но когда конец цепочки соединился с “ошейником”, Вонг ощутил, что сможет при нужде управлять живой сталью зверя — так же, как управлял раньше, загнав под шкуру иглу. Это его немного успокоило.
Утром во дворе, полном суетливых людей, беспокойных лошадей и шныряющих под ногами наглых дворцовых кошек, он понял, что старался не зря. Зверь крутил головой, то и дело напружинивал лапы, щурил глаза и фыркал, но шел рядом. Со стороны мерцавшая серым блеском цепочка и такая же полоса стали на шее, полускрытая черной шерстью, вряд ли выглядели надежными, но это Вонга не тревожило. Он прошел через расступившуюся подальше от ягуара толпу в поисках спокойного места, чтобы дождаться отбытия, — и в пустоте возле длинной низкой повозки лицом к лицу столкнулся с принцем Салехом и недавней черноглазой соколицей. Салех сжал губы и посмотрел мимо Вонга, девица сделала шаг вперед:
— Я Фирьял, — и коротко поклонилась, коснувшись ладонью сердца. Так здесь здоровались мужчины, женщины обычно склоняли голову.
— Меня ты знаешь, — сказал Вонг, решив обойтись без поклонов. — Я раньше уже слышал имя Фирьял.
Принц неприятно улыбнулся:
— Значит, ты слушал сказки. Так звали возлюбленную супругу султана Салмана.
Соколица помрачнела.
— Султан Салман был ночным колдуном, — резко сказала она. — Имя его жены не делает мне чести.
Салех собрался сказать что-то еще, но подошла служанка в голубом покрывале. Принц досадливо махнул рукой и отправился за ней, не оглянувшись на собеседников. Светлая госпожа Джилан хотела попрощаться с сыном без лишних глаз. Если бы не цепочка на запястье, Вонг послал бы следом осу. Сейчас нечего было и надеяться уследить за всей сталью сразу. Он с досадой сжал кулак, зверь сел на камни двора и обстоятельно почесался.
— Зачем ты таскаешь его за собой? — спросила Фирьял. — Его место там.
Движение подбородком указывало куда-то за стены дворца. Видимо, она имела в виду свободу.
— Он сам так решил, — равнодушно сказал Вонг. Фирьял скривилась, глядя на серый блеск стали вокруг шеи ягуара:
— Да, я вижу.
— Хочешь, чтобы он ходил здесь как пожелает? Ваши лошади боятся. Твой птенчик, — Вонг указал на сокола без камня, — чуть не свалился.
Соколица смерила его недобрым взглядом, отвернулась и велела слугам поторапливаться. Ей подвели лошадь, и Вонг внимательно проследил за тем, как она садится в седло.
Его самого вместо лошади ждала честь — или обязанность — составить компанию принцу в длинной и широкой, обитой узорчатой тканью повозке с низкими диванами по сторонам. Повозка, судя по отсутствию упряжи, должна была двигаться сама по себе. Может быть, ее несли те самые летучие ковры, в поисках которых местные заглядывали под днище ровера.
Ягуар забрался в повозку прежде Вонга, легко перепрыгнув через борт, и разлегся на ковре, укрывавшем пол. Никого это не обеспокоило. Значит, султан Вахид действительно велел не чинить зверю препятствий, пока тот не угрожает наследному принцу.
Салех явился, когда все уже было готово к отбытию. С недовольным видом вошел в повозку, перешагнул вытянутый во всю длину хвост зверя и уселся в противоположном углу. Напутствие, полученное от матушки, его не порадовало.
Слуги закрыли распахнутую до сих пор дверцу, и Вонг едва не вздрогнул от неожиданности. Повозку окаймляло серебро, и дверца, закрывшись, замкнула контур.
