Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Когда это случается снова, совершенно случайно и после долгого перерыва, Шерлок оказывается не готов, а после и порядком раздосадован. Отношения с Джоном наконец-то становились лучше — медленно, ох, очень медленно. Но, в конце концов, наступил сдвиг после всей боли, что они причинили друг другу. Разговоры, терапия, снова разговоры, Джон переехал обратно на Бейкер-стрит с Рози. Они проделали нелегкую работу — в основном это был эмоциональный труд, который так ненавидел Шерлок и в котором Джон все еще не особенно хорош, несмотря на регулярные сеансы с Эллой и другим психотерапевтом, специализирующимся на лечении ветеранов войны.

Но постепенно Джон и Шерлок снова сблизились. Бывали даже дни, когда почти вернулись их прежние отношения, те, что были до Падения, дни, когда Джон смеялся, улыбался, поддразнивал Шерлока и жаловался на неуместные вещи в холодильнике (хотя теперь их стало гораздо меньше из-за Рози), когда он готовил эту штуку с горошком и когда они вместе ужинали. Он даже стал чаще сопровождать Шерлока на расследованиях, бегал за ним, ловил преступников и хихикал на месте преступления. Шерлоку нравилось видеть, как его прежний Джон постепенно снова становится собой, возвращаясь из-за стены боли и ненависти — словно лучи света, пробивающиеся сквозь прорехи в тяжелых облаках. Шерлок наслаждался каждым мгновением. И хотя он никогда не представлял себя воспитывающим ребенка, но он был с Джоном, присматривал за Рози, которая называла его Локом, а иногда — и Шерлок больше всего дорожил этими моментами и все еще необъяснимым чувством, — Па.

Пропало. Все исчезло из-за одного мимолетного, небрежного прикосновения. Шерлок не успел отреагировать, не остановил руку Джона, когда тот проверял синяк на горле, поскольку совершенно не ожидал, что это может произойти снова. Цитируя Джона, какого хера.

Так же внезапно Шерлок обнаруживает себя стоящим в лаборатории Бартса, в черном вельветовом пиджаке, который не носил уже целую вечность, на нем рубашка гораздо ýже, чем он привык носить в последнее время, волосы длиннее и пушистее, чем он помнит, тело стройнее и наполнено нервной энергией, которую несколько смягчили возраст, травмы, годы знакомства с Джоном Ватсоном и все, что они пережили вместе; когда уходит первоначальная дезориентация, головокружение и тошнота, он опирается о стол, невольно мотает головой и хрипло смеется в изумлении.

Лаборатория Бартса, 29 января 2010 года. Он бросает взгляд на часы — те самые, что отобрали/отберут у него в Сербии. На них все сбросилось — и время, и дата, — вместе со всей остальной жизнью. М-да, даже время то же самое: ранний полдень, вскоре после обеденного перерыва. Из всех времен и мест надо же было попасть именно сюда!  Он никогда не мог сказать, где и особенно в когда он окажется. Похоже, тут нет закономерности, или, по крайней мере, никогда не получалось ее определить, даже тогда, когда он все еще хотел экспериментировать со своим... состоянием.

На самом деле это необычно. Нет, это беспрецедентно. Сброс никогда раньше не охватывал целые годы, тем более такой большой период. У Шерлока нет ни знаний, ни опыта, на который можно опереться. Раньше возвращение охватывало несколько минут, реже — часов, а однажды, в Сербии, чуть больше двух дней. Возможно, чем старше ты становишься, тем длиннее становится перезапуск, размышляет он. Возможно, чем дольше ты живешь, тем дальше назад можешь быть отброшен.

И сейчас... Трудно понять, что произошло. Все кажется странным, почти неправильным, и в то же время невероятно знакомым. Сброс перечеркнул восемь лет из жизни Шерлока. Время, что он провел с Джоном Ватсоном, — исчезло. Его жизнь с Джоном существует теперь только в его памяти. Это жестоко. В отличие от предыдущих сбросов, нынешний не похож на второй шанс. И все же... это должен быть он. Для него должна быть причина. В прошлом сброс всегда означал возможность улучшить ситуацию, исправить ошибку, не раз спасал жизнь. Но была ли встреча с Джоном ошибкой? Некоторые могли бы сказать и так. Шерлок качает головой, отгоняя саму мысль. Несмотря на всю боль и трудности, годы с Джоном Ватсоном были лучшими в его жизни.

Шерлок не подозрителен и не религиозен. Он ученый. И все же... почему его отбросило назад сюда и именно сейчас, к этому конкретному, знаменательному дню? Совпадение? В своем сознании он слышит голос брата о лености вселенной, брата, обычно знающего все ответы, но не нашедшего ничего полезного о состоянии Шерлока. Шерлок даже не уверен, что Майкрофт полностью поверил, когда он рассказал об этом. В какой-то момент он, вероятно, подумал, что за Шерлока говорят наркотики, потому как решительно настаивал на реабилитации и посещении психоаналитика. Реабилитация помогла, терапия — нет. Потому что с мозгом Шерлока все в порядке. Может быть, что-то не так с его временным... без разницы, как назвать... воплощением. Или непрерывностью. У него даже нет подходящего определения. Он едва может заставить свой рациональный ум понять, что с ним происходит, и еще не выяснил, почему это происходит. Так с какой стати Майкрофт или кто-то другой поверит ему, даже если он докажет, что не под кайфом и не сошел с ума? Иметь возможность прыгнуть назад во времени... не совсем обычное обстоятельство.

В коридоре эхом раздаются шаги, вырывая его из раздумий. Он чувствует, как ускоряется сердцебиение. Он знает, кто идет, кто вот-вот переступит порог. Он слышит стук трости, звук шагов, выдающих хромоту, и тяжелую, размеренную поступь Майка Стэмфорда. Если кто и заслуживает второй шанс — так это мы, думает Шерлок, глядя на дверь. Его ладони внезапно потеют. Он снова чувствует слабость. Ты уже отвык от никотиновых пластырей, да? И когда в последний раз эта младшая, более нервная и менее ухоженная версия тебя ела? По крайней мере, скоро придет Молли со сладким кофе.

Он вытирает руки о более свободные, чем обычно, брюки. Горло перехватило, сердце бешено колотится в груди. Джон его не вспомнит. Через несколько минут он впервые увидит Шерлока. Но Шерлок помнит. Он помнит о Джоне все. Это хранится в его чертогах разума, защищенное от удаления, как бы часто он ни прыгал назад.

Дверь открывается. Входит Майк Стэмфорд. Шерлок склоняется над стоящим на столе микроскопом, на мгновение прикрывает глаза, судорожно вдыхает и медленно выдыхает.

— О, тут все изменилось, — говорит Джон, и сердце Шерлока замирает при звуке любимого голоса.

Он чувствует, как уголки его рта подергиваются в улыбке. Игра началась.

–<o>–

Шерлоку шесть лет, когда это происходит в первый раз, — или скорее первый раз, когда он отчетливо вспоминает, как все происходит.

Идут пасхальные каникулы, и родители Шерлока взяли его и Майкрофта навестить бабушку и дедушку в Сассексе. Шерлоку там нравится. Деревня, в которой находится коттедж, расположена недалеко от побережья. Сельская местность — это правильная смесь суровой дикой природы с рощами и живыми изгородями, пастбищами и болотами, галечными карьерами и прудами, окультуренной и упорядоченной деревенской растительностью, садами и огородами.

Сад бабушки и дедушки прекрасен круглый год, но особенно весной. Сейчас, в начале апреля, трава зеленая и пышная, усеяна сердечник луговой и одуванчиками. Яблони почти в цвету, их белые и розовые бутоны вот-вот распустятся. Повсюду летают пчелы и бабочки. Головастики в канаве за домом уже отрастили маленькие задние лапки. Шерлоку хочется пойти и посмотреть на них. Ему хочется пробежаться по узкой, поросшей травой тропинке к осыпающимся меловым утесам и спуститься по крутым деревянным ступенькам на пляж, поискать ракушки и окаменелости. Но погода холодная и ветреная. С моря надвигаются тяжелые тучи, грозящие пролиться дождем, и Шерлоку велели оставаться в саду, строго предупредив, чтобы он никуда не уходил. Он уже нашел все пасхальные яйца и шоколадных кроликов, даже те, которые спрятали родители и бабушка с дедушкой в более укромных тайниках, и ему велели вернуться в дом из-за ухудшившейся погоды, но Шерлок сумел подкупить Майкрофта, отдав ему все яйца Кэдбери, а взамен тот позволил ему остаться на улице и поиграть еще немного с Рэдбердом.

Море зовет его. Чайки плывут на сильном ветру, который стонет, мечется в деревьях и посылает шквал вишневого цвета через живую изгородь, окружающую сад. Но дедушка запер калитку в высокой, похожей на стену бирючине, и Шерлок, как ни старался, не смог открыть замок. Дыру в изгороди, проделанную в прошлом году лисой, заколотили, и кроме того, Шерлок слишком вырос, чтобы в нее протиснуться. Сарай тоже заперт, поэтому он не может принести стремянку, да и она слишком тяжела.

Однако рядом с изгородью растет высокий ясень. К его ветви привязаны качели. Шерлок маленький, ловкий и сильный, он отличный скалолаз, несмотря на то, что тощий. Если он сумеет взобраться по веревке на ветку, то наверняка и перелезет на другую сторону дерева, раскинувшего ветви поверх изгороди, и спустится на землю по более тонкой, пригнув ее своим весом к земле. Это хороший план, единственный недостаток в том, что он не сможет взять с собой Рэдберда. Собака терпеливо наблюдает за ним. Шерлок извиняется перед псом и обещает взять его на пляж на следующий день, когда, как он надеется, погода будет получше. Рэдберд лает, и Шерлок принимает это за одобрение.

