Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

ШАТТЛ

Нигде

– Чего ты хочешь? – спросило Существо.

У Существа были десятки тел, расплывчатых, зыбких, как узоры фризийских фресок. Вэш знала, что не следует доверять существам из множества тел – но рядом не было никого стабильного. Еще одно Существо пару раз проявлялось, медленно, как на фотобумажном листе из архаичного земного ритуала – но тут же исчезало. Вселенная не могла его долго удерживать. Если это все еще была Вселенная.

Странные вы, земляне, подумалось в Вэш. Не можете поддерживать свою стабильность даже жалкую сотню линейных лет.

Заткнись, устало подумала Вэш. Очень хотелось расслабиться, но она не решалась закрыть глаза, опасаясь, что это погрузит во мрак и оставшийся кусочек реальности.

Хочешь, чтобы я помог? – подумалось в Вэш. Хочу, чтобы ты исчез, подумала Вэш. Совсем исчез? – подумалось в Вэш. Вэш промолчала, стараясь избегать любых мыслей, потому что любую мысль могли прочесть как ответ. Она сосредоточилась на дыхании. Медленное втягивание безвкусного воздуха – если это все еще был воздух – и резкий выдох. Это должно ее пробудить. Главное – не закрывать глаза.

– Как хочешь, – шепнули на ухо, и переливчатая пленка вокруг ее тела лопнула, а по горлу заструился огонь.

– А! – Вэш дернулась и вцепилась обеими руками в молодую женщину, склонившуюся к ее кровати. Глаза у женщины были глубокими, мерцающими, как у того многотелого Существа.

– Тише, тише, все в порядке. У вас на корабле была утечка энергии, мы вас вытащили. Я лейтенант Дакс, Звездный Флот. Мы вам поможем, все будет в порядке. Вам что-нибудь принести? Что вы хотите?

– Чего ты хочешь? – повторило Существо.

Нечеткие, акварельно размытые фигуры – мужчины, женщины, молодые, старые, но все с одинаково искристыми глазами – то проступали сквозь оболочку тела молодой женщины, то впитывались в нее, пока Вэш судорожно пыталась – и не могла – вдохнуть.

Многотелым нельзя доверять – но если доверишься, говорить нужно правду.

– Жить, – на остатках воздуха прошептала Вэш, выпуская Существо из рук.

Где-то

– Пить? Она сказала – пить?

Джадзия Дакс пожала плечами, беспомощно оглядываясь на шефа О`Брайена.

– Не уверена. Она, кажется, еще бредит. Майлз, ты не принесешь – о, спасибо! – она взяла из рук О`Брайена трикодер и гипошприц.

– Реанимационный. Подумал, что потребуется. И говорил же Башир, что на всех челноках нужны биокровати. На всех!

– Думаю, здесь мы справимся без доктора Башира. – Джадзия подкрутила настройки трикодера, покачала головой: – Дыхание стабилизировалось, пульс нормализуется, но она не приходит в себя.

– Может, и хорошо. Я бы предпочел, чтобы она пришла в себя не раньше, чем на станции.

Джадзия бросила обеспокоенный взгляд на коллегу, но сказала только:

– Судя по показаниям трикодера, у нас полтора часа.

– Успеем. Если что – есть второй гипошприц. А Башир ведь говорил, что гипошприцев нужно хотя бы на один больше, чем членов экипажа!

– В рапорте я попрошу коммандера Сиско учесть все оптимизации, предложенные доктором. – Джадзия закрепила трикодер у изголовья кровати, направив его на лежащую без сознания женщину. – И как только она попала в Гамма-квадрант?

– Вэш.

– М? – Джадзия обернулась.

– Вэш, так ее зовут, – ответил Майлз, подходя к кровати вплотную.

– То есть ты с ней знаком?

– Можно сказать. Она появлялась пару раз у нас на «Энтерпрайзе». Как близкая знакомая капитана Пикарда.

– О, – Джадзия наклонила голову. – Что ж, это интересно, но все равно не объясняет ее присутствия в Гамма-квадранте.

– Не объясняет, – Майлз нахмурился, сморщил нос.

– Что такое, Майлз? Ты что-то знаешь о ней? Что-то важное?

– Нет, – Майлз покачал головой, – нет, просто… – Он снова покачал головой, откашлялся, не спуская глаз с Вэш. – Надеюсь, она объяснит, за каким именно чертом ее понесло в Гамма-квадрант.

«ГЛУБОКИЙ КОСМОС 9»

Кабинет Сиско

– Два года в Гамма-квадранте? – Сиско коротко рассмеялся, запрокидывая голову и чувствуя, как от напряжения ломит мышцы шеи. Очень хотелось их растереть, размять плечи, потянуться всем телом, снимая спазм. Он так бы и сделал, будь перед ним Керзон.

Но на месте Керзона сейчас стоял новый соединенный трилл с телом молодой девушки и памятью трех столетий и десятка предыдущих носителей. Жизнь Керзона омывалась этим потоком, как крупный скалистый камень в речном пороге – и река уносилась дальше, вперед, а скала оставалась на месте, незыблемая, замершая в той форме, в которой ее настиг поток.

Книги по соединенным говорили, что суть предыдущего носителя остается в трилле, переходя из поколения в поколение, но они не объясняли главного: кем именно было существо, которое стояло сейчас перед Сиско? Обновленный Керзон с еще одной жизнью в коллекции – или лишь отголоски его памяти? Осталась ли та часть Керзона, что могла чувствовать и принимать решения – или теперь он полностью во власти потока, который обкатает одни углы и заострит другие, растворит тонкие детали, меняя его сущность? Хотел ли Керзон такого бессмертия, в котором он не может влиять на самого себя?

– Два года, – повторил Сиско и все-таки потер шею. Да, так гораздо лучше. – Как она вообще попала туда за два года до открытия Червоточины?

Лейтенант Дакс чуть приподняла плечо:

– Говорит – друг подбросил.

Жест был странный – не керзоновский, тот никогда не пожимал плечами, тем более одним. Компромисс между носителями – или привычка самой Джадзии?

– И знаешь, Бенджамин, я ей верю.

– Веришь, что у нее есть друзья в Гамма-квадранте?

– Или способные подбросить туда.

Сиско утомленно потер лоб.

Шел пятидесятый по баджорскому календарю день на бывшей кардассианской станции «Терок Нор». Стоило бы уже называть ее новым именем, не только вслух, но и мысленно – но станция сопротивлялась, подкидывая сюрприз за сюрпризом в чисто кардассианском стиле. К тому же временное баджорское правительство – в лице майора Киры – морщилось всякий раз, когда всплывало новое название. Сиско бы и сам поморщился, если бы раса с другого конца квадранта начала называть Солнечную систему «Глубоким Космосом», да еще и с порядковым номером девять. О каком доверии тут может идти речь?

Его вымотал еще утренний брифинг. Сиско сам потребовал детальных отчетов, и поэтому терпеливо заслушал констебля Одо с комментариями майора Киры по двадцати трем происшествиям за минувшие сутки, девятнадцать из которых касались бармена Кварка. Пока метаморф и баджорка едко спорили о поведении ференги, Сиско бросал взгляды на датчик открытия Червоточины, как влюбленный на часы – Керзон бы позабавился. Можно было прервать дискуссию, отправить всех на посты, но ситуация бы не улучшилась. Сиско просто не хватало рядом привычного человеческого лица.

То, что Джадзия тоже не человек, вспомнилось лишь после брифинга.

А сейчас вспомнилось, что она и не Керзон.

– Надо повидать эту Вэш, как считаешь, старина?

– Мне кажется, сначала лучше поговорить с шефом О`Брайеном. Он ее узнал – и, между нами, похоже, он знает про нее довольно много, только не готов делиться всей информацией. По крайней мере, со мной, – и Джадзия подмигнула. Совершенно по-керзоновски.

– Что ж. Поговорим с О`Брайеном, – хлопнув по коленям, Сиско поднялся. – Он в инженерном? Прогуляюсь. Лейтенант… Вы свободны.

Джадзия кивнула – кажется, чуть растерянно.

Инженерная

Согласно правилам Звездного Флота, любое неожиданное происшествие следовало вносить в капитанский журнал «в первый доступный промежуток времени». Сиско решил, что доступного промежутка у него нет – вносить в журнал «мы подобрали человека из квадранта, куда не ступала нога человека» он пока не планировал. И без этого на «Глубоком Космосе 9» хватало глубин.

О`Брайен нашелся в инженерной секции.

– Простите, сэр, я еще не до конца разобрался, – он виновато улыбнулся и кивнул на падд. – Корабль, с которого мы забрали пострадавшую, выглядит полностью рабочим.

– Согласно отчету Дакс, на нем был взрыв, – Сиско подошел к консоли. Он знал, что может доверять О`Брайену – ему доверял сам капитан Пикард – но ситуация была по меньшей мере странной.