Отделка бортов не выглядела новой. Значит, это сделали не в последние дни. Защита от нападения извне?.. Серебряный контур не спасет от прямого удара силой Потока, но сможет отклонить слабое рассеянное воздействие. Так волосяная веревка отпугивает змей и скорпионов. Вонг всмотрелся в одежду принца, такую же чрезмерно роскошную, как накануне. Золотое и серебряное шитье покрывало весь кафтан. Вероятно, серебряный узор сплетался в такую же неразрывную сеть, как на его собственной одежде. В серых с белым одеяниях соколов могло прятаться сколько угодно серебра, скрытого от взгляда. От кого они так старательно защищаются — от ночных колдунов, которых вырезали много лет назад? Силу Потока здесь считают действиями духов. Может ли быть так, что в Эраншаре, который давно лишился сильных магов, сила существует сама по себе, без людей, способных принять ее и управлять ею? Тогда в попытках защититься серебром есть смысл.
Задумавшись, Вонг едва замечал дорогу. Все равно смотреть было не на что: обзор перекрывал конный отряд, окруживший повозку так, будто охрана принца ожидала атаки в любой момент.
Повозка двигалась плавно, то и дело слегка покачиваясь. Управлял ею возница, сидевший спиной к пассажирам. Его скамья была приделана к борту снаружи, вне серебряного контура. Он монотонно бубнил что-то, не на миг не переставая: командовал “духами” или чем бы то ни было, двигавшим повозку. Силы Потока Вонг не ощущал, но внутри контура и не смог бы ощутить.
Зверю надоело лежать, он поднялся, потянулся. Мягко переступил лапами, удерживая равновесие. Осмотрелся по сторонам, выглянул за борт. Вонг вспомнил, как стремительно он метнулся из ровера, когда увидел косулю. Сейчас сталь удерживала его на месте, так что он потоптался немного и сел рядом с Вонгом. Привалился боком к ногам, уложил тяжелую голову на колени и закрыл глаза.
— Он тебя любит, — сказал Салех. Все это время он молча наблюдал за ягуаром. — Зачем ты держишь его на цепи?
Он спрашивал о том же, о чем недавно спросила Фирьял, но совсем иначе.
— Чтобы твои слуги поменьше боялись.
— Мне все равно, — бросил Салех. — Пускай боятся, — и снова отвернулся, уставился в пустоту.
Вонг погладил зверя между ушей, подумал: прости меня, — но убирать стальную цепочку не стал. Неизвестно было, чего ожидать от Эльхабы.
Эльхабу называли "дворец младших братьев". Столетиями султаны отправляли сюда младших сыновей — подальше от старших, наследных. Здесь они жили, иногда с матерями, иногда без, если султан оставлял наложницу при себе. Здесь они и умирали. "Младшие братья живут недолго". Похожий на россыпь драгоценных игрушек многоцветный дворец, окруженный белыми стенами и густой зеленью садов, видел немало смертей. Преждевременная кончина Салеха бин Маарифа должна была стать следующей. По крайней мере, этого хотел его брат, мягкосердечный и послушный воле небесного посланника султан Вахид.
Самого Салеха никто бы не назвал ни мягкосердечным, ни послушным, пусть он и подчинялся решениям султана. Больше всего он походил на избалованного ребенка. Таким был принц Ниран, младший сын короля Хана и единокровный брат Вонга: капризный, ни в чем не знающий отказа и быстро забывающий собственное недовольство. Но принцу Нирану было десять лет, а не пятнадцать.
Глядя на Салеха, Вонг скрывал недоумение. Порой оно сменялось любопытством.
— С этой башни свалился принц Фейсал, младший брат султана Харуна, — безмятежно говорил Салех в день приезда. Ни с того ни с сего он решил сам показать Вонгу дворец. Когда зверь пошел следом, Салех покосился на него без капли тревоги. Вонг коснулся “ошейника”, сделал такое движение, словно отстегивал цепь. Собрал живую сталь в кулак и позволил ей незаметно вернуться в ладонь, притворившись, что прячет цепочку в карман.
Салех указал в другую сторону:
— Вон там, в беседке, принца Рахима укусил скорпион. Далеко в саду есть озеро, там утонул принц Усман... Или нет, — он задумчиво возвел глаза к небу, — кажется, его утопили в ванне.
— Это трудно, — заметил Вонг.
— Ничуть, — откликнулся Салех, — если сперва перерезать горло. А в озере утонул принц Мюрад. Я перепутал.