Ясень скрипит и раскачивается, когда он взбирается на качели. Прошлогодние сухие крылатки с семенами, вместе с маленькими веточками, осыпаются на него дождем. Он бросает последний взгляд на наполовину скрытый за яблонями коттедж. Скоро обед, так что его не хватятся еще какое-то время — до тех пор, пока Майкрофт, выполнив их уговор, не донесет на него. В коттедже никого не видно. Это хорошо.

Он начинает карабкаться. Это оказывается труднее, чем он думал, потому что веревка скользкая от вчерашнего дождя. Он пачкает одежду зелеными водорослями, растущими на конопляной веревке. Ветка тоже мокрая, покрыта мхом и несколькими видами лишайника. Шерлок забирается на нее и машет лающему Рэдберду. От очередного порыва ветра дерево трепещет. Шерлок цепляется за ветку и начинает пробираться вперед, к серому стволу. Лай Рэдберда становится громче. Шерлок шикает на него, веля успокоиться, иначе он привлечет взрослых. Но собака, похоже, нервничает, бегает вокруг ствола, подпрыгивает и лает на Шерлока, а тот пытается не обращать на это внимания и сосредоточиться на продвижении вперед. Это очень проблематично. Скользкая кора менее устойчивая, чем он надеялся, и чем ближе он подбирается к стволу, чем толще становится ветка, тем труднее Шерлоку крепче за нее удержаться короткими руками с маленькими ладонями.

Ясень скрипит и раскачивается. Позже Шерлок уже не вспомнит точно, что произошло. Он помнит только громкий треск, крик, похожий на хриплые крики чаек, и отчаянный лай Рэдберда. Глухой удар и боль, много, много боли... во всем теле. Над ним небо с мчащимися облаками, капли дождя и белые снежинки, оседающие на лице... нет, не снежинки, а лепестки цветущей вишни. Что-то прохладное и влажное под ним, запах земли и мокрой собаки, а потом в поле зрения мелькает что-то красновато-коричневое, и мокрый нос касается его щеки. Что-то теплое на затылке, и странное ощущение тяжести, как будто конечности сделаны из свинца. Он не может пошевелиться... может лишь следить за бешено снующим вокруг его тела Рэдбердом, обнюхивающим, толкающим его лапами, тычущимся в Шерлока мокрым носом. Вот тогда боль становится действительно сильной. Шерлок стонет, на глаза наворачиваются слезы. Дело плохо. Почему он не может пошевелиться? И почему при попытке вдохнуть он чувствует, будто что-то колет в легких? Что это за теплая штука у него в волосах? Почему звуки такие странные? Что случилось? Он хочет позвать на помощь, но не может. Так больно дышать. По крайней мере, Рэдберд здесь. Он обнюхивает лицо и горло Шерлока, издавая при этом странные хныкающие звуки, которых Шерлок никогда раньше от него не слышал. Вот тогда он начинает бояться, по-настоящему бояться. Рэдберд знает, когда случается что-то плохое. Шерлок чувствует, как из уголков глаз льются слезы. Рэдберд подходит и слизывает их, облизывает лицо Шерлока, как бы успокаивая. Он снова тычется носом в щеку Шерлока, потом в горло и…

>o<

— Ты обещаешь оставаться в саду с Рэдбердом? — спрашивает Майкрофт, протягивая руку за яйцами Кэдбери.

Шерлок смотрит на яйца в своих ладонях, потом на брата, потом снова на яйца. Рядом с ним Рэдберд грызет веточку.

— Шерлок? — нетерпеливо спрашивает Майкрофт. — Скоро пойдет дождь, и я хочу зайти в дом и обыграть дедушку в шахматы.

Шерлок все еще смотрит на него. Боль ушла. Он может двигаться. Ни слез на лице, ни зеленых пятен на одежде.

На веснушчатом лице Майкрофта появляется хмурое выражение, вскоре сменяющееся на что-то близкое к искреннему беспокойству.

— Шерлок, что с тобой? Ты белый как простыня. Тебе плохо? Съел слишком много шоколада?

Шерлок качает головой. Он поворачивается и смотрит на ясень. Качели покачиваются на ветру, но под ними нет ни следа упавшего с большой высоты и разбившегося мальчика. Он роняет шоколадные яйца на землю и обеими руками касается лица и волос. Никаких следов травмы, но ведь та теплая штука в волосах, мгновением раньше, должна была быть кровью. Он упал с дерева и сильно ушибся.

И вот теперь он снова здесь, с Майкрофтом, переживает мгновение из прошлого. Как они это называют? Когда человек думает, что переживал какое-то событие раньше? Какое-то французское слово. Или он так сильно ударился головой, что потерял сознание? Он сейчас в коме? Или мертв? Шерлок не верит ни в рай, ни в ад. Но, возможно, существует загробная жизнь. Это не так уж плохо, если с ним там будет Рэдберд, такой же счастливый, как сейчас. И Майкрофт... ну... от него тоже есть польза, и иногда он может быть хорошим старшим братом, хоть и стал невыносимее, когда перестал жить дома и пошел в ту шикарную школу с пафосными пиджаками и дурацкими головными уборами.

И все же это жутко. Шерлок терпеть не может ничего не знать. Иногда это пугает, как и множество постоянно переполняющих его впечатлений, которые он не может разобрать и классифицировать. Он легко впитывает их, и нужно время, чтобы справиться с такой сверхнагрузкой. А это даже хуже. Случилось что-то странное, и Шерлок не может найти объяснение.

— Майкрофт, я мертв? — тихо спрашивает Шерлок. Он начинает слегка дрожать. Он ненавидит, когда сам не может ответить. Но Майкрофт умен. Он знает так много всего, чего не знает Шерлок.

На лице Майкрофта появляется смешное выражение.

— Почему ты спрашиваешь, Шерлок? — выглядя обеспокоенным, уточняет Майкрофт.

— Потому что только что я упал с дерева... Да, я пытался сбежать из сада, хотя и обещал. Мне жаль. Мне очень жаль. Я упал с дерева и не мог пошевелиться, и все болело, и я думаю, что там была кровь, и Рэдберд был там, обнюхивая меня и облизывая... а потом я снова оказался здесь. С тобой. И... и... яйца, —  он показывает на них, лежащих в траве. — Яйца, которые я отдал тебе раньше.

Майкрофт хмурится еще сильнее.

— Что ты имеешь в виду?.. Ты снова оказался здесь?

Шерлок запускает обе ладони в свои буйные кудри. Дрожь усиливается. Подбегает Рэдберд и облизывает его руку. Это немного помогает. Шерлок не понимает, что происходит. Здесь нет никакого смысла. Случившееся ни в малейшей степени не логично. Оно пугает его: когда вещи не логичны, когда нет объяснения каждой окружающей его мелочи.

Он пристально смотрит на Майкрофта, который теперь явно встревожен.

— Я мертв, Майк? Или сошел с ума? Что-то не так с моей головой? Я был здесь раньше. Мы оба были, и я дал тебе яйца, и я обещал, и ты ушел играть в шахматы с дедушкой. А потом... — Он сглатывает и машет в сторону качелей и дерева за спиной. — А потом я нарушил свое обещание, и попытался взобраться на качели, и пройти по дереву, чтобы добраться до пляжа. И я упал. Я лежал на земле, и мне было так больно. И кровь. Я думаю, там была кровь, и Рэдберд был там, а потом вдруг... внезапно я снова оказался здесь, с тобой. Я не понимаю, Майк, — всхлипывает Шерлок. — Я не понимаю.

Майкрофт нерешительно протягивает руку. Обычно они не прикасаются друг к другу. Но сейчас Майкрофт кладет руку на дрожащее плечо Шерлока. Взяв шоколадное яйцо, он протягивает его Шерлоку.

— Всему этому должно быть какое-то объяснение, Шерлок, — медленно, но спокойно произносит Майкрофт. Шерлок берет яйцо. Оно гладкое и прохладное. — Всегда есть объяснение, братец. Подумай. Что именно произошло? И нет, ты не умер и не сошел с ума. У тебя, возможно, случилось дежавю, или, возможно, ты просто представил, что произошло бы, если бы ты попытался взобраться на дерево в такую погоду. Твое воображение временами бывает немного... буйным. Ты должен научиться лучше его контролировать.

— Но мне это не показалось, — настаивает Шерлок. — Я упал. Было больно. Мне было страшно. А затем... как будто все вернулось на свои места. И никто не помнит, только я. Меня тоже вернули обратно, потому что кровь пропала и боль, но я все еще знаю, что произошло в первый раз.

Майкрофт смотрит на него со странным выражением на лице.

— Интересно, — задумчиво произносит он. — Я займусь этим делом. Но пока никому не говори, ладно?

Шерлок быстро кивает.

— Я скажу только Рэдберду. Ты ведь не скажешь мамуле и отцу, правда?

— Не скажу. Как ты думаешь, как ты... вернулся?

— Я не знаю. Я лежал и не мог пошевелиться, и я плакал, и Рэдберд облизывал мое лицо и обнюхивал мою шею, а потом... — Он жестами показал, что все переменилось.

— Возможно, тебе следует повторить эксперимент, — предлагает Майкрофт. Шерлок любит его в этот момент, искренне и глубоко, почти так же сильно, как любит экспериментировать. Эксперименты — означают науку, а наука безопасна, рациональна и верна.

— Я не хочу снова падать с дерева, — говорит он.