– Так точно, сэр. При нас отказали все системы жизнеобеспечения, и мы вытаскивали пассажирку из огня. Но сейчас корабль выглядит так, будто всего этого просто не было. Словно кто-то провел ремонт, пока мы буксировали корабль на тяговом луче, или взрыв был не настоящим.

– Но он был настоящим?

– Так точно. Не могу понять, что произошло. И корабль, и его владелица были серьезно повреждены. Мы чудом поймали их сигнал тревоги.

– Мистер О`Брайен, мне кажется, или вы избегаете называть нашу гостью по имени?

– Простите, сэр, – О`Брайен опустил падд. – Вэш. Ее зовут Вэш. Думаю, лейтенант Дакс вам уже доложила.

– Лейтенант Дакс не смогла доложить мне, какие отношения связывают вас и мисс Вэш. Мне кажется, они не очень дружеские.

Явно ошарашенный вопросом про «отношения», к концу фразы О`Брайен расслабился, даже усмехнулся.

– На самом деле я едва ее знаю, сэр. Она была подругой капитана Пикарда. Близкой подругой, если вы понимаете, о чем я.

– И как близкая подруга капитана она была частой гостьей на «Энтерпрайз»?

– Появлялась всего пару раз, сэр.

– Интересная женщина. – Сиско подошел к ближайшей панели, провел пальцами по рычажкам. – За пару визитов заполучила капитана в близкие друзья, а вас – похоже, настроила против себя. – Он повернулся, испытующе глядя на О`Брайена.

– Если честно, от нее были одни неприятности, сэр. Особенно после знакомства с Кью.

– Кью? – Сиско развернулся полностью. – Тот самый Кью?

– Вы о нем слышали? То есть… Я хотел сказать – так точно, сэр. Тот самый. Других просто быть не может.

Сиско потер подбородок и пробормотал что-то из раннего лексикона майора Киры. 

– У нас был брифинг пару лет назад... Этот Кью знаком с Вэш?

– Познакомились в Шервудском лесу, когда капитан стал Робин Гудом... Не спрашивайте, сэр – длинная история.

– Тогда я спрошу о другом. Этот взрыв, по-вашему, мог быть вызван какими-то необычными силами? Чем-то вне законов физики?

– Я об этом как раз и думал, сэр. – О`Брайен снова поднял падд. – Если вы взглянете на коэффициент преломления гравитонного импульса вот в этой точке…

«Подбросил друг», – делая вид, что слушает О`Брайена, и кивая в такт его интонациям, Сиско почти физически ощущал, как пятидесятый станционный день соскальзывает в новое измерение. Для таких проблем у него еще не было измерительной шкалы – но он знал, у кого она есть.

У Кварка

– К сожалению, на устной части экзамена я перепутал преганглионарное волокно с постганглионарным нервом. Если бы не эта ошибка, я стал бы лучшим учеником на курсе.

– Потрясающая история, доктор, – Гарак отсалютовал чашкой таркалеанского чая с выражением лица, за которым Башир подозревал скрытую издевку.

Башир сам не понимал, как оказался втянут во внеочередной обед с Гараком. Их плановый «трёп вместо еды», как называл это Майлз, был назначен на послезавтра. Башир даже не успел дочитать новый сборник кардассианской поэзии, который ему выделил Гарак – на этот раз классика двухвековой давности, Иложа из Прима. Как полагалось классической поэзии, она была заунывно-символичной: множество витиеватых рассуждений о неглубоких синих озерах, шероховатых серых камнях, прогретых барханах – сплошные описания природы. Башир не решался сказать Гараку, что с удовольствием почитал бы что-нибудь более современное – он все еще чувствовал себя не очень уверенно с новым знакомым, хотя с момента их первой встречи прошло полтора месяца и они давно перешли на «ты». Ну, Башир перешел.

Сегодня Башир планировал просто перекусить у Кварка, а заодно расширить круг рабочих знакомств, поэтому подсел за столик к милой баджорской девушке в форме инженерных служб. Он как раз дошел в своем рассказе до кульминационного момента – девушки всегда были в восторге от историй про медакадемию, – когда его отвлек Кварк, попросив проверить трикодером качество какого-то продукта. Когда Башир вернулся за столик, на месте девушки сидел Гарак.

Отбросив мысль, что баджорка превратилась в кардассианского портного, и не добившись от означенного портного никакой информации («Баджорка? Боюсь, доктор, я не понимаю, о чем вы. Этот столик был свободен – единственный свободный столик, хочу отметить. Кварк удивительно удачлив в своем бизнесе. Возможно, и мне следовало бы поменять профессию, открыть бар по соседству, как вы считаете? И, доктор, если у вас такие четкие расовые предпочтения – вам стоило пригласить на обед ваших баджорских медсестер») – выслушав все это и смущенного извинившись, Башир вернулся к истории про экзамен. Это была хорошая история, ее хотелось завершить. Гарак не возражал.

– Итак, доктор. Полагаю, вы еще не дочитали книгу, которую я вам одолжил?

Башир вздохнул. Оранжевый изолинейный чип с Иложей остался на мостике, в запасной аптечке. Пэлис бы сказала, что ему просто не хочется дочитывать.

– Извини, Гарак. Поэзия Иложи слишком…

– Глубокая?

– Прямолинейная.

Гарак уставился на Башира в полнейшем изумлении.

– Возможно, я выбрал для вас неудачный перевод, доктор. Поэзия Иложи считается откровенной, но ее никто еще не называл прямолинейной.

Почувствовав, что его сейчас запишут в литературные невежды, Башир выпрямился.

– Разве? «Стебель, таящийся в глубине серой пустыни, ожидающий влажного тепла, чтобы зацвести» – вполне типичное описание пробуждающейся природы. Знаешь, Гарак, – Башир откинулся на спинку стула, глядя кардассианцу в глаза, – я прочитал достаточно книг, чтобы узнавать такие описания.

Гарак втянул воздух:

- Прош-ш-шу прощения, если мой вопрос окажется неуместным, доктор, – он понизил голос и теперь шипел почти на каждом слове, – но, в рамках меш-ш-шкультурного обмена, под пробуш-ш-шдающейся природой вы подразумевали..?

«Лазарет – доктору Баширу. Ваша пациентка очнулась».

«ЭНТЕРПРАЙЗ»

Мостик 

– Сэр, вас вызывает станция «Глубокий Космос 9».

Коммандер Райкер резко развернул крутящееся кресло, оборвав на середине какой-то анекдот. Советник Деанна Трой встряхнула пышной шевелюрой и тоже посмотрела на капитана.

– Как я и говорил, сэр: полтора месяца, и им уже требуется ваша помощь. Нужно было делать ставки. – Райкер белозубо улыбнулся, игнорируя и механическое «Вы говорили про два месяца, коммандер», и возмущенное «Уилл!» за спиной.

– Вряд ли это запрос со стороны коммандера Сиско, сэр. Вызов поступает из лазарета, – снова обращаясь к капитану Пикарду, сообщил Дейта.

– На экран, – коротко скомандовал Пикард.

Худощавый юноша в униформе научного отдела ошарашенно осматривал мостик. Его взгляд задержался на Дейте.

– А… Я… Добрый день. Кажется, меня подключили по ошибке – я пытался связаться с Беверли… доктором Крашер.

– Доктор Крашер на конференции. У вас что-то срочное? – вместо Дейты ответил Пикард.

– Нет… Нет, сэр, ничего серьезного. Небольшая медицинская загадка. Хотел обсудить с коллегой. – Юноша смущенно улыбнулся.

– У вас точно все в порядке? – спросила Трой.

Юноша резко повернул голову – и замер с приоткрытым ртом.

Хмыкнув, Райкер встал и сделал небольшой шажок к креслу советника.

– Возможно, вам может помочь кто-то из заместителей доктора Крашер? Или ваша загадка терпит до ее возвращения?

– А… Терпит, сэр. – Юноша энергично закивал. – Я – я разберусь сам. Спасибо.

– Отбой, – скомандовал Пикард, глядя на хихикающего Райкера. – Вспомнили молодость, коммандер?

– Сэр, снова вызов со станции «Глубокий Космос 9», – сообщил Дейта.

– Неужели доктор решился назначить вам свидание, советник? – подмигнул Райкер.

Экран помигал, погудел – и выдал изображение шефа инженерной службы Майлза О`Брайена. Он явно не ожидал увидеть столько бывших коллег.

– Сэр – рад приветствовать… коммандер… коммандер…

– Шеф! Рады вас видеть, – Пикард заулыбался. – Надеюсь, у вас все в порядке.

– Майлз! Как дела? – Райкер подошел ближе к экрану, приветливо кивая.

– Благодарю вас, сэр, работаем.

– Вы хотели поговорить со мной? – спросил Пикард.

О'Брайен почесал за ухом.

– Ничего важного, сэр. Э… Надеюсь, на «Энтерпрайз» все в порядке?

– Все замечательно, Майлз, и мы очень рады вас видеть, – теперь встала и Трой.