Он должен был понимать, что его ждет такая же судьба. Чего он добивался? Хотел показать, что знает и не боится? Или наоборот — не мог справиться со страхом? Его говорливость странно контрастировала с глухим молчанием, в котором он провел всю дорогу от Кусура до Эльхабы.
— А здесь, — Салех махнул на пустую лужайку среди густых цветущих кустов, — принц Самир, последний сын моего отца, умер от пятнистой хвори. Вместе со своей матерью, ее слугами и прислужницами.
— От хвори? — переспросил Вонг. — Что, прямо здесь?
— Тут стоял дом. Когда они все умерли, матушка велела его сжечь.
Вонгу стало интересно.
— Что за хворь?
— Мор. Я плохо помню, я был еще мал. Матушка говорила, его принес ветер из пустыни. Или вода в колодцах. Или духи. Если заболел, покрываешься пятнами, потом они гниют, потом умираешь.
— Так принц Самир умер от болезни? — переспросил Вонг. Салех облизал губы, метнул взгляд в сторону лужайки.
— Да. Когда пришла хворь, мы жили здесь. И Азра, мать Самира, тоже. Он был младенец, я его не видел. Когда матушке доложили, что в городе есть больные с пятнами, она велела закрыть ворота дворца. Никого не впускать и не выпускать.
— А провизия? — машинально спросил Вонг. Встретил непонимающий взгляд Салеха, поправился: — Что вы ели?
Салех поймал тонкую косицу, скользившую по его плечу, покрутил в пальцах бусину.
— Во дворце всегда есть запасы. Но тогда здесь осталось совсем мало людей. Матушка отослала прочь многих слуг, у кого были семьи.
Разумно. Оставить тех, без кого не обойтись, и не кормить лишние рты.
— Как же заболел принц Самир?
— Заболела служанка Азры. Она была сама виновата. Азра. Ей хотелось сладостей, каких во дворце не было, и она ослушалась матушку. Разузнала про потайные ходы под стенами, послала служанку на базар. Та вернулась и через день слегла.
Салех замолк и поглядел на лужайку. Низко пролетела птица: ловила кого-то. Упала в траву, зашуршала там. Зверь рядом с Вонгом приник всем телом к земле, под шкурой перекатилась волна: он готовился к прыжку.
— Что было дальше? — спросил Вонг, глядя на ягуара.
— Матушка приказала всем, кто был вокруг Азры, и ей самой переселиться из дворца сюда. В отдельный дом. Она была главнее, Азра подчинилась. Ее крыло во дворце заперли, чтобы туда никто не входил. Их отсюда не выпускали. Дали им еды. Но они все умерли. — Принц опять облизнул губы, утер их запястьем. — Тогда матушка велела здесь все сжечь. А крыло Азры стояло закрытым еще год. Сейчас оно открыто, но в нем никто не живет. Почему ты спрашиваешь?
— Любопытно, — пожал плечами Вонг. Решительность Джилан Кружевницы вызывала уважение.
Зверь сорвался с места, длинным прыжком простелился над травой. Хруст птичьих косточек был едва слышен. Салех приоткрыл рот, наблюдая за его прыжком. Вдруг сказал:
— Он ведь у тебя не холощеный.
— Это несложно заметить, — сухо согласился Вонг. Обсуждать стати зверя с принцем не хотелось.
— В зверинце в Кусуре есть пантера, — оживился Салех. — Я велю ее привезти сюда. Он ее покроет, будут котята. Если их держать при себе с рождения, вырастут совсем ручные…
— Нет, — оборвал Вонг, не успев подумать. Салех посмотрел на него с недоумением. Вряд ли он часто получал отказы.
— Почему?
— Он не для этого, — сказал Вонг: никакого другого ответа в голову не пришло. Зверь уже возвращался, отплевываясь от пуха и перьев. Сел неподалеку, принялся умывать морду лапой. Салех наморщил лоб — удивился:
— Зачем ему блюсти целомудрие? Он все равно не попадет в небесное воинство, не то что в соколиный отряд.
— Что за соколиный отряд?
