Work Text:
Раньше Катсуки никогда не был на войне.
Он жаждал ее с детства. Мечтал о битвах, об огне, о крови. Когда другие дети играли в драки, он пугал их своей силой, так и не сумев обуздать огонь внутри себя, дикую магию и жажду приключений, которые, смешиваясь, срывали с кончиков его пальцев искры.
Он сбежал сразу, как получил шанс, и его тут же закружили приключения, о которых он мог только мечтать: спасает (а иногда бывает спасен им) определенных красноволосых принцев, пересекается с той еще занозой в лице полустража, его принимает один из легендарных варварских кланов. Теперь он исследует дикую природу вместе с ними, бродит по сонным городкам и сказочным лесам, мегаполисам и высоким горам. Он многое узнал и хочет узнать еще больше.
Он узнает, что война была другой.
Катсуки расцветает на ней, на острие битвы. Это другой вид приключений, более конечный. Есть победители и проигравшие, есть четкая цель, и ему это нравится. Северные гиганты хотят захватить территории варваров, потому что на ней находится море продовольствия (люди и их домашний скот). Варвары должны отбросить их назад, к границе своих земель, иначе они рискуют противостоять еще одному наступлению, к которому примкнут новые силы.
Катсуки сражается вместе с варварами, которые считают его одним из них. Так было с тех пор, как он присоединился к Деку, который, одним взглядом оценив воинственность и неопытность Катсуки, решил, по какой-то глупой, как и Деку, причине, что ему это нравится. Деку осмотрел его и решил, что теперь он "Каччан", а не Катсуки. Не новенький горожанин, а маг-авантюрист, которым он всегда хотел быть.
Это было все, что нужно для того, чтобы Катсуки влюбился. И именно поэтому война была не совсем тем, что он представлял. Это опасно, захватывающе, грандиозно, действительно так. Его друзья сильны и он уверен в их победе. Но потом он видит Деку, загнанного в угол двумя гигантскими берсерками, чьи тяжелые булавы прибивают его к земле. И тогда война пугает его.
Один гигант — ничто для него. Два… как оказывается, они все еще слишком сильны, но Катсуки не осознает этого, не когда летит пыль, и варвар скрыт от его взгляда высокими фигурами, состоящими из мускул и безумия.
Катсуки пробивает дыру прямо в рядах врага, чтобы добраться до них, и следующие несколько мгновений превращаются в вихрь огня и крови. Но когда хаос утих, два самых грозных воина оказываются убиты, и их гиганты наконец отступают после демонстрации силы варваров. И Деку выходит из боя побитым, но победителем, с поднятым в триумфе мечом.
И это заставляет Катсуки потерять полностью голову, потому что он был так испуган. Но Деку в порядке, более чем, он уверенно стоит на поле, его кожа, в шрамах и в поту, почти светится в полуденном солнце. И чего Катсуки всегда жаждал, так это чтобы ему достало силы и воли, чтобы победить его, сделать своим. Он хочет, чтобы Деку принадлежал ему.
"Сукин ты…" — он останавливается, потому что он встречал мать Деку, и маленькая женщина была настолько мила, что даже Катсуки никогда не скажет и слова против нее. — "ДЕКУ!"
Деку поворачивается к нему и зовет: "Каччан!" — кровь стекает по одной стороне его лица, но, несмотря на это, его улыбка яркая. Возможно из-за адреналина. Скорее всего, у него кровь во рту.
Адреналин гуляет и у Катсуки в крови, так что он шагает по полю и Деку тянется к нему.
"Ты хорошо сражался…"
Катсуки хватает его за переднюю часть плаща и дергает на себя, сталкивая их губы вместе, что, несомненно, являлось их первым и очень неожиданным поцелуем.
*
"На этот раз Каччан делает что-то очень странное," — думает Изуку.
Само по себе, это явление не было таким уж странным. Каччан часто делает вещи, которые Деку не понимает, потому что маг — житель города, а у них свои, новые обычаи. На самом деле, Изуку смог узнать довольно много о городах от него! Обычно он просто позволял Катсуки говорить об этом, с любовью посматривая на него, потому что Катсуки был прекрасен в те моменты, когда суетливо рассказывал о том, что ему важно.
Однако то, что он делает сейчас, напрямую связано с Изуку. Каччан даже пытался привлечь его внимание перед этим.
Он пялится на Каччана, широко распахнув глаза. Он не может пошевелиться, потому что Каччан крепко держит его за плащ и прижимает их лица, нос к носу, рот ко рту. Он определенно помнил бы, если бы Каччан делал что-то подобное раньше, с ним или с кем-то еще, потому что он хотел быть так близко к магу уже целую вечность. Он жаждал прикоснуться своим лбом ко лбу Каччана, обвести пальцами прекрасные формы его лица, чтобы сенсорная память никогда их не забыла. Прожив долгое время в дикой природе, с тьмой и магией, его люди знают, что глаза можно одурачить, но, если ты сделаешь что-то с помощью рук, то запомнишь на всю жизнь.