Майлз помялся.

– В целом ничего серьезного, но у нас на борту – то есть на станции – к нам добралась Вэш, сэр. Я решил, что вы должны знать.

Райкер искоса поглядел на капитана.

– Это все, сэр.

– И больше никаких сюрпризов? – Трой цепко всматривалась в лицо Майлза.

– Пока все в порядке, советник. Если разрешите…

– Хорошо. Спасибо, Майлз. – Пикард кивнул, и экран погас.

Первым заговорил Райкер:

– Полагаю, она и была «медицинской загадкой».

– Шеф был очень встревожен, – поделилась Трой. – Что бы на станции ни происходило, это не просто случайный визит еще одной путешественницы.

– Она же отправилась путешествовать с Кью больше двух лет назад? – осторожно начал Райкер, но его перебил Дейта.

– Сэр, вас снова вызывают со станции. Это коммандер Сиско, сэр.

– Я приму вызов в своей каюте.

– Переключаю, сэр.

В полной тишине Пикард покинул мостик.

Каюта капитана

…и не то чтобы это было непривычно – он уже видел такое, в снах; странный диалог с самим собой.

«Он должен ненавидеть тебя. Ты убил его жену».

«Au contraire, mon capitaine ». – В глаза Пикарду смотрел Локутус, один из миллионов. – «Я не убивал его жену. Или лучше сказать – не я убил его жену».

«Кью!»

«Знаю, знаю. В ваших глупых обычаях снимать вину с того, кто нажал на кнопку, если это было против воли. Как будто для убитого есть разница!»

«Сиско следовало врезать тебе и вышвырнуть с корабля».

«Неужели это ты ему посоветовал? Я ранен в самое сердце», – Локутус с прежним отстраненным выражением прижал руки к груди. Не выдержав собственного холодного взгляда, Пикард отвернулся.

«Серьезно, Жан-Люк?» – перед Пикардом заклубилось облако, из которого смотрели два очень знакомых темных глаза; в другое время это показалось бы смешным. – «Ты действительно предпочтешь видеть меня, а не самого себя из прошлого? Я должен быть польщен?»

«Верни Сиско, Кью, и убирайся», – боковым зрением Пикард видел, что Локутус вспыхнул и растаял в воздухе.

«Вы словно сговорились! Третий раз за сегодняшний день – что с вами, людьми, такое? Или вы настолько примитивны, что мыслите как борг, абсолютно одинаково, даже без синхронизации по общей сети?»

Пикард расслабил кулаки. Это или продолжение старых кошмаров, или действительно Кью. И с тем, и с другим он умеет справляться.

«Зачем вам тогда такой избыток населения, если все стОящие мысли можно уместить в одной голове? Ах, да, завоевательские амбиции! Пардон – исследовательские. Могу сказать, Жан-Люк, от лица одной общей знакомой – в других квадрантах нет ничего, кроме проблем, да и те вам неинтересны. Что ты думаешь, например, о применении кетрацел-вайта в Гамма-квадранте? Ничего? Так я и знал. А ведь этот вопрос определит политику ближайшего десятилетия в двух квадрантах!»

Не получив ответа, облако покачалось, переливаясь глубокой синевой со звездными вкраплениями, будто красуясь. Пикард хмыкнул.

«Это так ты рад меня видеть, mon capitaine ?» – облако распушилось и сжалось, словно вздохнув. – «Неужели я напрасно жду от людей чего-то более оригинального, чем все эти ваши «Пошел прочь, Кью», «Убирайся, Кью»? Объятий, например?»

С этими словами облако поплыло к Пикарду, разрастаясь, уплотняясь. За шаг до Пикарда оно резко остановилось, словно наткнувшись на энергетический барьер – и из него выступила Вэш, стряхивая остатки облака с сандалий. Загорелая, подтянутая, в том самом костюме для сафари – оказалось, Пикард его запомнил.

– Жан-Люк? – кокетливо наклонив голову, приветствовала Вэш. Она была той же самой, вот только глаза казались слишком темными, словно смотрели из глубин галактик. – Не говори, что ты не соскучился, – и она потянулась, обхватывая Пикарда за шею, с ненужной силой притягивая к себе и больно вжимаясь губами, словно ставя печать.

– Кью! – Пикард вывернулся из объятий. – Что тебе нужно?

– Moi ? – мурлыкнула Вэш и, вздохнув, щелкнула пальцами.

– Ты невыносим, Жан-Люк. Даже сейчас, когда я сложил к твоим ногам все, чего ты так хотел. – Кью стоял в той же позе, что и Вэш, так же кокетливо наклонив голову и в том же костюме; впрочем, они оба были одеты словно близнецы, когда исчезли из каюты Пикарда исследовать Гамма-квадрант почти два года назад. – Ты хотел Вэш? Вэш была перед тобой. Точная копия, гарантия кью-континуума. Все манеры, все фразы – поверь, за два года путешествий я изучил эту женщину буквально вдоль и поперек.

– Кью!

– Неужели я вижу ревность, mon capitaine ? – тягучим движением Кью скользнул к Пикарду и медленно провел носом вдоль скулы, не касаясь, но оставляя ощущение странного покалывания. – Не стоит. Это было ужасно скучно, почти как с самим собой – не пойми неправильно. Я ожидал гораздо большего, но не испытал никакого удовольствия от ментальной близости с этой женщиной.

– Ментальной? – Пикард отстранился, но тут же замер, пойманный цепким насмешливым взглядом.

– О, Жан-Люк, – Кью покачал головой. – Ну конечно, о чем еще могут думать люди? – он вздохнул и прикрыл глаза рукой; Пикард с легким неудовольствием узнал собственный жест. – Ваши примитивные человеческие понятия о близости. Я был прав, мне следовало появиться в женском теле.

Кью убрал руку и теперь смотрел серьезно, не мигая, и первый раз за весь сон – или что это было? – Пикарду стало зябко. Странно, но даже когда Кью смотрел на него глазами борга или почти ласкал его лицо, Пикард не ощущал такого липкого страха, на грани паники.

– А, может, так и сделать? – продолжил Кью, по-прежнему не мигая и почти не шевеля губами, словно гипнотизируя. – Переиграть наше первое первое знакомство?

« Первое? » – подумал Пикард, но к нему снова склонился Кью, вот только черты лица у него смягчились, округлились, губы стали еще более пухлыми («куда уж больше» – подумал Пикард, мельком отмечая про себя, что успел запомнить форму губ Кью), а к мундиру Пикарда плотно прижалась судейская красная мантия, поддерживаемая пышной грудью.

– Итак, Жан-Люк, – горячо выдохнула ему на ухо Кью. – Начнем наше знакомство? Или сначала тебе нужно меня рассмотреть? – Кью отодвинулась. – Для вашей расы так важны эти мелочи – форма, название. Я понимаю, они упрощают линейное существование. И я готов их учитывать, mon capitaine . Готов сотрудничать.

Пикард тоже отстранился, испытывая странную смесь чувств – горячую злость, на грани унижения, и не менее сильное удивление.

У женщины Кью были те же глубокие галактические глаза, непривычно спокойные, со слишком пышными ресницами – которые внезапно быстро-быстро захлопали, и Пикард осознал, что пристально их рассматривает. – За эти две тысячи лет я успел многое обдумать.

– Две тысячи?

Пушистые глаза сверкнули:

– Две тысячи, два года, какая разница! Это ваше линейное существование такое неудобное, вы не думали от него отказаться? Заменить на более современное? Я пытаюсь быть серьезным, Пикард, и лучшее, что ты можешь сделать – это не перебивать!

Пикард замолчал. В самом деле, заявление Кью выходило далеко за грани привычек кью-континуума – это заслуживало внимания.

– Я понял, что от примитивных рас бесполезно требовать высокого уровня самосознания, – мило улыбаясь, начала Кью. – Для вас жизненно необходимо соответствовать определенной форме – тогда как у меня таких ограничений нет. Даже в нашу первую первую встречу я несколько раз менялся под понятные вам, землянам, образы, чтобы лучше донести свое послание – признаю, я тогда ошибся на пару-тройку столетий, но это ваша вина, вы живете так быстро! – Кью вздохнула. – Я уже тогда согласился дать вашей расе шанс, Жан-Люк, согласился перед всем континуумом – поэтому улучшать вас не могу, даже ради вашего же блага. Я ошибочно ожидал от человечества той же легкости и гибкости, как от кью – очевидно, я заблуждался. Как более мудрому и сильному виду мне остается лишь проявить снисхождение к вашим мелким глупым ограничениям – и начать уступать. 

Кью драматично откинула голову назад и раскинула руки, из-за чего мантия на груди натянулась.

– И вот это, – Пикард широким жестом обвел стоявшую перед ним фигуру, – твое понимание гибкости?

На самом деле Пикард все еще был зол, очень зол. Кью обладал поразительной способностью выводить его из равновесия парой фраз. А Кью, играющий в снисходительность, оказался намного хуже, чем Кью, игравший в суд. 