— Не это, глупый, — качает головой и смеется Майкрофт. — Ложись, и пусть Рэдберд оближет твое лицо. Он все равно все время так делает.

Шерлок ложится на мокрую траву, вновь садится, чтобы отдать Майкрофту шоколадное яйцо, ощущающееся где-то под плечом, и снова ложится. Рэдберд смотрит на него, подталкивает носом. Шерлок показывает на лицо и горло.

— Лижи, Рэдберд, — приказывает он.

Собака пристально смотрит на него. Шерлок тянется к нему, чтобы обнять. Рэдберд облизывает лицо Шерлока, заставляя хихикать. Однако переключения не происходит.

Они пробуют кое-что другое — заставляя Рэдберда облизать или прикоснуться к разным частям тела Шерлока, но ничего не происходит. В конце концов, когда дождь становится сильнее, они собирают оставшиеся яйца Кэдбери и заходят внутрь. Майкрофт сдерживает обещание и никому не говорит, как и Шерлок. Однако он думает о своем падении. Через некоторое время воспоминания начинают тускнеть, как сон после пробуждения. Тем не менее в течение недели или около того он постоянно видит связанные с этим событием сны. Они не похожи на кошмар, а просто как повторяющийся сон.

Через два дня после падения и переключения — или сброса, как стал называть Шерлок, — он падает с качелей и ломает руку. Это больно, и три недели ему приходится ходить с ненавистным гипсом. Странно и почти забавно, что ситуация повторилась на тех же качелях под тем же деревом, где он упал в первый раз. Просто сейчас травма гораздо менее серьезная. Шерлок старается не думать слишком много о том, что произошло, но в глубине души знает, что без сброса он мог бы быть сейчас мертв или, по крайней мере, серьезно недееспособен, возможно, даже сидел бы в инвалидном кресле. Случившееся почти как второй шанс, думает Шерлок.

Он рассказывает обо всем Майкрофту, спрашивает, не могло ли это быть простым совпадением. Шерлок все еще не знает, верит ли ему Майкрофт. А если нет, то хорошо это скрывает. Он не делает никаких пренебрежительных замечаний и не намекает, что Шерлок не в своем уме. Он только слушает, кивает и серьезно на него смотрит.

— Вселенная в редких случаях ленива, — наконец произносит он, выглядя гораздо старше и мудрее своих тринадцати лет. — Совпадений не бывает. Все взаимосвязано. И кто знает, может быть, тебе действительно дали второй шанс.

— Но почему, Майк? Почему? — спрашивает Шерлок, смотря на него большими глазами.

— Ты хорош в расследовании и выяснении таких вещей, — серьезно говорит Майкрофт. — Так расследуй.

Шерлок так и поступает, или, по крайней мере, пытается. Но у него очень мало информации. Это Рэдберд что-то сделал? Или он сам? Он упал в каком-то определенном месте в саду, где есть портал или что-то такое? По мере приближения лета память о произошедшем событии все больше и больше тускнеет. И сны о падении тоже прекращаются. Жизнь продолжается. Майкрофт возвращается в свою крутую школу, и Шерлок часто бывает одинок. Другие дети в школе не любят его, и он не любит их, потому что они идиоты. Он много читает. Он пытается выяснить все, что можно, о путешествиях во времени, дежавю и квантовой теории. Родители считают, что для своего возраста он слишком рано интересуется такими вещами, но мамуля все равно потакает ему и дает книги, которые он просит. Он еще немного экспериментирует, иногда один, иногда с помощью Рэдберда, позволяя ему облизывать лицо, но никакого переключения или сброса не происходит, и в конце концов он перестает об этом думать.

–<o>–

Так длится до тех пор, пока два года спустя не умирает Рэдберд. Каким-то образом он вырывается из сада Холмсов, выбегает на улицу и попадает под машину. Его находит отец. Шерлок стоит в сарае, куда принесли тело Рэдберда, смотрит на свою любимую собаку полными слез глазами и мечтает, мечтает, мечтает вернуться в то время, когда ушел в школу и, вероятно, не запер калитку как следует. Он знает, что это его вина. Он знает, и потому еще больнее. У Рэдберда нет каких-то видимых повреждений. Отец сказал, что удар машины, должно быть, сломал ему шею, он умер мгновенно, не страдая. Но это слабое утешение. Шерлок убежден, что, если бы не его небрежность, Рэдберд был бы еще жив.

Он убегает слишком расстроенный, чтобы остаться и помочь отцу похоронить пса. Он добирается до почтового отделения, стоящего дальше по дороге, рядом с которым слоняется группа мальчиков постарше из его школы на велосипедах BMX. Они поедают вишни из бумажного пакета и плюются косточками в проезжающие машины и пешеходов. Шерлок пытается спрятаться, но они замечают его и подъезжают ближе. Обычно он встречал их только в компании Рэдберда, который лаял, удерживая их на расстоянии. Теперь он сам по себе, и от мыслей о Рэдберде, лежащем в сарае или, возможно, похороненном в холодной земле, глаза снова полны слез.

Конечно, другие мальчики замечают и отсутствие собаки, и опухшее, заплаканное лицо Шерлока. Один из них отпускает замечание о Рэдберде, другой болтает, что слышал о сбежавшей собаке и о том, что его брат чуть не сбил ее на мопеде. Шерлок старается не обращать внимания ни на их насмешки, ни на летящие в его сторону вишневые косточки. Так продолжается до тех пор, пока один из мальчишек — здоровяк с жестоким отцом, потекшей ручкой и стащенной у брата бейсболкой, — не начинает смеяться и говорит, что водителю мопеда следовало бы ускориться и наехать на собаку.

У Шерлока перед глазами встает красная пелена. Он кричит и бросается на старшего, более крупного и сильного мальчика, сбивая его с BMX на тротуар и ударяя по ребрам так сильно, как только может. Руки в вишневых пятнах хватают его и тянут назад. Кто-то хватает его за кудри, кто-то бьет в живот, а третий хватает за шею и...

>o<

— Шерлок, дорогой, поторопись, а то опять опоздаешь в школу.

Мамулин голос пугает его, и он проливает молоко из стакана, который держит на руке, на манжету школьной формы. Он чувствует головокружение и легкую тошноту.

— Ох, Шерлок, будь поосторожнее с молоком, — упрекает мамуля. — Второй пиджак в прачечной. Что с тобой сегодня утром? Вот уже почти минуту ты сидишь, уставившись в пространство. Поторопись. Рэдберд — нет. Ты прекрасно знаешь, что со стола ничего не получишь.

Шерлок прерывисто вздыхает, осторожно ставит стакан и поворачивается к Рэдберду, который сидит рядом и смотрит на него большими карими глазами, с надеждой повиливая хвостом. Он жив и невредим. Шерлок тихонько всхлипывает и наклоняется, чтобы обнять его, безмолвно поблагодарив ответственного за сброс, что он исполнил его самое заветное желание. Рэдберд жив, и с ним все в порядке.

Он очень добросовестно запирает калитку, даже бегом возвращается проверить, действительно ли она закрыта. Рэдберд тявкает на него из-за забора. Шерлок машет ему рукой и бежит в школу. С самого утра и до обеда он сидит как на раскаленных углях, вертясь еще больше и уделяя учителям и урокам еще меньше внимания, чем обычно. Он беспокоится, что, когда вернется, Рэдберд найдет другой способ сбежать из сада и пострадает. Кроме того, его терзает вопрос, чем же был вызван новый сброс. Он не может придумать ответа, и это его бесконечно раздражает.

Как только звенит звонок, он бросается домой, ощущая, как страх скручивает внутренности. Что, если кто-то другой оставил ворота открытыми? Может быть, почтальонша или молочник? Что, если с Рэдбердом случится что-то еще? Но нет: как и каждый день, тот стоит за забором и радостно лает. Вбежав в ворота, Шерлок накидывается на него с крепкими и долгими объятиями, держа до тех пор, пока Рэдберд не начинает извиваться, а потом пес бежит рядом с Шерлоком.

Вечером, когда Шерлок тайно провел Рэдберда в свою комнату и улегся с ним в постель, забравшись на одеяло, он думает о том, что произошло раньше, рассеянно поглаживая темно-рыжий мех.

— Должно быть, что-то на мне вызывает сброс, — размышляет он вслух.

Рэдберд навостряет уши, пристально смотрит на него и выдает звук, похожий на вопрос — Шерлок убежден, что Рэдберд понимает все, что ему говорят, потому что он самый умный пес на свете, — но потом снова успокаивается.

— Это не могла быть земля в бабушкином коттедже, потому что теперь сброс случился в другом месте. И это случилось... — думает он с осторожностью. — Это случилось, когда тот парень со светлыми волосами и сопливым носом схватил меня сзади за шею. Вот тогда-то меня и переключило назад.

Осторожно, чтобы не потревожить собаку, он выскальзывает из постели и приносит блокнот с карандашом, а также зеркало. Изучая свое отражение, он поворачивает голову туда-сюда, осторожно проводя свободной рукой по горлу. Он видит несколько родинок, самая заметная — рядом с адамовым яблоком на правой стороне горла. Может быть, она? Но как это работает? Он дотрагивается до нее, готовясь к переключению или сбросу, — к чему угодно, на самом деле. Но ничего не происходит. Кожа там нежная. Шерлок чувствует, как сильно бьется пульс, когда он прижимает пальцы к этому месту. Но никакого сброса, никакого ощущения дежавю, никакого «временного смещения», как упоминалось в нескольких ранее прочитанных книгах, не происходит.