В небесное воинство, Вонг уже знал, здесь попадали те, кто умер. Салех моргнул, кивнул сам себе:
— Ты же чужеземец, где тебе знать. Это небесный отряд для лучших воинов посланника, самых верных. До смерти они все делают во имя его и не предаются утехам. Не пьют вино, не ложатся ни с женщиной, ни с мужчиной, не наживают добра.
— Соколы все такие? — спросил Вонг. Салех незнакомым жестом поднес к лицу ладонь, будто прикрывал рот от взгляда сверху. Громким шепотом ответил:
— Считается, что так.
Вонг усмехнулся. Эта усмешка отразилась в прищуренных глазах принца. Потом тот отвел взгляд, уронил руку и уставился на зверя. Ягуар уже закончил стряхивать с морды перья, уселся поудобнее и вылизывал яйца. Вонг стиснул зубы, глядя, как ходят под языком тяжелые шары, покрытые черной шерстью. Мешать ему делать свои звериные дела или требовать от принца не пялиться было бы одинаково глупо.
“Николас, ты же не станешь ревновать меня к кошке?..” Салех был прав: не было причин лишать ягуара того, чего могла потребовать его природа.
— Пускай ее привезут, — сказал Вонг. — Твою пантеру.
Но настроение принца уже переменилось.
— Мне без нужды твои одолжения, — огрызнулся он. — Обратно сам найдешь дорогу, мне надоело.
Не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал в сторону дворца. Зверь посмотрел ему вслед и снова занялся мытьем.
Сухой стук вернул Вонга к доске для чатры. Салех недовольно переставил осадную башню туда, где ее ждал удар катапульты: другого выбора Вонг ему не оставил. Если бы принц меньше злился из-за неудачи с ядом, он разгадал бы маневр на пару ходов раньше. Вонг молча забрал выигранную фигуру с доски и предоставил Салеху думать над следующим ходом. Принц оглядывал фигуры, трогал то одну, то другую. Покачал визиря и султана — раздумывал, не пора ли отступать. Тем временем скрипнула дверь: явился Инсар, личный слуга принца. С поклоном поставил возле доски кувшин и две чистых чарки, разлил вино в обе. По бесстрастному смуглому лицу невозможно было понять, знает он об отраве или принц справлялся без него. Евнух Назым отрекомендовал Инсара как “преданного нашему принцу — в той мере, в какой ему стоит быть преданным”, так что доверять ему Вонг не стал бы в любом случае. Но предпочел бы точно знать, кто исполняет тайные поручения Салеха, кто докладывает о его выходках и капризах султану Вахиду, а кто — Джилан Кружевнице. Несколько имен соглядатаев евнух назвал, но Вонг был уверен, что это мелкая рыбешка. Внимательно слушая рассказы Назыма, он заподозрил, что при дворе Салеха нет никого, кто служил бы только одному господину.
В первый же день в Эльхабе Вонг прошелся по дворцу, оглядел его сводчатые коридоры и просторные залы, отделанные цветным камнем. Запомнил, где чьи покои, где кухня, кладовые и конюшни, казармы стражи и помещения для слуг. Вечером, закрывшись в отведенных ему комнатах, он отправил стальную осу послушать разговоры. Здесь его тоже поселили в отдельном крыле, обеспечив зверю выход в заросший сад. Пока ягуар гулял сам по себе, Вонг успел узнать, о чем болтают на кухне, аккуратно пересчитал гвардейцев в казармах и наложниц в гареме Салеха — и те, и другие скучали и развлекались играми и болтовней. Наложницы при этом пили сладкие наливки, гвардейцы — вино и какую-то ядреную настойку. Еще он обнаружил, что за девицами шпионит гаремный евнух. Шпионить он должен был по долгу службы, а вот теребить свой лишенный яиц хер ему полагалось вряд ли. Об этом занятии Вонг догадался по шороху одежды и тихим влажным звукам движения кожи по коже, поморщился, но послушал еще, чтобы убедиться окончательно. Это пригодилось ему на следующий же день. Евнух Гафур — мелкий безбородый человечек — встретился Вонгу в саду и принялся рассуждать, что дикому зверю не место во дворце. Он опасен, говорил Гафур, от него одни хлопоты. К тому же он безмозглая тварь, с ним может что-нибудь случиться, и тогда...