– О, не глупи, Жан-Люк. Не только «это» – я много раз показывал, на что способен. Или тебе нужен полный список, с картинками? Представить не могу, как тебя сделали адмиралом – разве что остальное человечество настолько примитивно, что готово подчиняться кому попало.

Не отвлекаясь на упоминание об адмиральстве – наверняка еще одна провокация – Пикард ринулся в атаку. Очень кстати пришли на ум слова Гуиннан, что именно адаптивность – главная сила человечества.

– Ваша гибкость, Кью? Да вы самая косная раса, которую «Энтерпрайз» встречал во Вселенной! Вы не меняетесь ни на йоту и готовы уничтожить других, лишь бы они не грозили вашему неизменному существованию через миллионы лет! А человечество – ты сам говорил, что за жалкие пару веков – твои слова! – мы изменились кардинально!

– Может, мне тогда вернуться и послушать тебя еще через сто лет, Жан-Люк? – усмехнулась Кью. – Я не говорю о человечестве в целом, mon ami , я о каждом человеке в отдельности. Вы не меняетесь – вы просто изживаете свои взгляды вместе со своей сотней лет. Может, и хорошо, что вы так быстро обновляетесь? Нам, в отличие от вас, приходится меняться самим. Каждому! Это проклятие бессмертных, тебе пока не понять. А у вас на каждую группу людей – набор заданных мыслей и привычек. И пока эти люди не уйдут со сцены, спектакль продолжается, даже если всем надоел!

– Ты говоришь о небольшой части человечества, Кью. Для большинства людей очень важно меняться, расти. А если говорить о тебе, то я рад, что ты прекратил вести себя как капризный ребенок и дорос, наконец, до подросткового понимания мира – прекрасный прогресс за две тысячи лет. Если продолжишь так и дальше, у человечества есть шанс дождаться момента, когда ты повзрослеешь!

– «Если говорить о тебе», – передразнила Кью. – Если говорить обо мне, Жан-Люк, то я не так самоуверен, как представители вашего вида. И если кто и лезет туда, куда не должен лезть ни ногой, ни рукой – так это точно не кью. И наша уверенность в себе обоснована!

– Никакая самоуверенность не может быть обоснованной!

– Неужели? Мы хотя бы осознаем последствия наших действий и полностью к ним готовы!

– Зато окружающие – не очень!

– Ну так конечно! – всплеснула руками Кью; ее глаза горели азартом. – Чего еще ожидать от рас, которые в ближайшем рассмотрении – не более чем белковые роботы! О, прекрати, Жан-Люк, не надо этих взглядов. Ты сам прекрасно знаешь, что всю свою жизнь вы лишь выполняете заложенные в вас программы – генетические, социальные, музыкальные – а, нет, это уже не у вас. Неважно. Хочешь пример? Скажи, почему люди так цепляются за свои звания, расы, всяческие регалии? Это ваша система координат. Отними их – и вы будете беспомощней щенков Аманды! Тебе опять что-то не нравится, Жан-Люк? Я всего лишь озвучиваю правду. Небольшая плата за исполнение твоих желаний, не находишь? 

– Я не просил исполнения желаний! – у Пикарда был готов пламенный и детальный отпор на каждую фразу – но эта, последняя, вызвала такое возмущение, что он не сдержался.

– Ничего, я сегодня великодушен и щедр. Ты получил даже Вэш.

– Жалкую пародию на Вэш.

– Pardonne-moi , но вот это было обидно. Моя работа очень точна, я скопировал даже точки на радужке ее левого глаза – но ты, конечно, не заметил.

Пикард с досадой вспомнил о звонке Сиско, оставленном мостике, подумал о предстоящей муторной подготовке отчета после встречи с Кью.

– Чего ты хочешь, Кью? К чему все эти разговоры о сотрудничестве и… понимании? Если ты решил устроить нам очередное испытание, говори сразу. Я уже попросил внести работу с тобой в перечень моих рабочих задач.

Кью запнулась, как-то растерянно глядя на Пикарда.

– Значит, вот как, mon capitaine ? Я для тебя – рабочая задача? – она вздохнула и щелкнула пальцами, возвращая свой обычный мужской облик и форму капитана Звездного флота. – Ну, тогда поговорим по-мужски. – Кью снова склонился над Пикардом.

– Вэш сейчас на борту станции «Глубокий Космос 9».

– Мне доложили, – морщась от теплого дыхания на щеке, ответил Пикард.

– Я не доклад тебе представляю, Пикард, а обозначаю спектр твоих возможностей. Первое. Ты отпускаешь ее на все триллионы сторон.

– С чего ты взял, Кью, что можешь указывать мне, как поступать?

– Второе, – игнорируя возмущение Пикарда, продолжил Кью. – Ты прилетаешь с ней встретиться, хотя я тебя на станцию не пущу. Третье. Забираешь ее на борт «Энтерпрайз», хотя она не согласится. Итак, что ты выбираешь?

На такую провокацию Пикард даже не собирался отвечать. Он развернулся к двери своей каюты, раз уж он все еще был в своей каюте.

Дверь, разумеется, отсутствовала. Дверного проема тоже не наблюдалось – гладкая, ровная стена с голофото Кью в натуральную величину и размашистой подписью с поцелуйчиком в верхнем углу. 

– То и значит, Жан-Люк, – отвечая на невысказанный вопрос, встрял Кью, материализуясь на месте своего портрета. – У меня разрешение от кью-континуума не пускать тебя в те места, где вероятность гибели превышает 42 процента. Обсуждали пятьдесят, но я настоял. В конце концов, ты очень важен для Континуума.

– О какой вероятности идет речь? Со станцией?

– А, это? Практически стопроцентная, если не зашевелятся быстрее. Их засосет в Червоточину. Но ты не переживай, тебя там не будет. Насчет Вэш обещать не могу – в конце концов, станцию туда потащит именно из-за нее.

– Кью! – почти прорычал Пикард.

– Ка-ак я соскучился по твоему командному голосу! – Кью закатил глаза. – Ты уверен, что не предпочел бы видеть меня, скажем, кардассианкой? У них споры часто переходят в более активные действия. И ты смог бы проработать свои негативные воспоминания – спроси у советника Трой, такое часто рекомендуют в качестве терапии…

Пикард крепко зажмурил глаза, сжал кулаки, сжался весь, чтобы переждать накативший тошной волной гнев и не дать ему выплеснуться. Даже если Кью знает, что Пикарду до сих пор снятся по ночам лампочки, которые он никак не может сосчитать – видеть ему это не обязательно.

Кью внезапно отступил и мягко улыбнулся.

– Заметь, Пикард, сначала я предложил тебе человеческую женщину, потом женщину-кью. Но ты так скучен, так серьезен. Я начинаю думать, что тебе вообще невозможно угодить.

Пикард осторожно открыл глаза, покрутил кисти рук, медленно, на вдох и выдох. С этим пора заканчивать, подумал он. Кью ловит малейшие всполохи эмоций и раскручивает, как игрушку йо-йо. Хватит.

– Из-за этого коммандер Сиско запросил приватный разговор, который ты прервал? Проблемы с Червоточиной? – спросил он.

– О, Жан-Люк, я прервал твой приватный разговор? Excusez-moi . Нет, Сиско даже не догадывается. Он вообще не догадывается о своих настоящих проблемах – например, о полном незнании Шекспира. Отсюда агрессивность, драки... Тебе бы и в голову не пришло ударить меня боксерской перчаткой, не так ли, mon capitaine ? Ты скорее припечатал бы очередной цитатой. «Shall I compare thee to a summer's day…»

– Кью, я теряю терпение, – как можно более ровно проговорил Пикард.

– О, конечно. Не беспокойся, здесь нет времени, так что больше ты ничего не теряешь, – Кью подмигнул. – Коммандер Сиско всего лишь хотел поинтересоваться, не связаны ли мы с Вэш. Можешь ответить ему правду – что нет, никоим образом. Или не отвечать. Все равно он через какое-то время не сможет использовать твой ответ.

– Прекрати это немедленно...

– Я не имел в виду в плохом ключе, мой капитан. Ему всего лишь будет не до нас. И, замечу, я здесь ни при чем. Все, что было в Гамма-квадранте, должно было оставаться в Гамма-квадранте, Сиско скоро сам это поймет, – в тоне Кью явственно проступила неприязнь.

– Что ты собираешься делать, Кью? – чувствуя, что устал за разговор сильнее, чем следовало, спросил Пикард.

– О, ничего особенного, mon capitaine . Видел бы ты, что творится на этой станции! Куча жадных ференги, агрессивных баджорцев, паранойяльных метаморфов, дельцов со всех квадрантов – ты даже не можешь упрекнуть меня в предвзятости к человечеству!

– Перенеси сюда Вэш, – совсем устало попросил Пикард.