Он пробует другие родинки и веснушки на шее и для верности нажимает на нос и уши. Возможно, на нем есть что-то вроде выключателя, кнопки, которая при правильном нажатии отправляет его назад во времени. Но если и есть, он ее не находит. Или, может быть, она просто не срабатывает, когда он сам нажимает. Возможно, должен нажать кто-то другой. Или, возможно, он должен быть взволнован, расстроен или испуган. А может быть, эти два сброса произошли скорее потому, что он находился в очень эмоциональном состоянии — именно то, что он изо всех сил пытался подавить и контролировать с тех пор, как Майкрофт сказал ему, что лучше не показывать свои чувства слишком открыто, — а не потому, что кто-то нажал на веснушку у него на шее.

Он записывает эти мысли в блокнот, клянется позже провести более научное исследование, зевает, немного поглаживает Рэдберда и засыпает.

–<o>–

Примерно через полгода Рэдберда приходится усыпить — рак сильно прогрессирует. Каким-то образом Шерлок все это время знал, что его любимый друг живет на отыгранное время. Когда впервые диагностируют заболевание, он старается заботиться о том, чтобы у Рэдберда была самая лучшая жизнь. Они еще более неразлучны, чем раньше. Несмотря на то, что Шерлок глубоко опечален грядущей потерей, сейчас он может принять это лучше. Он может попрощаться. Рэдберда отняли у него неслучайно. Когда приходит его время, Шерлок сопровождает его к ветеринару и остается с ним рядом, пока тот не засыпает, а после он помогает отцу похоронить пса в саду.

Когда на каникулы приезжает из школы Майкрофт, они вместе стоят у могилы Рэдберда. Шерлок недолго плачет, а потом рассказывает Майкрофту о втором переключении.

— Ты думаешь, со мной что-то не так? — спрашивает Шерлок брата. — Похоже, так думают все остальные дети. Они дают мне клички.

— Не слушай их, Шерлок, — говорит Майкрофт. — Они не понимают. Ты особенный. Ты намного умнее их, вот они и ревнуют. И, очевидно, у тебя есть эта очень специфическая и, вероятно, беспрецедентная способность повторно посещать и даже слегка изменять события в твоей жизни. Просто не обращай на них внимания.

Шерлок хочет сказать ему, что он пытался, но у него ничего не получается, и что особенно сейчас, когда Рэдберд ушел, а Майкрофта часто нет рядом, он чувствует себя невероятно одиноким без возможности поговорить с кем-то, без настоящего друга. Он смотрит на могилу, опускает голову и кивает. Возможно, он — фрик, как говорят другие дети. Возможно, одиночество — его удел в жизни. Возможно, тогда ему лучше привыкнуть.

–<o>–

Когда он заканчивает школу и отправляется в Харроу, которую только что окончил Майкрофт в качестве знаменитого старосты, статус фрика и одиночки сохраняется и даже укрепляется. Он не ладит с другими мальчиками, большинство из которых — крутые, надменные, напыщенные сопляки, и не хочет. После первоначальных издевательств со стороны соседей по кампусу и ответных мер с его стороны они в основном оставляют его в покое, опасаясь резких выводов и замечаний, раскрывающих их самые потаенные секреты. Умение — которое он отточил до искусства.

Шерлок говорит себе, что ему не нужны друзья. Майкрофт, похоже, прекрасно обходится и без них. Шерлок знает, что он другой, даже особенный. Он может видеть то, чего не видят другие, — не в жутком смысле. Он просто смотрит на людей и то, что его окружает, и получает гораздо больше информации, чем все остальные. И увиденное Шерлоком открывает свои тайны. Когда ему исполняется двенадцать, он убежден, что раскрыл убийство, хотя полиция считает, что это был просто несчастный случай, — на соревнованиях по плаванию утонул мальчик. Шерлок привлекает внимание, звонит и пишет в полицию и местную газету, но ему никто не верит. Но он знает, что был прав.

Он принимает свою инаковость, беря уроки балета и скрипки, когда другие мальчики его возраста играют в футбол и гуляют в парке. Он проводит долгие часы в библиотеке Харроу, читая о непонятных, но увлекательных темах, таких как различные типы почвы в Лондоне, о скрытых реках и водотоках в городе, о пчелах и пчеловодстве, о елизаветинских кирпичах и викторианских обоях, пропитанных мышьяком¹. Он преуспевает в химии, музыке, в изучении языков и — что вызывает у сверстников несколько неохотное восхищение, — в фехтовании.

Когда, к его большому разочарованию, наступает половое созревание, нарушая гормональный уровень и угрожая разрушить нежелательными побуждениями жесткий контроль, установленный над эмоциями, он твердо говорит себе, что ему все это тоже не нужно. Желание отношений, секса, любви... он видит, что происходит с другими мальчиками, — одни жаждут девочек, которых нет в Харроу, другие занимаются, как им кажется, тайными делами друг с другом в душевых или спальнях. После первоначального замешательства и нескольких испачканных простыней ночью Шерлок обнаруживает, что ему несложно игнорировать гормональные позывы. Он может позаботиться о своих потребностях, когда они становятся слишком неотложными, и способен игнорировать либидо, пока занят разум. Он ни в малейшей степени не интересуется девочками, а немногие мальчики вызывают его кратковременный и мимолетный интерес лишь потому, что они умны или добры, или то и другое вместе. Однако он не хочет вступать с ними ни в какие физические отношения и испытывает огромное облегчение оттого, что никто не жаждет этого же с ним. Шерлок приходит к выводу, что может быть геем или кем-то в этом роде — скорее в теории, чем на практике, — и что на самом деле его не волнует, какой ярлык на себя навесить. Он также не стремится нарушить равновесие, впустив в свою жизнь неряшливое физическое взаимодействие или, что еще хуже, чувства, причуды и желания других людей.

Интересно, что сбросы происходят довольно часто во время его пребывания в Харроу: дважды во время занятий спортом (драка с другими мальчиками, один из которых снова хватает его за шею, и один раз после того, как его ударили в шею мячом); один раз в первые дни, когда он убегает из школы, потому что издевательства стали слишком невыносимы, и его жалит пчела, пока он ожидает поезд до Лондона; один раз в химической лаборатории после того, как он чуть не взорвал себя, и кто-то прикасается к его горлу, пытаясь найти пульс; и один раз, что интересно, это случается на последнем курсе, когда Шерлок первый раз в жизни пытается побриться и режет себя лезвием.

Каждый сброс очень короткий, всего несколько минут или даже секунд — этого хватает, чтобы избежать наибольшего ущерба, но недостаточно, чтобы изменить общую цепочку событий. Эти случаи дают достаточно информации, чтобы сформировать несколько теорий о его состоянии и определить, какая комбинация событий может привести к сбросу, а какая — нет.

1. Похоже, что родинка рядом с адамовым яблоком — действительно самое чувствительное место. Когда к ней прикасаются при особых условиях, скорее всего, произойдет сброс.
2. Похоже, сброс происходит только с одной этой родинкой и ни с какой другой веснушкой на его теле, хотя из-за отсутствия тщательных экспериментов — теория неубедительна.
3. Никакого сброса не происходит, когда он сам прикасается к родинке — оставим инцидент с бритьем, хотя здесь он не касался пальцами, а порезал ее, — и, похоже, это не работает, когда он осознает неизбежность прикосновения кого-то другого.
4. Повышенная эмоциональность, кажется, тоже играет свою роль: вероятно, за это ответственен уровень адреналина в крови. Сильные эмоции, такие как страх, горе и гнев, делают сброс наиболее вероятным, как и боль. Он еще не испытал сброса, связанного с мощными положительными эмоциями.
5. Продолжительность времени варьируется. Самым длинным периодом, когда его переключили обратно, стали часы, когда он вернулся до того, как Рэдберд попал под машину. Ни один последующий сброс никогда не был настолько долгим. Шерлок не уверен, было ли это связано с силой эмоций, которые он тогда испытал, но считает, что да. Таким образом, имеются некие расплывчатые доказательства, что продолжительность сброса может быть связана с силой переживаемого чувства, но это еще не окончательно.
6. Даже когда он активно меняет события, чтобы избежать тех, что привели к сбросу, реальность в конечном итоге возвращается к той же точке. Это означает, что он действительно не может изменить прошлое, чтобы изменилось будущее, но, кажется, получает возможность внести незначительные корректировки, чтобы сделать обстоятельства менее болезненными для себя или других. Большую часть времени он благодарен за эти перемены.

–<o>–

Первый раз он отчасти сожалеет о перезагрузке в Кембридже. Шерлок слушает курс химии и наслаждается им, предварительно подумывая о том, чтобы в конце концов специализироваться на криминалистике. Он по-прежнему не очень заботится о сокурсниках, но, по крайней мере, лаборатории хорошо оборудованы, лекции интересные, а иногда даже немного сложные, и большинство профессоров — не полные идиоты.

А еще есть Виктор. Он примерно на год старше Шерлока и учится в этом же колледже. Они встречаются случайно, буквально. У Виктора маленькая собачка, бегающая без поводка, и она бросается под колеса велосипеда Шерлока, когда тот едет по Джесус-Грин². Он падает, и Виктор помогает ему подняться. Шерлок хочет разозлиться и... не получается. Виктор рассыпается в извинениях, и у них завязывается разговор. Шерлок обнаруживает, что Виктор умен, с ироничным чувством юмора, и это привлекает его. Внешность у него тоже неплохая, особенно темные глаза. В последующие дни они часто пересекаются. Несмотря на то, что они не посещают одни и те же лекции, Виктор появляется в библиотеке в то время, когда там сидит Шерлок, или в «Фицбиллис»³, чтобы купить торт, или в «Хефферсе» в поисках каких-то книг. Шерлок, давно переставший верить в совпадения, не может не подозревать, что Виктор делает это нарочно. И неожиданно не возражает.