— Тогда, — сказал Вонг, — я найду того, кто будет в этом виноват. И он умрет медленной мучительной смертью.
Евнух посмотрел недоверчиво:
— Как же ты его найдешь?
— Так же, как узнал, чем ты занимаешься, когда присматриваешь за гаремом, — сухо сказал Вонг.
Гафур стрельнул глазами по сторонам и отступил без единого слова. Вонг видел, что нажил себе врага. Еще он видел, что этот враг труслив. И бояться должен не только самого Вонга — защищать зверя ни с того ни с сего взялась Фирьял. Это Вонг тоже подслушал: столкнувшись с Фирьял в коридорах дворца, евнух втянул ее в разговор о новом учителе принца. О нем самом соколица отозвалась без приязни, что нисколько Вонга не опечалило. Но когда Гафур заговорил об опасности ягуара, Фирьял оборвала его:
— Оставь зверя в покое. Он поумнее многих, и если он кому-то откусит голову, значит, не надо было совать ее в пасть. Я за ним присмотрю.
— За тем, чтобы он не творил зла?
— За тем, чтобы ему не творили зла, — так же резко бросила Фирьял. — Даже если что-нибудь случится с его хозяином.
Вонга это устроило: за собой он мог присмотреть и сам. Впрочем, за зверем тоже: избавив его от цепочки, он спрятал в шерсти стальную каплю. Когда-то Десмонд так прятал своего шмеля у него в волосах. Теперь Вонг все время слышал, что происходит рядом со зверем. Это отвлекало, но он был уверен, что привыкнет.
Благодаря этой хитрости он знал, что зверь не охотится на людей всерьез, но временами пугает их: подкрадывается из темноты, бесшумно преследует в дворцовых коридорах. Загоняет в угол, ложится поперек дороги и не дает пройти. Кто-то из слуг покалечился, оступившись на крутой лестнице от страха, но это была ерунда. За три дня погиб только дурак-гвардеец, который выхватил ятаган при виде ягуара: ударом лапы зверь свернул ему шею. Никого, кто не пытался напасть на него первым, он не убивал и даже не ранил.
Зато истребил в саду всех павлинов с роскошными переливчатыми хвостами. Убитых птиц он приносил в покои Вонга. Впервые обнаружив на ковре тушки со смятыми шеями, Вонг от неожиданности спросил: ”Это что еще?” Ягуар сел рядом со своими трофеями и склонил голову набок, как будто ожидал похвалы. Вызванный слуга охнул: “Чем же ему птицы не угодили?..”
“Ему нужно охотиться”, — пожал плечами Вонг.
На самом деле убийство жирных нелетающих тварей вряд ли стоило называть охотой. Будь хоть малейший признак того, что в голове ягуара оставалась капля разума, Вонг решил бы, что он так развлекается.
Принц Салех, узнав о кончине дворцовых павлинов, махнул рукой: “Орали они гнусно. Пустите хвосты на опахала”. Вонг даже ненадолго ощутил к нему симпатию. Надолго не вышло бы: настроение наследного принца менялось по сотне раз на дню, и большую часть этого времени он вызывал только раздражение.
В первый вечер, перед тем, как закрыться у себя и заняться наблюдением, Вонг дошел до покоев принца. Отмахнулся от слуг, пытавшихся его удержать, вошел к Салеху, которого Инсар избавлял от дневной одежды. Сказал:
— На рассвете в Каменном дворе.
Каменный двор, один из внутренних — пустой, вымощенный ровными плитами и окруженный сводчатой галереей с широкими скамьями, — наверняка использовался для учебных боев. Когда во дворце было кому учиться.
Салех вытаращился на Вонга так, будто не понял ни слова.
— Надень то, что не будет мешать тебе двигаться, — добавил Вонг и ушел, не дожидаясь ответа. Он был уверен, что утром в Каменном дворе будет пусто.