Кью потянулся вперед – Пикард ждал снова странной выходки, поцелуя – но тот лишь аккуратно прикоснулся к его лбу губами, словно проверяя температуру.

– Войд вытягивает твои силы быстрее, чем я предполагал, mon capitaine . Сейчас я верну тебя обратно. И не переживай за станцию, мое вмешательство будет минимальным. Заранее приношу все нужные тебе извинения за Вэш. Видишь ли, если она переместится на «Энтерпрайз», то захватит все артефакты, в том числе смертоносные. Я не могу так тобой рисковать. Даже если хотел бы – теперь не имею права, ты объявлен кью-континуумом всегалактической ценностью.

– Вы высокомерные… – Пикард сквозь силу пытался удержаться на поверхности сознания, чувствуя, как его засасывает беспамятство – или Червоточина?

– Т-ш-ш… Все неприятности, какие могут произойти со станцией, уже готовы без моего вмешательства, можешь благодарить свою драгоценную Вэш. Театр уж полон, ложи блещут… Я внесу лишь маленькую поправку в условия работы актерской труппы. Если ты снова прав, то тебе не о чем беспокоиться. Если же прав я и вы лишь точки в системе координат из имен и регалий – боюсь, им придется проявить все свои способности к адаптации. Они же у них есть, не так ли?

Тело Пикарда обхватил мягкий кокон – кресло? – и он плавно скользнул в сон.

«ГЛУБОКИЙ КОСМОС 9»

Кабинет Сиско

Не дождавшись ответа Пикарда по видеосвязи, Сиско повторил попытку, получил вежливое «капитан просил не беспокоить» от андроида с командного поста, вернулся за рабочий стол и уже почти полчаса задумчиво перекатывал бейсбольный мячик из руки в руку.

Поговорить с Вэш не удалось – она пофлиртовала и исчезла, не ответив ни на один вопрос. Доктор Башир только пожал плечами: «С медицинской точки зрения с ней все в порядке, сэр, я не мог ее удерживать. Да, исходно были тяжелые ранения, ожоги 28 процентов поверхности… Все пришло в норму, вы сами видели. Я тоже удивлен, сэр, и с удовольствием исследовал бы этот феномен – если вам удастся уговорить ее вернуться...» Смущение, которое читалось во всем облике доктора, явно выдавало, что он не против пообщаться с Вэш не только как с «клиническим феноменом».

Сиско сжал переносицу. Если бы он не изучил досконально все личные дела личного состава, то решил бы, что доктора распределили на станцию в качестве мести, причем всей станции. Как можно было назначить на пост главного врача в большой межрасовый коллектив какого-то молодого выпускника? О его обеденных рандеву уже ходят слухи – кажется, единственная девушка, с которой он обедал больше двух раз, была Джадзия. И еще этот странный портной, наследие кардассианского режима – но от него вряд ли поступят жалобы. Такое и не представишь... «Как скромный портной хочу довести до сведения руководства Звездного Флота, что один из ваших служащих, занимающий позицию главного врача станции «Терок Нор», также именуемой «ГК-9», сегодня за обедом слишком пристально рассматривал мой»... что у кардассианцев считается неприличным? А ведь стоит узнать, с удивлением подумал Сиско. Кардассианцы – недавние хозяева станции, а все, что о них известно, так это что с ними лучше не спорить – что-то такое было в звезднофлотской брошюрке, которую Сиско, пролистав, отдал Джейку.

Вздохнув и опустив голову на руки, Сиско вжался лбом в бейсбольный мячик, покатал его по столу; мячик предсказуемо норовил улизнуть. Кардассианцу было бы удобнее, внезапно подумал Сиско и хмыкнул. От этих бывших хозяев еще жди проблем...

Дальше – Вэш. Вэш сплавить институту Дейстрома, им есть о чем поговорить, а ей есть чем поделиться. Позвонить сегодня же, как только в южном полушарии Галоры IV начнется рабочий день, иначе первые реликвии из Гамма-квадранта разойдутся по частным коллекциям – над Променадом уже пронесся шепот об аукционе. Кварк работал быстро.

Кварк. С ним поговорить в присутствии Одо. Начать с девятнадцати утренних замечаний, расписать так, чтобы признание в аукционе показалось ференги легким выходом. Аукцион по возможности отложить, за это время вытащить на станцию дейтстромцев и передать им Вэш с артефактами. Как же жаль, что условия трехстороннего соглашения не дают полного контроля над торговцами! Когда-нибудь это недоверие баджорцев выйдет станции боком. К вопросу о баджорцах – стоит привлечь и майора Киру, меньше времени будет тратить на споры и партизанщину.

Кью. Кью исчез из зон видимости, даже с мониторов Одо – очевидно, не оценил апперкот левой и сейчас зализывал раны Пикард знает где. Возможно, Пикард как раз и знает, но до Пикарда сейчас не добраться. 

Сиско резко стукнул мячиком по столешнице, и тот, подпрыгнув, упал на палубу и укатился к входной двери. 

Пророки, как он устал. Он так не уставал даже в начале службы, даже когда посол Керзон ставил его сопровождающим очередной ВИП-делегации. Он боевой офицер, а этой станции нужен политик, вроде Пикарда. Договариваться с ушлыми ференги, удерживать на дипломатическом расстоянии кардассианцев, играть роль эмиссара Пророков для баджорцев... и пытаться понять эту пророческую расу из Червоточины, которая, против всякой логики, наградила Сиско этим чертовым эмиссарством.

Эта станция никогда не будет ощущаться своей. Освоенной, обжитой, с привычным родным коллективом. Любой обитатель и служащий в любой момент мог устроить проблемы – по недомыслию, как Башир, из личных интересов, как Кварк, из интересов революции, как Кира, либо просто не сочтя нужным поделиться информацией, как Одо. Даже Дакс, к чьей помощи Сиско так привык, сейчас был – была – не вполне понятно кем. Джадзия хороший офицер, но к дружбе с ней нужно прийти. Как минимум перестать искать в ее жестах Керзона.

Нужно было оставаться на Земле. Строить орбитальные жилые комплексы, как и хотелось. Наверное, еще не поздно к этому вернуться.

Сиско поднялся из-за стола. Домашний ужин, вот что сейчас требуется. Собственноручно приготовленный, не из репликатора. Еще в детстве отец любил говорить: «Пока ты ешь, ничего плохого не произойдет», – и Сиско до сих пор не то чтобы верил, но ощущал глубокую правильность этих слов.

Мячик он поднял на выходе из каюты, поколебался – и захватил с собой.

Chapter Text

Променад

Насвистывая, Джулиан Башир шагал по верхнему уровню Променада вдоль панорамных окон. Настроение было преотличнейшим. Ана, которая исчезла днем из-за столика, прислала милое письмо с извинениями – оказывается, ее срочно вызвали на пост, – и согласилась встретиться завтра за обедом. Башир пока не решился предложить ей ужин, но не все сразу, он умел быть сдержанным и терпеливым. 

Возле окон начали собираться обитатели станции – очевидно, скоро должна открыться Червоточина.

А, может, загадать желание? Он здесь почти два месяца, а желаний на Червоточину еще не загадывал.

Джулиан прильнул к ближайшему окну, не вжимаясь в стекло носом – слишком много потенциальных пациентов, нужно выглядеть солидно, в его руках вся станция. Целая космическая станция на самых дальних рубежах, подумать только! Столько гуманоидов, столько рас, столько интереснейших случаев! Взять хотя бы сегодняшний день. Да, биорегенератор сработал, но чтобы так быстро? Нужно было посмотреть возраст клеток эпидермиса – новые или восстановленные? Какие процессы ускорились, репарация или синтез de novo ? Черт, как он вообще мог такое не проверить?

Нужно пригласить Вэш пообедать и захватить пару профессиональных трикодеров, вот! Придется перенести встречу с Аной, но она же поймет? Она сама сегодня убежала работать...

Гул голосов и восклицания со всех сторон прервали поток мыслей. Начинается! 

Джулиан все-таки прижался к стеклу: тройной слой прозрачного алюминия бликовал, для обычного зрения незаметно, но для аугмента это было почти болезненно. Улучшенные органы чувств мешали почти так же сильно, как помогали, и сильнее всего мешала необходимость их скрывать. Помнится, узнав про себя правду, Джулиан несколько лет мечтал, как вернется на Адижеон, найдет подпольную клинику и потребует исправить ошибку родителей. Но чем старше он становился, тем лучше понимал, насколько это рискованно.

Сосредоточимся на хорошем. Чем ближе к стеклу, тем лучше обзор, словно смотришь из открытого космоса. А еще так можно не замечать никого вокруг – открытие Червоточины было едва ли не главным шоу на станции, по крайней мере главным бесплатным шоу, и зрителей всегда собиралось немало.