Когда они снова встречаются, Шерлок подтверждает свою теорию. Виктор краснеет, что хорошо смотрится на его смуглой коже (семья его матери родом из Индии), и признается, что он беспокоился о Шерлоке и хотел должным образом извиниться за инцидент с собакой. Он также спрашивает, не хочет ли Шерлок выпить с ним кофе. Шерлок соглашается. Когда Виктор одаривает его ослепительной улыбкой, он извиняется и сворачивает за угол соседнего здания, делая вид, что идет за велосипедом, но на самом деле испытывая легкую панику оттого, что только что согласился на свидание. Он понятия не имеет, что делать, и более того — действительно ли хочет этого.

В тот день они пили кофе, и все прошло хорошо. На самом деле было довольно мило. Разговор протекал свободнее и легче, чем ожидал Шерлок, и когда Виктор спрашивает, не хочет ли тот выпить кофе и продолжить общение на следующий день, Шерлок соглашается. Регулярные встречи за чашкой кофе приводят к тому, что они вместе занимаются, зависая в библиотеке, что, в свою очередь, приводит к совместной поездке на велосипеде в Или⁴ для посещения собора, и это приводит к тому, что Шерлок сопровождает Виктора на вечеринку, где выпивает больше алкоголя, чем привык (в основном — меньше полбокала вина), что, в свою очередь, приводит к тому, что Виктор целует его в саду дома под большой буддлеей⁵, где проходит вечеринка, и Шерлок, к его искреннему шоку и удивлению, целует его в ответ. Пока Шерлок размышляет, действительно ли ему нравятся поцелуи и то, что одна рука Виктора скользит вниз по его спине к заднице, а другая ласкает его щеку и горло, пальцы Виктора касаются родинки и...

>o<

Шерлок сидит на унитазе в доме для вечеринок, чувствуя себя немного одурманенным, что связано как со сбросом, так и с беспрецедентным количеством выпитого алкоголя. Кто-то стучит в дверь, и Шерлок кричит им, чтобы они отвалили. Он встает с закрытого сиденья унитаза и смотрит на свое отражение в зеркале, осторожно проводя пальцами по губам, думая, что все еще чувствует давление и текстуру губ Виктора, его скользкий язык, а также вкус выпитого ранее вина. Однако на губах нет и следа от поцелуев и волосы не выглядят так, как должны после того, как Виктор запускал руки в его кудри. Шерлок разрывается между обидой, что его оторвали от поцелуя, и дурным предчувствием. В прошлом сброс всегда означал: что-то не так и нуждается в исправлении. Что же тогда было не так с поцелуем? Конечно, сам процесс шокировал и ошеломил. Шерлок не ожидал от себя такой сильной реакции, так как до сих пор презирал близость, в которой нуждались другие люди. Но алкоголь помог преодолеть нежелание Шерлока вступать в физический контакт. И ему нравится Виктор. Он - его первый настоящий друг (человек). Так зачем же произошел сброс? Просто несчастный случай, сочетание прикосновения Виктора к проклятой родинке и адреналина, бегущего по венам Шерлока? Шерлок не верит ни в судьбу, ни во что подобное. Он ученый. Но прошлые сбросы указывают на необходимость более тонкой настройки, чтобы все... исправить, если это правильный термин.

Быстро сполоснув и вытерев руки, он выходит из туалета в поисках Виктора. Как и перед переключением, он видит его на кухне. Но на этот раз Виктор ведет оживленную беседу с Себастьяном Уилксом и двумя его друзьями. Что-то в этой ситуации кажется... странным. Шерлоку не нравится Себастьян. Он — напыщенный придурок. Его дружки еще хуже — богатые, избалованные, несносные придурки, которые сделали жизнь Шерлока в Харроу неприятной и продолжают здесь, в университете, заставляя его чувствовать себя не в своей тарелке, странным и нелепым при каждом удобном случае. Когда он видит Виктора, стоящего рядом с ними, болтающего и смеющегося, в голове звенят тревожные колокольчики. Он медленно приближается, стараясь не попадаться им на глаза, прячась за дверной косяк.

— Не могу поверить, что тебе удалось притащить его сюда, Вик, — говорит один из друзей Уилкса (изучает право, родители владеют загородным поместьем, проблемы со ставками, недавно разбил свою машину), хлопая Виктора по плечу. — Видели его? Этот фрик выглядит как рыба, вытащенная из воды.

— Ты собираешься напоить его? — спрашивает другой (тоже изучает право, изменяет своей девушке с — о, это интересно, — другим парнем... это что-то новенькое). — Есть кое-что покрепче, если понадобится. Помни, считается только если ты его целуешь.

Виктор качает головой, тянется и стряхивает его руку с плеча. Он выглядит... Шерлок не уверен. Каким-то уставшим. Смирившимся.

— Ты болен, Эдвард, знаешь? Он не фрик.

Остальные трое смеются и чокаются стаканами.

— Да, верно. И все же ты согласился на нашу сделку, — говорит Себастьян. — Что это говорит о тебе, Вик, а? Но ведь деньги — сильный мотиватор, да? Жаль, что так вышло с бизнесом твоего отца. Ты ведь не влюбился в него, правда, Вик?

С лицом Виктора происходит что-то странное.

— Не смеши меня, — бормочет он.

Шерлок чувствует, как кровь стынет в жилах. Теперь все встает на свои места. Конечно, это было не по-настоящему. Как он мог быть таким глупым? Конечно, Виктор на самом деле не интересуется им в романтическом плане. Все это часть какой-то ублюдочной сделки, игра. Виктору нужны деньги, остальные трое, особенно Уилкс, хотят видеть Шерлока униженным, возможно, даже с разбитым сердцем, потому что ранее Шерлок уже выяснил кое-какую неловкую правду о нем и был столь неразумен, что раскрыл ее. Поцелуй фрика — так называется их игра? Теперь он понимает, почему случился сброс, и благодарен за него. Сердце разбито по-настоящему. Ему нравился Виктор. И ошеломляющий и навязчивый поцелуй тоже... что ж, это было довольно мило, не так ли? Он думает, что не возражал бы, если бы поцелуй продолжался подольше или, возможно, включал даже кое-какие дальнейшие исследования.

Но этот шанс исчез навсегда. Прикосновение губ Виктора — лишь слабое воспоминание. Сглотнув тяжелый комок в горле, Шерлок прерывисто вздыхает. Расправив плечи и напустив на себя самый надменный вид, он входит в кухню. Все четверо поворачиваются к нему. Лицо Виктора вытягивается, когда он видит выражение глаз Шерлока. Он опускает взгляд и бледнеет. Он выглядит невероятно виноватым.

— Шерлок, я могу объяснить, — начинает он, поднимая обе руки в успокаивающем жесте и глядя на Шерлока. Тот злобно зыркает в ответ.

— Избавь меня от своих объяснений, Вик, — презрительно шипит он, его гнев горяч, а голос резок. — Я не хочу их слушать. Что это тогда было? Ухаживания, кофе, «случайные» встречи в библиотеке и в городе? Чтобы посмотреть, удалось ли тебе заинтересовать фрика настолько, чтобы затащить его на эту вечеринку, соблазнить на глазах у всех, а потом публично бросить? Ради чего? Деньги? Да! Но также и получить некоторую популярность среди этих идиотов? Серьезно? Ты заключаешь с ними сделки? Сколько она стоила, Виктор? Сколько тебе нужно, чтобы преодолеть свое явное отвращение и провести со мной время? Надеюсь, они все-таки заплатят тебе за твои хлопоты, причем щедро, хоть ты и не залез ко мне в штаны, если таково было твое намерение. Возможно, твоему отцу не следовало присваивать деньги компании для вкладывания их в какой-то сомнительный бизнес, чтобы не оставлять тебя без обычного комфортного содержания. А ты, Себастьян, и вы двое? Зачем вам это? Разве вы недостаточно поиздевались надо мной, распространяя обо мне ложь и дискредитируя перед профессорами, обвиняя в мошенничестве и фальсификации экзаменов? Всегда придираетесь к тем, кто отличается, верно? Потому что это легко? Потому что это заставляет вас почувствовать себя хорошо? Вы — ничто, все вы. Вы едва умудряетесь наскрести оценки, необходимые для сдачи экзаменов. Вы обманываете каждый раз, когда можете, — не притворяйтесь, что вы этого не делаете. Сколько мамочка и папочка «пожертвовали» этому учреждению, чтобы обеспечить вам место, потому что ни один из вас троих не был достаточно умен или усерден, чтобы заработать необходимые оценки в школе?

И, переведя взгляд на Виктора, добавляет:

— Знаешь, ты мне понравился. Так что поздравляю с тем, что ты обманул меня, заставив поверить, что это взаимно. Я больше не повторю этой ошибки. Жаль только, что поцелуй не удался.

Высказавшись, он убегает с вечеринки, не обращая внимания на то, что Виктор зовет его по имени и даже бежит за ним. Крутя педали на велосипеде как сумасшедший, Шерлок вскоре оставляет его далеко позади и не оглядывается. Виктор пытается связаться с ним несколько раз, пытается извиниться. Но Шерлок блокирует его электронный адрес, удаляет номер телефона и сжигает письма. Он больше не хочет ни видеть его, ни слышать извинений. Он чувствует, что несправедлив, что, возможно, следует дать Виктору возможность объясниться. Виктор упомянул о денежных проблемах, и речь шла не только о его содержании, но и о том, сможет ли он продолжить учебу в Кембридже.