Однако, Деку никогда не думал о том, что можно учиться с помощью языка. Губы гораздо менее эффективны в распознавании форм, чем пальцы, и хотя то, что делает Каччан, ощущается приятно, Изуку смущен. Не похоже, что он злится, поэтому Изуку уверен, что это не возмездие за что-то, но глаза Каччана зажмурены, а брови нахмурены.
"Каччан?.." — шепчет он наконец напротив губ мага. Это странно. Рот Каччана и его дыхание теплые. Он не отстраняется сразу.
"Что ты делаешь?" — спрашивает он. Каждое слово, которое он произносит, остается дрожью на губах Изуку. Это приятно.
"Я… мне интересно, что ты делаешь?"
Теперь Каччан отскакивает от него. Его лицо красное, возможно, даже более красное, чем было в разгар битвы.
"Дерьмо," — бормочет он, избегая взгляда Изуку. — "Ты ублюдок. Не бери в голову, я… забудь об этом…"
"Подожди," — говорит Изуку, потому что видит все признаки того, что Каччан начинает злиться из-за смущения. — "Я не говорю тебе не делать этого, я просто не понимаю."
"Какого черта ты имеешь в виду?" — кажется, Каччан хочет кричать, но не хочет привлекать внимания, поэтому выдает громкий шипящий звук.
"Я не знаю, чего ты хочешь," — пробует другую тактику Изуку. — "Когда ты делаешь это, то что ты хочешь, чтобы я сделал взамен?"
Катсуки смотрит на него в изумлении, как пойманная рыба: "Я хочу, чтобы ты поцеловал меня в ответ, тупой ты мешок мышц!"
Изуку моргает: "Как мне сделать это?"
Это временно останавливает тираду. Каччан выглядит ошеломленно, прежде чем начинает что-то сердито бормотать. Изуку слышит что-то о ебаном странном племенном дерьме, прежде чем Каччан вновь смотрит на него. Его полыхающие глаза заставляют Изуку задержать дыхание.
"Ты никогда никого раньше не целовал?" — требовательно спрашивает Каччан.
Изуку медленно качает головой: "Нет. Целовал? Что…"
Каччан снова это делает. Он хватает лицо Изуку, не обращая внимания на кровь, и на этот раз, когда их рты соприкасаются, он чувствует себя неуверенно. Возможно, раньше он спешил, но теперь ясно, что это было не случайно. Он не натыкается на нос Изуку и слегка поворачивает голову в сторону, чтобы их губы прижимались идеально.
Этот раз получается теплее, чем предыдущий. Теперь, когда происходящее не является для него сюрпризом, Изуку может чувствовать дыхание Каччана, мягкость его губ, и это заставляет его расплываться. Он понимает, что кровь заливает его лицо, и, не задумываясь, протягивает руку, чтобы ухватить Каччана за талию и притянуть ближе. Ему нравится то, что Каччан касается его лица: по крайней мере, это имеет для него смысл, и он поднимает руку, чтобы положить ладонь на щеку Каччана, поглаживая изгиб его челюсти, его скулы.
Каччан издает низкий звук, его рот раскрывается шире, и внезапно Изуку думает, что понимает. Эту странную городскую штуку.
Когда Каччан отрывается, прерывает поцелуй, они оба дышат тяжелее, чем обычно. Изуку чувствует, как его сердце колотится даже сильнее, чем в битве с гигантами.
"Теперь ты понимаешь?" — спрашивает Каччан. Его голос звучит низко и грубо. Он звучит хорошо.
"Хм," — рассеянно говорит Изуку, потому что он все еще думает о поцелуях и том, как они ощущаются. — "Мне понравилось, но я все еще не знаю, что это значит," — у него есть пара мыслей на этот счет, он надеется на то, что это так, но не хочет угадывать.
"Это значит…" — раздраженно выдыхает Каччан, — "что я лю… я хочу… тебя. Чтобы ты… принадлежал… мне."
У Изуку перехватывает дыхание: "Ты… Каччан? Ты имеешь в виду…"
"Да," — говорит Каччан, хотя звучит так, будто ему больно. — "Я знаю, чего ты хочешь, потому что ты сделал это пиздецки ясным…"
Это правда. Изуку хотел его с того момента, как они увидели друг друга. Когда он дал ему имя "Каччан", Каччан стал его, частью его племени, и очень быстро стал чем-то большим. Изуку будет сражаться, чтобы защитить его, умрет за него, даст ему что угодно.
Дело в том, что он никогда не был уверен в том, что Каччан чувствует то же самое. Но сейчас…
"Каччан!" — кричит он, хватая мага за талию, чтобы поднять его в воздух. Это вызывает удивленный вскрик и удар по макушке, но он едва чувствует это, потому что сейчас он слишком счастлив. — "Я хочу этого."
"Я знаю, Деку…"
В этот раз, именно Изуку целует его. Это удивительно эффективно, и он сочетает традиции с поцелуем, прижимаясь ко лбу Каччана, что получается довольно легко, когда они так близко.
"Я уже принадлежал тебе, Каччан," — бормочет он.
Дыхание Каччана на секунду прерывается: "Блять," — рвано выдыхает он.
"Вы в порядке, друзья?"