По фиолетово-черному пространству разлилось золотистое мерцание. Оно шло откуда-то из глубины, разворачиваясь как торнадо – Джулиан видел такое в прогулках на шаттле вокруг Земли. Только это торнадо было многоцветное и огромное – потрясающе красивое. Нужно в следующий раз взять очки с широким спектром, тут должен быть умопомрачительный ультрафиолет! Интересно, получится сделать голофото? Можно отправить Пэлис…

Червоточина быстро разрасталась, распахивая свою гигантскую воронку. Из воронки разлилось зеленоватое свечение. Луч достиг станции, прошел сквозь стекло, заливая Променад…

Джулс ошарашенно отодвинулся от стекла. Что это было? Осмотрелся, но ничего непривычного не заметил. Как всегда пустой в это время Променад, тишина, только легкий шум системы жизнеобеспечения.

Червоточина, посверкав, начала медленно закрываться. Джулс вздохнул. Куда он шел? Кажется, к себе в каюту. Жутко болит голова, а завтра насыщенный рабочий день, вряд ли удастся даже выбраться на обед. Надо отдохнуть.

Жилое кольцо

Впрочем, в плане Джулса обнаружился один пробел: найти свою каюту он не смог. Ноги сами принесли к лифтам, где он и затормозил, рассматривая ряды кнопок – разве здесь не звуковое управление? Наугад нажав «Жилое кольцо, уровень 2», Джулс оказался в холле, от которого вели два изгибающихся коридора – налево и направо. Наверное, это место, чем бы оно ни было, планировалось для большого количества жителей – иначе зачем здесь более трехсот кают? Стоп, откуда он знает про каюты? И что это вообще за место? Для космического корабля великовато – судя по углу искривления коридоров, они замыкались в окружность диаметром порядка 320-325 метров (ага, так вот как он вычислил число кают). Скорее всего, это станция – но почему такая изношенная? 

И что тут делает он сам?

По спине пробежал холодок. Джулс осознал, что не помнит ничего. Он должен завтра идти на работу, но на какую? Куда? Кто он – математик, инженер?

Надо вспомнить, что он вообще помнит. Сюда он спустился с – ну, такая смотровая площадка… Он же знал ее название! Неужели это сочетание ретроградной и антероградной форм амнезии? Какой интересный клинический… кошмар, а вдруг это инсульт? Дебют субарахноидального кровоизлияния? Такое случается и в молодом возрасте… А с чего он решил, что молод? Кожа рук не вполне показательна, как и самочувствие. Вдруг он… вдруг ему уже за тридцать?

Он крутанулся – но ни зеркал, ни других отражающих поверхностей в холле не оказалось. Даже двери лифтов были темно-серыми, как и металл стен.

На подгибающихся ногах Джулс добрел до одной из стен и буквально упал на нее, вжался ладонями и лбом, закрыл глаза. Вдоох. Выыыыдох. Вдоох. Выыыыдох. Шершавая холодная стена под руками… так, расслабить мышцы лба… челюсть… выдох глубокий, плавный, на четыре счета... Хорошо.

Незачем так паниковать. Наверняка это транзиторный амнестический синдром, так что скоро память восстановится. Что сделал бы в такой ситуации Джеймс Бонд? Ого, так он помнит Бонда! А кто это, кстати? Коллега? Друг? Ладно, неважно, кого-то он помнит.

Самое главное – он помнит свое имя. С этого и начнем.

Разумным было бы попробовать отыскать командный центр, дежурных офицеров, но Джулс не был готов так сразу сдаваться – вдруг они поймут, что с ним что-то не так, отправят в госпиталь? Джулс с детства не любил больницы, уж это он помнил. К тому же из левого коридора слабо, но уловимо доносился запах какого-то блюда. Джулсу показалось, что он уловил знакомые специи – что-то пряное, душистое, горячее... А может, он повар?

Двери в коридоре были плотные, пригнанные по периметру без стыков – к вторжению, что ли, готовились? – но даже они не могли удержать запах вкусной еды. Нужная дверь оказалась ближайшей к лифтам. Возможно, здесь столовая? Или живет станционный шеф-повар, практикуется на досуге. Может, даже угощает случайных гостей...

На стук открыл мужчина в фартуке, очень высокий и смуглый – кожа заметно темнее, чем у Джулса, с приятным шоколадным оттенком. Стол ближе к окну – нет, все-таки иллюминатору, овальному, в необычной полосатой окантовке – был заставлен мисками, чашками, а в центре красочной картины шипела сковорода. Запах здесь был еще умопомрачительней, чем в коридоре.

Все сомнения развеялись. Возможно, станция была не настолько плохой, раз для командного состава выделили шеф-повара. В этом был определенный ретро-шик, как в галстуках-бабочках и заряжаемых вручную пистолетах.

– Чем могу помочь? – осведомился мужчина.

– Шеф! – радостно поприветствовал его Джулс. – А… не отвлек? – Джулс судорожно придумывал начало разговора и одновременно принюхивался к божественным запахам.

Внезапно мужчина широко улыбнулся:

– Проходите, – и он посторонился, пропуская Джулса в комнату. – Вы, наверное, друг Джейка?

– Наверное, – растерялся Джулс.

– Тогда вы должны попробовать вот это! – Джулс обнаружил, что мужчина протягивает ему на длинной ложке дымящуюся сливочно-желтую массу с оранжевыми вкраплениями. – Пробуйте. Как вам?

– Бозестно, – не успев проглотить, ответил Башир и скосил глаза на сковороду – она была почти полной.

Мужчина рассмеялся и вручил Джулсу ложку:

– Тарелки на полке под столешницей, не стесняйтесь.

– С-с-спасибо, – Джулс подошел к сковороде, вдохнул аромат – сконцентрированное блаженство! – и понадеялся, что он действительно друг Джейка. – А как это называется?

Мужчина неопределенно повел плечами.

– Новый рецепт? – восхитился Джулс.

– С модификациями. – Мужчина вздохнул. – А Джейк сейчас у… – он покрутил кистью в воздухе, словно подбирая слова.

– У родственников? – угадал Джулс.

Мужчина кивнул.

– Все верно, нельзя же постоянно торчать на станции, – Джулс положил пару ложек в тарелку, третью, не утерпев, отправил в рот. Боже, почему так вкусно? Или он днем был настолько занят, что не успел пообедать? У него настолько важная должность? – А вы, значит, шеф-повар? Столовая возле командного пункта, да? Я здесь немного новенький, пока не во всем разобрался. Да, меня зовут Джулс, то есть, э… Бонд. Джулс Бонд.

– Джулс, очень приятно – видимо, шеф был из тех, кто с ходу переходит на имена. – Я, – мужчина в очередной раз замялся, – Мейс. Уилли Мейс.

– Очень рад, Уилли. А вы давно… – Джулс обвел рукой каюту.

– Тоже недавно. А вы, значит, с Джейком вместе...

– Работаем, да, – осмелев, уверенно ответил Джулс.

– ...учитесь?

Смешавшись, Джулс положил ложку.

– Ну, и учимся тоже, конечно… А он, значит, пока у родственников?

Мужчина уже не улыбался. Он кивнул, коротко, настороженно.

Джулс поднялся.

– Спасибо, мистер, э, Мейс. Прошу прощения, что отвлек от, – он кивнул на стол. – Наверняка у вас много работы. С такой станцией! Было очень приятно наконец познакомиться.

– Взаимно… мистер Бонд.

Бочком, вдоль стола, попутно оставив тарелку между пучком моркови и недорезанной луковицей, Джулс добрался до входной двери.

– Передавайте привет Джейку! – и он выскочил наружу.

Отдышавшись в лифтовом холле, Джулс задумался. Поведение шеф-повара было странным. Эти недоговоренности. Жесты. Если подумать, он не ответил ни на один вопрос Джулса, только накормил – чем-то. Джулс панически прислушался к ощущениям. Кажется, все пока в порядке, да? И почему он постоянно говорил про какого-то Джейка – это тайный код?

Спать расхотелось. Нужно вернуться на Променад – ура, он вспомнил! – найти дежурных. Схему станции, в конце концов! Да хотя бы понять, что за станция, с таким странным интерьером.

Джулс нажал кнопку лифта.

Внезапно дверь каюты шеф-повара распахнулась, и оттуда вышел сам шеф. Кажется, он нахмурился, увидев Джулса – в полумраке коридора было видно хуже – но все равно кивнул и подошел.

Подъехал лифт.

Мейс первым шагнул вперед, дождался, пока зайдет Джулс, и уверенно скомандовал: «Променад».

Лифт закрыл двери и застыл. 

– Ретро-дизайн, – Джулс потянулся и нажал нужную клавишу. – Я тоже сначала пытался голосовым управлением… Но в таком решении есть свой шик, не находите?

Мейс только кивнул.

Променад, как и полчаса назад, был пустым – что очень странно для такой большой станции, внезапно дошло до Джулса. Пустым и тихим, только где-то вдалеке бурчала навязчивая музычка с припевом «к Кварку, к Кварку, приходите к Кварку, у Кварка вам подарки, у Кварка будет жарко».