Но боль горит, как пламя, и поглощает более сдержанные чувства. Шерлок вообще не хочет, чтобы ему напоминали о Викторе. Однако это не так просто, как уничтожить все свидетельства их дружбы. Как ни старался, он не может стереть выражение сожаления и раскаяния, запечатлевшееся на лице Виктора на кухне. В глубине души Шерлок считает, что чувства Виктора к нему были искренними, но в следующий момент упрекает себя, что цепляется за это безнадежное, обидное чувство. Он ловит себя на том, что представляет, как бы могло все произойти без сброса. Остались бы они с Виктором вместе? Привел бы поцелуй к чему-то большему? Признался бы Виктор в конце концов? Простил бы его тогда Шерлок?

Хотя это не имеет значения. Шерлок говорит себе, что к лучшему оборвать все контакты, что это все равно не сработало бы между ним и Виктором, особенно после такого предательства доверия. Ему лучше без друзей и, конечно, без любовников. Ни то, ни другое не стоит хлопот и потенциально разбитого сердца. Он говорит себе, что он в порядке.

Но это не так. Он не в порядке. Он другой, он одинок — никогда это не было настолько очевидно и не давило так тяжело. Он пренебрегает учебой, целыми днями сидит у себя в комнате, пиликая на скрипке или проводя химические эксперименты, которые ничем не заканчиваются. Он не может собраться с мыслями, не может сосредоточиться, не может сочинять, не может заснуть, аппетит почти полностью пропадает. Он разрывается между желанием связаться с Виктором и, по крайней мере, выслушать его историю, и попыткой полностью его удалить. Он начинает курить, чтобы отогнать чувство голода. Несмотря на то, что он ненавидит запах дыма и вкус сигарет, никотин помогает ему думать. Он начинает сочинять, начинает собирать разные виды сигаретного пепла и пишет статью об их свойствах при раскрытии преступлений. Однажды, когда он рискнул выйти на улицу и зайти в лабораторию, он сталкивается с группой аспирантов, экспериментирующих с пауками и воздействием различных лекарств на их способность плести паутину. Эксперимент довольно увлекательный. Но больше всего — кокаин, который Шерлок ворует у них. Он читает о наркотике и решает не нюхать его. Но и не выбрасывает. Однажды вечером, когда он чувствует себя особенно не в духе, а его драгоценный разум вял (вероятно, от обезвоживания и недостатка пищи), он смешивает семипроцентный раствор и делает укол в руку.

Это ощущается как сброс, но другого рода. Его разум пылает, становится невероятно быстр. Он снова может думать, чувствует себя живым. Конечно, он знает об опасности. Он пытается контролировать используемое количество, называет это привычкой, случайным отвлечением. Но, конечно, так не бывает. Ему удается обманывать себя какое-то время, пока он не вынужден признать, что привычка превратилась в зависимость и что он в беде.

Кокаин стоит дорого. Небольшой грант Шерлока не покрывает этих дополнительных расходов, и он не хочет просить больше денег у родителей или, упаси боже, Майкрофта. Он ворует кокаин из лаборатории, пытается заработать, давая уроки скрипки и репетиторствуя по химии и другим предметам. Но обучение медлительных, глупых людей подрывает его терпение и изматывает нервы. Он все сильнее чувствует себя не в своей тарелке, зная, что умен, даже гениален, но не в состоянии понять, что делать с этим его экстраординарным умом.

Каким-то образом ему удается окончить университет, но он отказывается от докторской степени. Он переезжает в Лондон, находит себе грязную комнатенку в общежитии, но через две недели снова переезжает, потому что другие люди действуют ему на нервы — и, вероятно, он им тоже. Он не знает, чем себя занять, а главное, как заработать. Лондон дорог для проживания даже без пристрастия. Он отказывается от предложения Майкрофта помочь найти лучшую квартиру и работу в правительстве. Он переезжает из одного захудалого места в другое, пока почти не начинает жить на улицах и в различных подземных убежищах, обнаруженных во время долгих прогулок по Лондону. Шерлок продолжает отчаянно цепляться за остатки независимости и самоуважения. Дело не в том, что вся его жизнь вращается вокруг кокаина и следующей дозы. Он не настолько глубоко пал. Но он знает, что все к этому идет, и перспектива бесконечно пугает. И все же он не может остановиться, не видит способа изменить свою жизнь. Он знает, что ему нужна помощь, но слишком горд, чтобы просить о ней.

Когда его обычного, надежного и осторожного дилера ловит полиция, Шерлоку приходится искать другого поставщика высококачественного кокаина — он не прикасается к намешанному товару, широко доступному на улицах или продающемуся в клубах и других местах. Нет, покорно благодарю, он еще не настолько отчаялся. Буквально случайно, однажды вечером, когда его заначка почти закончилась, он едва избегает столкновения со спортивной машиной, переходя дорогу возле станции метро «Найтсбридж». Очевидно богатый водитель останавливается, извиняется и приглашает Шерлока прокатиться — судя по всему, приняв его за проститутку. Шерлок считывает его в секунды: отвергает его интерес к плотским утехам как совершенно ошибочный, но сразу же распознает прибыльный бизнес этого человека на стороне. О да, мистер Желтый Ламборджини работает с хорошим товаром. Проблема в том, что у Шерлока нет денег для его приобретения. Мужчина готов принять другую оплату, фактически заявляя о предпочтениях, называя Шерлока великолепным и сексуальным, и как будто он самый красивый и в данный момент самый важный человек в мире. Шерлок не чувствует себя таким. Он никогда не чувствовал себя желанным, кроме того краткого момента, когда Виктор поцеловал его и, возможно, даже хотел этого, несмотря на пари и обман. И он никогда по-настоящему не чувствовал себя кому-то нужным, только Рэдберду, который каждый день бежал встречать его после школы.

Но Шерлок не хочет секса. Он никогда по-настоящему не понимал, что в этом должно быть такого великолепного и важного, или как люди могут быть настолько беззаботными и беспечными при выборе партнера. Если честно, сама мысль о такой близости, о том, чтобы выставить себя настолько уязвимым перед незнакомцем, пугает и прямо-таки вызывает отвращение. Использовать секс, чтобы заплатить за свою привычку к наркотикам... об этом не может быть и речи. Тяга к кокаину не так уж сильна… пока. Он надеется, что никогда и не будет.

Тем не менее зависимость взывает к нему. Он знает, что богатый мужчина в крутой тачке получит то, что хочет, и Шерлок убежден, что может получить то, что ему надо, даже не прибегая к сексуальным услугам. Конечно, он может... убедить мужчину расстаться с кокаином, продедуцировав его и сделав несколько угрожающих намеков. Он запомнил номер машины, может пригрозить, что расскажет полиции о его сомнительных делах на стороне. Он садится в машину, уверенный в своих навыках, говорит водителю, что заинтересован в сделке, но предпочитает другую форму оплаты.

Однако Желтому Ламборджини нет дела до опасений Шерлока насчет случайного секса, и что еще хуже, он не спрашивает и не ждет согласия. Он паркует машину на тихой улочке, ответвляющейся от Эксгибишен-роуд, и внезапно его руки оказываются повсюду. Шерлок начинает всерьез паниковать. Обычно он знает, как защитить себя, он преуспел в фехтовании в Харроу, дзюдо и бартитсу⁶ в Кембридже. Но в машине слишком тесно, чтобы нормально двигаться, двери заперты, и он уже несколько дней нормально не ел и чувствует слабость. Противник Шерлока силен (бегает и тренируется в частном тренажерном зале) и намного массивнее, его лосьон после бритья и липкие руки подавляют и слишком навязчивы, и кажется, что они везде одновременно; Шерлок не может двигаться, не может дышать, а его пытаются поцеловать, но Шерлок умудряется отвернуть голову в сторону. Мужчина вцепляется ему в горло, сосет, а потом кусает, и...

>o<

— Иди сюда, красавчик, — разливается соловьем Желтый Ламборджини, нажимая кнопку, чтобы откинуть сиденье Шерлока в машине, и протягивая к нему руку. На этот раз, однако, Шерлок готов. Сброс дал ему заряд адреналина. Он ждет, пока водитель нависнет над ним, прижимаясь к нему вплотную, затем бьет коленом в пах. Жестко. Дилер сгибается пополам; пока он стонет и блюет — Шерлок надеется, что его вырвет на дорогие кожаные сиденья, — Шерлок быстро обыскивает его на предмет кокаина и денег, находит и то, и другое вместе с новеньким Siemens SX1, кладет все в карманы, отпирает машину, вытаскивает ключи из замка зажигания, вновь запирает машину снаружи и убегает.

Он бежит до мемориала принца Альберта⁷, по пути роняя ключи от машины в ливневую канализацию, и падает на землю с северной стороны памятника, где его не видно с дороги. Дрожащими пальцами он достает из кармана пиджака свой мобильный и несколько мгновений смотрит на него, не пытаясь набрать номер. Он собирался позвонить в полицию и сообщить о нападении. Но поверят ли они ему? Его опыт общения с полицией не внушает особого доверия. Свидетелей не было. Человек, напавший на него, — богат, банкир, судя по его часам, обуви, одежде и модному мобильному телефону, с влиятельными друзьями и деловыми партнерами. Из-за сброса Шерлок, к счастью, не пострадал. Кроме того, теперь у него есть кокаин стоимостью в несколько тысяч.