Каччан отскакивает от него, когда слышит, как к ним приближаются. Изуку не чувствует, что готов отпустить его, но он поворачивается в сторону голосов. К ним идут принц Киришима и Шото, который, все еще в форме тигра, грациозно вышагивал за принцем. Изуку замечает, что Шото был довольно близко к нему все время битвы. Он был очень покровительственным по отношению к принцу, но этого стоило ожидать, так как он был тем, кто приложил больше всего усилий к выхаживанию Киришимы после того, как Каччан привел того в деревню.
"Мы не пострадали!" — кричит им в ответ Изуку. — "Но даже учитывая потери, которые понесли гиганты, вряд ли это было последним нападением…"
Мурлыканье Шото достаточно громко, чтобы заставить землю у их ног грохотать, но оно затихает, как только Шото начинает уменьшаться до тех пор, пока не становится немного ниже, чем Киришима, оставляя торчать из волос на голове два полосатых тигриных уха. Он смотрит на них с подозрительно нейтральным выражением лица.
"Хотя вы, кажется, уже празднуете."
Каччан рычит так громко, что может посоперничать с тигром, и уши Шото дергаются. Но Изуку просто лучисто улыбается ему.
"Да," — говорит он. — "Каччан наконец сказал, что я принадлежу ему."
Уши Шото вновь, очень показательно, дергаются, а Киришима смотрит на них с яркой, радостной улыбкой. Каччан выглядит так, будто он в ужасе.
"Деку, не говори им об этом!"
Изуку только усмехается. Он знает, что Каччан смущен таким проявлением близости: судя по тому, как краснеет каждый раз Киришима, когда Шото нюхает его под подбородком, это является особенностью горожан. Но люди дикой природы более открыты в подобных вещах, так что им обоим нужно просто привыкнуть к этому.
"Может, вернемся в лагерь?" — предлагает Изуку.
Когда они вернутся, окажется, что о многом нужно позаботиться, и пройдет очень много времени, прежде чем он снова окажется наедине с Каччаном. Его палатка опустела, остальные генералы ушли, чтобы начать ночное веселье, отмечая момент своей победы. Конечно, гиганты еще вернутся, но это будет другая битва и другой день. А сейчас…
"Что вы… делаете?" — спрашивает его Каччан, ловя складку плаща Изуку, заставляя его остановиться прямо у выхода из палатки. Поначалу, Изуку не уверен, о чем он говорит, потому что прошло уже много часов после того, как они стояли вместе под жарким солнцем, но затем Каччан бормочет, — "Раз вы не… не целуете друг друга."
Изуку едва может сдержать волнение и радость, вспыхнувшие внутри него.
"Могу я показать?" — Каччан кивает. Изуку протягивает руку, чтобы дотронуться до него, и он замирает, оставаясь неподвижным. Изуку тихо смеется. — "Не волнуйся… не так уж это и отличается."
Странным образом, это казалось похожим. Близость, сосредоточенность на лицах друг друга… части Каччана, которых он хотел коснуться так сильно. Каччан все еще держит глаза закрытыми, когда Изуку в первый раз медленно проводит кончиками пальцев по его челюсти, и это так необычно, потому что Изуку видел только когда люди касались друг друга с открытыми глазами. Но зрение всегда было вторично. Он тоже закрывает глаза.
Он чувствует, как челюсть Каччана расслабляется под его прикосновениями, но он не задерживается на ней. Он поднимает руки вверх, поворачивая руки тыльной стороной, чтобы почувствовать ей теплоту щек Каччана, прежде чем подушечками пальце подняться к вискам. Он медленно проводит большим пальцем от одной стороны лба Каччана к другой, делая это особенно медленно, ведь под костью и плотью находится разум. То, что составляет все, что он любит в Каччане.
Есть еще сердце Каччана, но пока что Изуку не будет пытаться почувствовать его биение. Пока Каччан не будет готов дать ясно понять, что теперь оно принадлежит ему.
Золотые ресницы Каччана трепещут, как крылья колибри, когда Изуку проводит линию над ними, легко, как воздух. Наконец он прикасается пальцем к губам Каччана, обрисовывает их очертания, перед тем как надавить на мягкую, податливую плоть нижней губы и оттянуть ее чуть-чуть вниз. Он чувствует дрожь Каччана: его рот дрожит, все его тело дрожит.
"Так нормально?" — спрашивает его Изуку.
В этот момент Катсуки кусает его, не сильно, но он прихватывает палец, Который Изуку прижимает к его рту, цепляясь острыми зубами за мозолистую кожу.
"Ты ничего со мной не делаешь," — говорит Каччан, но его голос настолько хриплый, что Изуку задается вопросом, так ли это. — "Я в порядке, так что просто… просто продолжай."
Изуку улыбается: "Ладно. Ты тоже можешь. Если хочешь."
Оказывается, Каччан хочет. Он хочет исследовать лицо Изуку своими руками, и он хочет целовать его еще. И Изуку готов позволить ему все это, дать ему возможность делать с ним все, что Каччану заблагорассудится.
Его сердце уже принадлежит Каччану, и, когда Каччан попросит его, Изуку отдаст и его тоже.