– Слышите? – спросил Джулс, пока Мейс осматривал Променад.

– Нет. Что там? 

– Не слышите, правда? Приглашают к какому-то Кварку.

– Ну, раз приглашают – надо прийти, – заметил Мейс. – Где приглашают? Вот там? – оглядевшись, еще раз, Мейс уверенно зашагал по направлению к звукам.

– Играют довольно громко, – заметил Джулс, догоняя Мейса.

– Теперь слышу, – кивнул тот. – А вы, значит, услышали сразу?

– Ну, вроде того, – почему-то Джулсу расхотелось это признавать.

– Скажите, мистер Бонд, а почему вы решили заглянуть ко мне в каюту? – внезапно спросил Мейс. 

Джулс окончательно смутился.

– Понимаете, я искал хоть кого-то… А у вас из каюты так вкусно пахло.

Мейс остановился.

– Пахло?

– Очень вкусно и сильно. Я от лифтов почувствовал. Что-то не так?

– Возможно. Видите ли, мистер Бонд, джамбалайя имеет очень тонкий аромат, его можно уловить только во время еды, и то лишь с хорошим обонянием. – Мейс еще раз внимательно посмотрел на Джулса.

Джулс неловко пожал плечами.

– С какого момента вы все забыли? – продолжил Мейс.

– А… Я был на Променаде… А вы? – осмелел Джулс.

– В каюте, – чуть помедлив, ответил Мейс.

– По крайней мере мы помним имена. Найдем на командном пункте списки, проверим…

– Если это наши имена, – оборвал Мейс и поморщился. – Только навестим Кварка.

*****

В кафе с яркой неоновой надписью «У Кварка» грустно полировал бокалы большеголовый и лопоухий гуманоид, еле дотягивавший Джулсу до плеча.

– Сэр, – позвал его Джулс. – Прошу прощения, не могли бы вы сделать вашу рекламу потише? 

Обрадовавшись, гуманоид отставил бокал:

– Посетители! Чего желаете?

– Для начала – отключить эту сигнализацию, – сказал Мейс. 

– Зачем же я ее отключу, если она так прекрасно работает? Вот вас привлекла, – удивился гуманоид.

Джулс подался вперед, собираясь объяснить, как важно для бизнеса соблюдать интересы каждого клиента – но Мейс остановил его взглядом.

– Не отключите – мы уйдем. А на Променаде пусто.

– Шантаж, – с почему-то мечтательной улыбкой вздохнул гуманоид, потянулся под стойку – и реклама смолкла.

– Что вы предпочитаете? Есть много напитков, названия которых вам явно ничего не скажут, так что – вам полегче или покрепче?

– Простите, а вас зовут…

Гуманоид молча ткнул пальцем в вывеску над головой.

– То есть вы помните свое имя? – удивился Джулс.

– А что тут помнить? – удивился и гуманоид. – Я был в этом баре, разливал выпивку, считал латину. Все, что изменилось – это клиентов внезапно стало меньше. Вон сидят уцелевшие, – и Кварк кивнул на заднюю часть бара, где за разными столиками, не глядя друг на друга, сидели два довольно похожих гуманоида – оба грузные, серые, разве что один более высокий и мешкообразный, без шеи и волос, если не считать трех трогательно торчащих волосинок на лысой макушке; второй больше напоминал человека, если, опять же, не считать множество ребристых наростов и каскада крупных блестящих чешуй, прикрывающих шею и плечи. Эволюционная линия звероящеров, на некоторых планетах они сформировали доминирующий вид разумных существ, – автоматически отметил Джулс, уже не удивляясь своим знаниям.

В этот момент звероящер, не иначе как почувствовав, что его изучают, поднял голову – и Джулс замер под немигающим взглядом самых бирюзовых глаз, которые он когда-либо видел.

Ящера, видимо, тоже заинтересовала внешность Джулса – он буквально разобрал его взглядом по косточкам (как минимум раздел, смущенно подумал Джулс), но, быстро насытив любопытство, отвернулся и уткнулся в свой бокал.

– ...так что это мое имя и, по праву имени, мой бар, – закончил рассказ Кварк.

– Может, это все-таки не ваш бар? – не удержался Джулс. – Вдруг вы здесь просто наемный сотрудник.

– Что значит «не мой»? – оторопел Кварк. – Я всегда знаю, когда что-то мое! Может, и эта луна тоже моя, я пока не определился.

– Это космическая станция, – поправил Джулс.

– Тем лучше. Ваш ром, господа. Три полоски латины.

– У нас нет денег.

– Ничего, занесете в следующий раз. Даже без процентов. Обычно я не наливаю в кредит, но моим лучшим гостям… 

– А почему вы думаете, что клиентов было больше? – спросил Мейс, осторожно отпивая из бокала.

– Ну так по выручке! – Кварк взмахнул руками. – Суточную выручку такого размера приносят минимум полтора десятка клиентов в час… Если что, вся латина у меня в сейфе с двумя системами защиты, – зачем-то добавил Кварк.

– А вдруг это ваша годовая выручка? – поддразнил Джулс и тоже небрежно отпил из бокала, тут же закашлявшись.

– Осторожнее, это ромуланское пойло очень крепкое, – запоздало предупредил Кварк. – И очень дорогое. Правило стяжательства номер сто тридцать восемь – не держи в торговой точке суммы больше, чем выручка за день. Вы сюда что, за курсом предпринимательства пришли, господа? Если да, то я могу организовать несколько уроков, постоянным студентам скидки… 

Джулс вздохнул, поднялся:

– Пойдемте, шеф. Спасибо, Кварк.

– Шеф? – оживился Кварк. – Тогда у меня к вам есть разговор. Буквально пара слов. Видите ли, поскольку на станции, кроме нас, вряд ли кто остался, кто-то должен кормить ваших сотрудников…

– Он шеф-повар, – вмешался Джулс. – И сам потрясающе готовит.

– А-а. Я-то думал, шеф – в смысле «шеф», – разочарованно потянул Кварк. – Просто вы похожи на шефа, у вас и рост высокий, и уши ничего так... Значит, вы сами готовите? А продукты берете из репликатора? Он у вас в каюте? Исправно работает?

– Боюсь, коллега прав, нам пора. Но мы еще придем, – пообещал Мейс и тоже поднялся.

На выходе из бара Джулс зачем-то оглянулся. Через весь бар, как на прострел, на него внимательно смотрел тот ящер.

Джулс поежился – не сказать, что неприятно – и вышел вслед за Мейссом.

– Судя по бару Кварка, на станции могут быть еще люди, – заметил он Мейсу.

– Могут, – коротко ответил тот, – но сначала нам нужно разобраться с собой.

Оперштаб

Командный пост нашелся быстро – они оба синхронно свернули от Кварк'с направо и в узком лифте без дверей поднялись на один уровень. Джулс слышал гул нескольких голосов уже с Променада, но говорить об этом Мейсу не стал. Тот в любом случае шагал так уверенно, словно тоже их слышал.

Возле круглого стола по центру круглого же помещения (видимо, станция принадлежала к дисковому типу, это объясняло ее обшарпанное состояние – таких в Федерации не строили больше ста тридцати лет – отметил про себя Джулс и порадовался еще одному кусочку информации) спорили три гуманоида – две девушки и плотного сложения мужчина. Точнее, спорила одна, рыжая – полностью рыжая, от кудрявой макушки до огненного костюма, пламя среди серого металла, самая опасная стихия в открытом космосе. Вторая – высокая, темноволосая, с потоком длинных гладких волос – отвечала ей спокойно и легко, словно обволакивала синей прохладой. Мужчина разбирал в стороне стопку паддов и в беседе, казалось, не участвовал. 

Кожа всех троих выглядела болезненной и незащищенной, настолько светлой она была, и Джулс подумал, есть ли на этой станции хоть кто-нибудь с его собственной планеты. Возможно, Мейс?

Первой обернулась высокая. Оказалось, от линии волос и вниз, по скулам, у нее струятся узоры симпатичных пигментных пятен, уходя куда-то под воротник и, наверное, дальше...

– Вы долго, – заметила рыжая.

– Мы, э, обедали, потом еще в бар зашли, – пояснил Джулс, чем заработал сразу четыре изумленных взгляда – даже мужчина отвлекся от паддов.

Мейс чуть улыбнулся и медленными, весомыми шагами направился к столу. 

– Значит, вы нас ждали? – уточнил он, так же медленно и весомо поворачиваясь, чтобы встретиться глазами с каждым.

– Конечно, – вновь ответила рыжая. – Такая станция не может управляться тремя офицерами, особенно во время военных действий. 

– Что? Война? – Джулс тоже решился подойти.

Рыжая одарила его невпечатленным взглядом.

– Фотонные торпеды, – указала она на левую часть приборной панели, которая, оказывается, покрывала стол. – Щиты, – указала на центр, – и пульт контроля на двадцать четыре док-станции для кораблей и шаттлов. – Она обернулась. – Это командный пункт для космической армии.