Итак... никакой полиции, по крайней мере, не для того чтобы заявить о нападении. Он мог бы заявить на этого человека за неосторожное вождение и, более того, за парковку (теперь уже довольно продолжительную из-за пропавших ключей) в зоне, абсолютно не предназначенной для парковки. Мстительно улыбаясь, он собирается набрать номер, когда видит входящий вызов. Он чуть не роняет телефон от шока, остаточный адреналин заставляет сильно дрожать руки. Майкрофт. Конечно. Глаза и уши по всему городу.

Взяв себя в руки, Шерлок принимает вызов.

— В чем дело? — насмешливо спрашивает он.

— Едва спасся, братишка. Неужели твоя досадная «привычка» стала настолько навязчивой, что теперь ты прибегаешь к предложению определенных услуг, чтобы профинансировать ее?

— Если и так, это не твоя забота, равно как и интерес и беспокойство, с кем я занимаюсь сексом и по какой причине.

— Полагаю, это может стать моей заботой. Потому что именно мне придется собирать осколки. Не все можно решить с помощью твоего... сброса. Предложение остается в силе, Шерлок. Твой ум был бы очень полезен стране — желательно до того, как ты полностью разрушишь его кокаином.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи и уж точно не собираюсь становиться марионеткой правительства, как ты.

— Шерлок…

— Прекрати свое бесконечное вмешательство, Майкрофт. Я в порядке.

— Правда?

Шерлок глубоко вздыхает, ненавидя себя за то, как дрожит голос, и зная, что брат заметит его волнение даже по телефону. Он проводит дрожащей рукой по волосам. Он жаждет сигарету, но ее нет. Он чувствует пакетик с кокаином в кармане, но это, конечно, не тот наркотик, не в его нынешнем состоянии. Кокаин сделал бы его еще более раздражительным.

— У меня все под контролем, — бормочет он.

— Я имел в виду то, что случилось в желтом «Ламборджини», — говорит Майкрофт со странной резкостью в голосе.

— Ничего не случилось, тебе не о чем беспокоиться. Мне удалось выбраться до того, как это стало... невыносимо. Машина заперта, ключи пропали. Если ты настаиваешь на полезности, можешь сообщить в полицию о машине и месте ее парковки. Вестминстерский Совет сможет выписать солидный штраф, а когда они ее обыщут, вероятно, найдут достаточно, чтобы осудить владельца за торговлю наркотиками класса А и другую преступную деятельность.

— Ты оставишь наркотики класса А, те, что сейчас при тебе, в машине, которую я пошлю за тобой.

— О, неужели?

— Да. Пришло время стать чистым, братишка, и ты это знаешь. Существуют учреждения…

— Мне не нужны твои учреждения. Если я захочу стать чистым, я это сделаю. Спокойной ночи, Майкрофт.

Он завершает звонок, прислоняется спиной к каменным ступеням и на мгновение закрывает глаза, глубоко дыша. Ему неприятно это признавать, но Майкрофт прав. Если он продолжит принимать кокаин, если воспользуется украденным, то останется только один путь — вниз. Но без наркотика вернется ужасная апатия, скука и чувство непринадлежности миру. А потом будет ломка, и это будет неприятно. Если бы только у него было чем заменить наркотик. Цель. Работа. Что-нибудь.

Сунув руку в карман, он достает пакетик с белым порошком и смотрит на него. Если он будет осторожен, если будет разумно распределять дозировку, ему хватит на несколько месяцев. С этим количеством он сможет лучше функционировать, у него получится удерживать хандру на расстоянии и поискать для себя занятие, которое удержит его разум от разрыва самого себя на части. Положив телефон нападавшего на камни монумента, он спускается и растворяется в темноте под деревьями Гайд-парка.

–<o>–

Кокаина хватает почти на пять месяцев. Когда его тайник, наконец, иссякает, и он возвращается на улицу в поисках новых порций, два сброса происходят один за другим. И тот, и другой подталкивают его жизнь в новое, более стабильное русло. Время от времени он помогает людям, используя свои навыки дедукции. Он нашел потерянное имущество, пропавших домашних животных, раскрыл измену супругов и партнеров, даже спас человека от тюрьмы за убийство, найдя доказательства, что в этот момент он находился в совершенно другой части города. Люди настаивают на оплате его услуг. Этого еще недостаточно, чтобы зарабатывать на жизнь. Но может быть. Это может быть профессией. И хотя большинство его клиентов — идиоты, которые сами могли бы решить свои проблемы, если бы только использовали мозги, но помощь им дает ему толчок... к чему-то. Дает его разуму какое-то занятие, удерживает его от разрушения. Он всегда любил и превосходно разгадывал загадки — чем сложнее, тем лучше. И у него всегда было какое-то болезненное увлечение преступной деятельностью. Кроме того, в расследованиях есть определенный эмоциональный аспект, несмотря на то, что он не хочет в этом признаваться. Помогать людям — хорошо. Впервые в жизни Шерлок чувствует себя полезным и ценным, будто у него есть основание и место для жизни в обществе, каким бы необычным, странным, плохо приспособленным он ни был.

Проблема, конечно, в кокаине. Зависимость глубоко вонзила когти в его мозг и не собирается легко сдаваться. Он пытается бороться с ней, пытается завязать самостоятельно. Это ад, но ему удается обходиться без кокаина больше двух месяцев. Все это время он курит как паровоз, стараясь занять себя расследованием дел. Он даже связывается со столичной полицией, предлагает свою помощь, но не получает ответа.

И тогда зависимость безжалостно наносит ответный удар. Его скудные сбережения скоро иссякнут. Он становится небрежным, когда дело доходит до качества, и однажды принимает намешанное дерьмо (слишком много) и оказывается в заброшенном здании где-то в Ист-Энде, думая, что умрет. Его находит Майкрофт и сидит с ним в те невыносимые часы, пока он приходит в себя после приема наркотиков, уверяя, что он не умрет (пока), и что, если Шерлок так склонен к самоуничтожению, то должен, по крайней мере, составить список принятого, чтобы облегчить лечение парамедикам и персоналу скорой помощи. А затем Майкрофт запускает сброс, прижимая два пальца к родинке на горле Шерлока. Его отбрасывает всего на час, но этого достаточно, чтобы Шерлок запомнил слова брата и составил список.

Он приходит в себя в больнице, остается там ровно столько, чтобы его организм стабилизировался, и сбегает. Каждый раз, прежде чем сделать инъекцию кокаина, он делает запись. Он носит с собой один из многих (коротких) списков, когда случайно оказывается на месте преступления в Кларкенуэлл⁸. Убийство, очевидно. О, это настолько, настолько очевидно. Но ни криминалисты, ни измученный и преждевременно поседевший детектив-сержант Нового Скотленд-Ярда, ни другие слоняющиеся вокруг офицеры столичной полиции этого не видят. Они считают, что расследуют самоубийство. Шерлок идет плавной походкой к месту преступления, притворяется офицером в штатском из полиции Лондонского сити, поскольку место преступления находится как раз на границе между Сити и боро Ислингтон. Ему удается хорошенько рассмотреть жертву убийства и даже поговорить с начальником криминалистической службы, прежде чем детектив-сержант узнает о его присутствии и отводит в сторону. Шерлок выясняет, что его зовут Лестрейд, а также что детектив-сержант Лестрейд думает о наркоманах, выдающих себя за полицейских и вторгающихся на места преступлений. Интересно, однако, что Лестрейд прислушивается к выводам Шерлока об убийстве. Он говорит ему отвалить и больше никогда не выкидывать подобных трюков, но одновременно делает заметки и просит Шерлока прийти на следующий день для надлежащего оформления показаний — хотя, вероятно, знает, что Шерлок этого не сделает. Когда Шерлок уже собирается уходить, Лестрейд подзывает его и протягивает визитку.

— Если вспомнишь что-нибудь еще об этом деле, позвони мне, — говорит он. — Знаешь, ты мог бы стать блестящим офицером, с таким-то острым умом. Если, конечно, не испортишь его наркотиками. Ты мог бы нам помочь, даже в... неофициальном статусе. Консультант или что-то в этом роде. Подумай об этом. И если ты решишь, что это тебе интересно, тоже позвони. Но сначала тебе надо стать чистым. Действительно чистым. Мне нужны доказательства реабилитации и все такое. Без этого, боюсь, никаких шансов, как бы ни было жаль.

Шерлок берет карточку, надвигает на лицо капюшон и уходит. Он не звонит Лестрейду. Но он пытается сократить потребление наркотиков, пытается сэкономить деньги на лучшую, более профессионально выглядящую одежду и начинает создавать веб-сайт, который называет — Наука дедукции. Он станет консультирующим детективом. Потому что Лестрейд прав: у него блестящий ум, и, возможно, со своими навыками он захочет заняться именно неофициальным раскрытием преступлений. Постепенно дело набирает обороты. Он даже выезжает за границу, проводит время в континентальной Европе и США. Он помогает женщине во Флориде навсегда избавиться от криминального, жестокого мужа, чем заслуживает ее глубокую и вечную благодарность. Он тронут этим. Она приглашает его навестить ее в Лондоне, где у нее дом.

Вскоре Шерлок возвращается в Великобританию, но не приезжает к миссис Хадсон. В привычных местах гораздо труднее отогнать тянущиеся к нему щупальца зависимости. Он больше потакает себе, ненавидя себя за это. Теперь ситуация стала еще опаснее, потому что у него больше денег. Его занятие набирает обороты, он раскрывает все больше дел, причем интересных. Он создает себе доспехи из ирландского твида (пальто Белстафф, подаренное счастливым клиентом) и элегантных костюмов — холодное высокомерие и неприкрытая прямота, граничащая с болью. Он превозносит свою ненормальность — Фрик, — отличие от других. Ему все равно, нравится он людям или нет, пока они боятся его дедукции. Он создает себе репутацию какого-то засранца, хотя и блестящего, с наблюдательностью, граничащей с магией. Он наслаждается этим статусом.