Утром в углу двора терся заспанный слуга. Вонг потребовал у него завтрак. Присев на скамью под сводом галереи, сжевал мясо, завернутое в тонкий лист тягучего хлеба и сдобренное густым теплым соусом с пряностями. Поднялся и направился к принцу. Слуги шарахались с его пути, и зря: он даже не злился.
Наследный принц Салех бин Маариф неторопливо завтракал. В этом ему помогали три наложницы, кое-как завернутые в тонкую кисею, и мальчик — на вид лет тринадцати. Одна из девиц чистила для принца виноград, другая подавала на двузубой вилке кусочки мягкого белого сыра. Третья извлекала пронзительные тоскливые звуки из неизвестного Вонгу струнного инструмента. Мальчик терся возле принца и перехватывал кусочки, которые тому не нравились. Вонг прислонился к стене рядом с дверью и скрестил руки на груди. Салех попытался притвориться, что не видит его, но притворства хватило ненадолго. У девицы с сыром дрогнула рука, кусочек упал с вилки. Салех отпихнул ее и уставился на Вонга:
— Что?
— Твой досточтимый брат пожелал, чтобы ты учился драться так, как не дерутся во дворцах. Сейчас ты пойдешь со мной во двор и начнешь учиться. По доброй воле или нет, решать тебе.
Салех посидел с приоткрытым ртом, будто ожидал, что в него положат виноградину, и велел:
— Пошли вон.
Его “свита” подхватилась и исчезла в глубине покоев. Принц проиграл, еще не начав сражение: будь он уверен в своей победе, не стал бы отсылать невольных свидетелей. Он с показной неспешностью поднялся, подошел к Вонгу, посмотрел снизу вверх:
— А если я откажусь? Что ты сделаешь?
...И зря подошел так близко.
— Вот что. — Вонг легко поймал запястье принца, завернул руку за спину, толчком направил его к двери. — Хочешь прогуляться так?
Салех дернул рукой, но ослаблять хватку Вонг не собирался. С принца вмиг слетела вся притворная невозмутимость:
— Убери руки!
— Нет. — Вонг снова подтолкнул его, заставив сделать еще шаг. — Решай, вести тебя или пойдешь сам.
— Отпусти! — Салех снова дернулся, на этот раз осторожнее. — Я пойду.
Во дворе Вонг скинул кафтан на мраморную скамью, оставшись в рубахе и шароварах.
— Ножи? — спросил принц, глядя на его наручи.
— Я не буду их использовать. Или тоже возьми нож, если хочешь.
— Я тебе не верю, — упрямо сказал принц. — Сними их.
Вонг не шевельнулся:
— Ты не должен мне верить. Ты должен делать то, что я говорю.
Салех злобно посмотрел в упор, но выдержать этот взгляд не составило труда.
— Ладно. — Он принялся рывками стягивать кафтан. Рубаха под ним тоже переливалась вышивкой по вороту, рукавам и подолу. — Пускай так.
Неожиданная сговорчивость показалась подозрительной. Вонг ждал лезвия в сапоге, удавки в поясе, ядовитой иглы в волосах. Однако принц просто отбивался — как мог: драться он не умел. Кто-то когда-то учил его, но немного и плохо. Или он плохо учился.
Вонг не бил его всерьез: сдерживал удары, атаковал куда медленнее, чем мог бы. Он хотел только посмотреть, с чем предстоит иметь дело. Зрелище оказалось безрадостное. К тому же, как он ни щадил Салеха, тот был невнимателен настолько, что порой терял равновесие от легкого толчка. Вонг раз за разом ловил его, как несмышленого ребенка, но принц все же умудрился упасть и разбил нос. На этом Вонг решил закончить.
Втайне он ожидал, что Салех, как любой в его возрасте, разозлится из-за унижения и захочет научиться хотя бы затем, чтобы дать сдачи. Не вышло. Салех утер лицо, размазав кровь под носом, недовольно сказал:
— Я не хочу драться как простолюдин. Мне это не нужно.
— Не мое дело. — Вонг начал злиться сам. — Твой брат сказал тебя учить, значит, ты будешь учиться.