Но со взлетами приходят и падения: времена, когда нет расследований, когда Шерлок бродит по Лондону один, когда шумовые и визуальные сигналы и следующие за ними выводы ошеломляют своей интенсивностью. Он научился справляться с ними за все прошедшие годы, но иногда поток выводов становится слишком большим. Люди хуже всего. Он считает, что именно поэтому так любит мертвые тела. Они тоже предоставляют информацию, но ее легче считывать, чем с живых аналогов, потому что она не меняется и не развивается постоянно. Живые люди и особенно их эмоции остаются неразрешимой загадкой для Шерлока, и он решает держаться от них как можно дальше, говоря себе, что он не одинок, хотя на самом деле это не так.

И снова кокаин становится его другом. Однажды вечером, сразу после принятия дозы, он замечает из окна полицейские машины. Шерлок решает провести расследование и, следуя за ними, натыкается на другое место преступления. Это в Блумсбери, недалеко от его маленькой квартирки на Монтегю-стрит. Лестрейд снова на дежурстве. Он узнает Шерлока и позволяет ему взглянуть, прислушивается к выданным с пулеметной скоростью выводам. Шерлок только что принял значительную дозу — возможно, даже слишком большую, — кокаина действительно хорошего качества, и он плывет, дедуцируя как будто на автопилоте. Он становится все более и более возбужденным, чувствует, как бешено бьется сердце, а дыхание прерывается. У него трудности с хождением, он видит то, в чем не уверен, слышит голоса. Мир начинает вращаться, шум, свет, запахи — все обрушивается на него. Он падает рядом с Лестрейдом. Последнее, что он замечает, — это два пальца в перчатках, прижатые к сонной артерии под родинкой и…

>o<

Он приходит в себя в своей квартире, держа в руке шприц с семипроцентным раствором, жгут уже перекрыл кровообращение на руке, выделив на бледной коже поврежденные вены. Снаружи звучит полицейская сирена, в комнате мерцает голубоватый свет. Он помнит место преступления, где только что рухнул перед тем, как Лестрейд переключил его обратно. Он смутно помнит, что это была передозировка. Он смотрит на шприц, пакетик с белым порошком и другие принадлежности для приготовления кокаина рядом. Должно быть, он просчитался. С беспокойством покусывая нижнюю губу зубами, он обдумывает варианты.

Если он введет кокаин, велика вероятность, что у него действительно случится передоз. Как итог — либо больница, либо... ладно... более окончательный пункт назначения. И переключение... должно быть, произошло не просто так. Так было всегда. Сброс - предупреждение. Шанс все изменить к лучшему. С другой стороны, его зависимость реальна. Он уже чувствует, что начинает уходить. Если он не употребит кокаин, то у него будет ужасная ночь и несколько тяжелых дней. И это только физическая ломка. Он уже пробовал завязывать. Долго не продлилось. Чтобы стать и остаться чистым, чтобы занять разум, ему нужно нечто большее, чем клиенты и расследования. Ему нужна профессиональная помощь.

Снова звучит сирена. Шерлок принимает решение. Преступление действительно выглядело захватывающе. Двойное убийство, никаких явных улик или подозреваемых. Выдавив половину содержимого шприца в унитаз, он вкалывает остальное. Это позволит ему работать, чтобы помочь Лестрейду, а потом решить, что делать дальше. Позже той же ночью, раскрыв дело прямо на месте преступления, он продает оставшийся запас кокаина своему дилеру (за исключением небольшой дозы для чрезвычайных ситуаций, которую он прячет в квартире), говорит ей, что уезжает и больше не будет нуждаться в ее услугах. На деньги от наркотиков и те скудные сбережения, что у него есть, он записывается в частный реабилитационный центр.

–<o>–

Реабилитация проходит ужасно. Скука почти убивает его, так, по крайней мере, ему кажется. Он совершает ошибку, пытаясь одновременно бросить и кокаин, и сигареты. Это настоящий кошмар. К счастью, другой пациент предлагает попробовать никотиновые пластыри, чтобы противостоять невыносимому желанию закурить. Шерлок находит их полезными, использует больше, чем следует, но, по крайней мере, его легкие восстанавливаются, а пластыри удерживают от рецидива.

Когда он проводит в клинике месяц и медленно, но все же добивается прогресса, появляется неожиданный посетитель. Это недавно повышенный в звании детектив-инспектор Лестрейд с большим конвертом, полным нераскрытых дел. Шерлок в восторге. Он, конечно, знает, кто сообщил инспектору о его нынешнем местонахождении. Сам Майкрофт, как и родители Шерлока, еще не навещали его, но нет никаких сомнений, что Майкрофт знает, где он и чем занимается.

Он решает дела меньше чем за три дня, просит принести еще, и Лестрейд с радостью предоставляет ему их. Когда через месяц Шерлок выписывается, он уверен, что справится. Лестрейд пообещал, что в ближайшее время его могут вовлечь в действующие расследования, что есть клиенты, просящие его услуг. Не все в полиции рады его вмешательству. Он снова слышит страшное слово на букву «Ф», почти так же часто, как в школе. Он говорит себе, что ему все равно, борется с презрением и ревностью высокомерными выражениями и резкими дедуктивными выкладками. Он знает, что не обязан пользоваться популярностью. Достаточно того, что его боятся и неохотно уважают. Он работает, работает и работает, проводя как можно меньше времени в своей маленькой квартирке, всегда зная, что там спрятано. Он понимает, что ему нужна квартира побольше, более респектабельное жилище, если он хочет принимать частных клиентов. Они не станут подниматься по нескольким лестничным пролетам в его тесный, грязный чердак на Монтегю-стрит.

Случайно он снова натыкается на миссис Хадсон, которая воркует, целует его во впалые щеки и предлагает квартиру в своем доме на Бейкер-стрит. Комнаты просто идеальны. Арендная плата тоже на удивление низкая (без сомнения, специальная цена от миссис Хадсон), хотя и немного выше его нынешнего бюджета.  В госпитале Бартса ему удалось очаровать похоронных дел мастера, разрешившего ему использовать лабораторию и оставшиеся непарные части тел для экспериментов. Однажды утром Шерлок разговаривает с одним из врачей, Майком Стэмфордом, упоминает о своей дилемме, о том, что ему нужен сосед по квартире. В то же время Шерлок задается вопросом, кто в здравом уме захочет жить с ним в одной квартире и, что более важно, с кем он вытерпит совместное проживание.

Вернувшись с обеденного перерыва, Стэмфорд навещает его в лаборатории и приводит с собой идеального кандидата. Оглядываясь назад, Шерлок не уверен, влюбляется ли он в Джона сразу, или требуется еще один день, погоня, выстрел и поздний ужин в китайской забегаловке. Но все же он влюбляется. Сначала он не понимает, что происходит. Нужно привыкнуть к тому, что у тебя вдруг появился сосед и к тому же друг.

Далее следуют лучшие, самые счастливые восемнадцать месяцев в жизни Шерлока. Не случается сбросов. Затем Мориарти, Падение, возвращение в изменившийся Лондон и к изменившемуся Джону сначала с невестой, потом с женой и ребенком на подходе. Шерлок мечтает о сбросе ко времени до рокового прыжка с крыши Бартса. Их происходит только два, и они возвращают его назад лишь на короткие периоды, недостаточные, чтобы отменить Падение. Один из них случается в Сербии, где после того, как его схватили и пытали, он предпринимает неудачную попытку побега и получает пулю в горло. Вместо того чтобы истекать кровью, он оказывается снова закован в цепи двумя днями ранее и решает не рисковать второй попыткой. Вскоре после этого появляется переодетый Майкрофт, чтобы спасти его и вернуть в Лондон.

Второй сброс он почти не помнит. Похоже, это произошло после того, как Мэри выстрелила ему в грудь. Он лежит на полу в кабинете Магнуссена, истекая кровью. Джон случайно вызывает сброс, пытаясь нащупать пульс у горла, и каким-то образом выигрывает им больше времени для прибытия скорой помощи и парамедиков, которые с помощью Джона долго стабилизируют его для транспортировки в ближайшую больницу.

–<o>–

А сейчас он вернулся в Бартс, потому что они с Джоном преследовали убийцу, который поймал Шерлока и пытался его задушить. Уже на Бейкер-стрит Джон настоял на проверке его горла и образовавшихся синяков. Он осторожно провел пальцами по родинке, случайно стерев восемь лет их совместной жизни. Сейчас они существуют только в чертогах разума. Рози исчезла, возможно, навсегда. Теперь она может никогда не родиться.

И все же... вот Джон, чудесный, совершенный Джон, с его психосоматической хромотой и тростью, с его короткими, как у военных, волосами, линиями загара и клетчатой рубашкой... Возможно, это действительно второй шанс. Должен быть. Шерлок цепляется за эту мысль. Что-то пошло не так и должно быть исправлено — или, по крайней мере, улучшено. Вот его шанс. И может быть — и он не хочет надеяться, но страстно надеется, — может быть, это шанс наконец получить то, чего он действительно хочет: не только восхищение и дружбу Джона, но и его любовь.

Он поднимает взгляд от микроскопа, вспоминая слова восьмилетней давности, которые все привели в движение.

— Майк, можно твой сотовый? Мой сигнал не ловит.