— Мой брат... — принц криво улыбнулся. — Ну да, ты же делаешь то, что он скажет. Ладно. Мне все равно.
Когда он скрылся в галерее, его кафтан унесла следом прислуга.
После полудня он прислал за Вонгом, чтобы позвать в свои покои. Ягуар, утром ушедший на прогулку в сад и пропустивший урок, теперь увязался следом. В покоях принца на этот раз не было ни полуодетых наложниц, ни лишних слуг. Зверь, едва войдя, принялся исследовать комнаты. Салех проводил его взглядом и потерял интерес. Кивнул на инкрустированный столик, спросил:
— Ты умеешь играть в чатру?
Вонг глянул краем глаза: поле было заметно меньше, чем на доске Удо на корабле.
— Немного. В Шангри нет такой игры.
— Сыграем, — сказал Салех и пошел к столику.
— Вдвоем? — уточнил Вонг. Принц обернулся. На его лице отчетливо проступило глупое детское превосходство:
— Ты играл на четверых? Вдвоем сложнее.
— Покажи мне, — сказал Вонг, садясь на то место, которое оставил ему Салех. Посмотрел, как Салех расставляет на своей половине поля белые фигуры, и принялся расставлять свои красные так же.
Самодовольство принца, обнаружившего, что он знает о чем-то эраншарском больше чужеземца, было бы простительно, будь он ребенком. Вонг не был таким в пятнадцать, однако и принцем он тоже не был. Никто не знал, что он должен им быть… Зато в тринадцать он был невыносим. Он злился без повода, нарывался на ссоры в академии и лез в драки в порту. Он сходил с ума от тревоги: что если сила, положенная ему по праву рождения, так и не услышит его? — но в этой тревоге не признался бы никому. Позже Кил сказал: так бывает у всех. В те годы, когда ты уже слышишь Поток, а он тебя еще нет, никто не может оставаться спокойным...
— Мы только начали, а ты уже не знаешь, что делать? — язвительно спросил Салех. Похоже, на доске он рассчитывал отыграться за утренний урок. Вонг выдвинул красную пехоту навстречу белой и сосредоточился на игре.
На Жемчужной он убивал время за чатрой вместе с Зери и двумя матросами, свободными от вахты. Иногда присоединялась Ясма. Она не нравилась Вонгу, напоминала полковника Фьямму, но играла хорошо. Под конец пути он сел за игру вместе с Десмондом, Зери и капитаном Удо. Десмонд легко избавился от Удо, чуть больше усилий от него потребовала Зери. Вонг знал, что он захочет остаться один на один, и все это время строил линию обороны. Не помогло: Десмонд разбил его за несколько ходов.
Эта партия оказалась для Вонга самой полезной из сыгранных на “Маньяре”. Теперь он вспоминал тактику Десмонда, перекраивал ее для игры на меньшей доске и смотрел, что будет делать принц. Первый ход всегда принадлежал белым. Это давало Салеху возможность быстрой атаки, но оставляло Вонгу время на размышления.
Долго размышлять не понадобилось: в чатру принц играл почти так же дурно, как дрался.
— Почему ты говорил, что умеешь немного? — недовольно спросил он, когда Вонг забрал белого визиря и загнал в угол султана, закончив этим игру. — Меня обыгрывал только мой досточтимый брат.
Скрывать усмешку Вонг не стал:
— Все остальные тебе поддавались.
Против ожидания, принц не взбесился. Хмуро бросил:
— Я устал, иди к себе. Утром я приду сам.
Он не солгал, явился во двор вовремя — но больше стараться не начал. С утра он снова стерпел урок, вечером опять проиграл Вонгу в чатру, а на третий день решился взяться за яд.
Новое вино, поданное Инсаром, Вонг даже не пригубил: все равно игра подходила к концу. Он столкнул белого султана с доски своим визирем, посмотрел на принца:
— Плохо не то, что ты не умеешь. Плохо, что не пытаешься учиться. — Щелкнул по чарке, заставив ее отозваться глухим железным звуком: — Этого тоже касается.