– Я только не могу понять, где корабли, – аккуратно вмешалась темноволосая девушка.

– На задании! Где они могут быть еще? А мы, очевидно, попали под воздействие психогенного оружия, которое заблокировало нам память. И наша задача – разобраться с управлением станцией, пока корабли не вернулись.

– Мы сканировали – на расстоянии светового года никаких признаков ни кораблей, ни планет...

– Значит, у нас больше времени, пока наши не вернутся! И нужно использовать его продуктивно, это ясно?

– Да, сэр, – кивнула темноволосая, но в глазах у нее плясали смешинки. – И еще неплохо разобраться, кем являемся мы.

– Я, очевидно, руковожу станцией, – без запинки ответила рыжая.

– Почему? – Джулса очень удивила такая горячая уверенность.

– Потому что лучше всего подхожу для этого задания, – холодно отчеканила та. – Кстати, мы не познакомились. Илиана Сирэн. Илиана – семейное имя, Сирэн – личное, прошу не путать, – она кивнула, словно окончив рапорт, и вопросительно посмотрела на Мейса.

– Уилли Мейс, – он протянул руку. – Я могу быть и гражданским лицом. Скорее всего, профессиональным спортсменом, хотя, возможно, и поваром, – он взглянул на Джулса, и тот быстро закивал.

– Думаю, вы можете быть из службы охраны, – рыжая – Илиана – задумчиво оглядела Мейса. – Повар на войне – это ненужные расходы. Коннелли, отметь – проверить пищевые репликаторы, – она обернулась к плотному мужчине, который на секунду отвлекся от перекладывания паддов, коротко пожал руку Джулсу и Мейсу и вернулся к паддам.

– Бонд. Джулс Бонд. – Джулс протянул руку темноволосой девушке.

– Дакс, – улыбнулась та в ответ. – Керзон Дакс.

Услышав имя, Мейс поднял брови и в первый раз посмотрел на Дакс с интересом. Та повернулась к нему всем телом – как показалось Джулсу, с излишним кокетством.

– Знакомое имя, – широко улыбнулся Мейс. – Не могу вспомнить, откуда, но очень знакомое и хорошее.

– Это замечательно, – Дакс приподняла брови. – Может, вы скоро все вспомните еще лучше и расскажете мне, кто я?

– Может, – Мейс продолжал улыбаться.

Илиана кашлянула.

– Возможен еще один вариант. Мы все из враждующих лагерей, и нас высадили на эту станцию разобраться друг с другом.

Керзон обернулась:

– Дипломатическая миссия?

– Как разведчики? – одновременно спросил Джулс.

– Она имеет в виду уничтожить друг друга, – флегматично отозвался Коннелли. 

Джулс растерянно осмотрел собравшихся. А вдруг? Эта Илиана – тайная разведчица с вражеской планеты, Коннелли – сотрудник другой вражеской разведки, Керзон – Керзон явно ни при чем, милая и спокойная, наверняка ее взяли в плен и заставляют работать под угрозой… А этот – он посмотрел на Мейса – это главный злодей, из-за которого уже погибли все на станции, и он готов взорвать всех оставшихся, если Джулс не придумает, как исправить ситуацию… Что сделал бы настоящий Бонд, кем бы он ни был?

– Мы лично вроде не воюем, – осторожно начал Джулс.

Илиана обожгла его взглядом, который вполне мог считаться за выстрел.

– Мы можем быть из одной расы… – продолжил он. – Наши различия можно отнести к косметическим. Эти пятна, например, – он кивнул на Керзон, – могут быть украшением. Татуировкой.

– А ваши носы? – возмутилась Илиана. – Тоже разгладили ради моды?

И где она успела зеркало найти, подумал Джулс. У самой Илианы на носу были ребристые наросты, и они явно были ей чем-то дороги, потому что свести их можно было за пару минут.

– И у нас всех разный цвет кожи, – вмешалась Керзон. – Ну, у нас с Илианой и Коннелли один, а у вас – она кивнула на Джулса и Мейса, – другой. Может, это половой признак? У мужчин кожа темнее…

Коннелли возмущенно выпрямился.

– Или мы с вами одного вида, а они другого, – Керзон развернулась к Коннелли. – И у вас, и у меня пятна на лице, видите? 

Определенно, девушки в первую очередь нашли комнату с самыми большими зеркалами.

– Или ребра на носу – знак отличия, – хмыкнула Илиана.

– А ведь точно! – воскликнул Джулс, снова собирая все взгляды. – Самый простой способ определить, насколько наши различия видоспецифичны, или имеет место внутривидовая вариативность или, скажем, мода…

– И какой же? – первой отмерла Керзон.

– Ну как же! Ключевое межвидовое различие – разные виды не могут скрещиваться и давать потомство, в отличие от представителей одного… – Джулс умолк, оценив всеобъемлющее молчание.

– Не знаю, как вы, а я не намерена проверять возможность нашего скрещивания и тем более ждать нашего с вами потомства, доктор, – ехидно сообщила Илиана.

– Почему «доктор»? – опешил Джулс

– А кто вы еще с такими знаниями? Надеюсь только, что не ветеринар.

– Действительно, – выдохнул и Мейс. – Мне кажется, проверка рас и планет – лишнее. Мы все сейчас в одной лодке. И у всех постепенно восстанавливаются знания, в первую очередь – профессиональные. Думаю, через какое-то время мы поймем, кем мы являемся, и сможем действовать соответственно. Мистер Коннелли, вы же проверяете наличие релевантной информации по станции и командному составу, так? Могу я вам помочь?

Теперь над паддами зависли две фигуры. Кивнув Илиане, Керзон тоже подошла к Коннелли, оставив их с Джулсом вдвоем у командной панели.

– И что будем делать, пока все не вспомним? – Илиана огляделась, но в зоне доступа у нее остался только Джулс. – Я не намерена ждать, пока кто-нибудь на станции вспомнит, что должен воткнуть мне нож в спину.

– Да что у вас за паранойя! – не выдержал Джулс.

– И в первую очередь у меня сомнения насчет вас.

– Может, мы с вами лучшие друзья, – возмутился Джулс. – Или вообще супруги. А почему нет?

Илиана захохотала.

– Не знаю, – отсмеявшись, она дернула плечом. – Но вы мне интуитивно не нравитесь. 

В этот раз Мейс поднял голову:

– Мне кажется, вы недавно в командовании, – коротко заметил он и вернулся к чтению. 

Обрадованный внезапной поддержкой, Джулс радостно кивнул Илиане и тоже подошел к Коннелли. Тот как раз отложил очередной падд с видом легкого охренения.

– Можно мне? – спросил Джулс, и, получив пачку паддов, с удивлением уставился на верхний.

В центре падда красовался вопрос: «Объект находится в рабочем состоянии?», – и от него в стороны вели две стрелки; над обеими было крупными буквами написано: «НЕТ».

Коннелли заглянул в падд.

– Похоже на блок-схему по оценке состояния оборудования. – Он пожал плечами в ответ на невысказанный вопрос Джулса: – По крайней мере выглядит честно.

– А кто это составлял?

– Да кто ж теперь скажет, – вздохнул Коннелли. – Проще стереть все эти инструкции и написать новые.

– Оставь, – посоветовал Джулс. – Вообще мы сейчас документы на людей ищем, а не на технику. Ты что, инженер?

– Смешно, – буркнул Коннелли и взял следующий падд. – Но это не станция, а кошмар. 

– Наверняка, – пробормотал Джулс.

Илиана с видом отстраненного от управления интенданта прошествовала к столу и тоже взяла несколько паддов.

Через пару минут она с восклицанием подняла падд над головой.

– «Терок Нор»! – торжественно объявила Илиана, поворачивая падд, чтобы все рассмотрели текст. Увы, рассматривать было нечего – сплошные закорючки. Джулсу показалось, что он узнает алфавит, но сложить значки в слова не получалось.

– Ты читаешь на этом? – Джулс кивнул на закорючки. 

– Что лишний раз подчеркивает, что я здесь не чужая.

– И там написано «Терок Нор»?

– И как мы можем это проверить? – Мейс подошел к Илиане.

– Извините… если позволите взглянуть? – негромко позвала Керзон. Это было так непохоже на нее недавнюю, что Джулс оглянулся. Керзон сутулилась и почему-то прятала глаза. – Я тоже обнаружил пару знакомых языков, правда, со странной грамматикой… Можно?

Тоже заметно удивленный, Мейс взял из рук Илианы падд и передал его через стол.

– Благодарю. – Керзон принялась быстро листать падд. – Здесь действительно написано «Терок Нор», текст на кардассианском. Правда, несколько странный. Так пишут дети, когда хулиганят – делают очевидные ошибки в словах, игнорируют запятые. Некоторые фразы я встречал только в современной поэзии, на Кардассии такой язык считается вульгарным. Не понимаю, как это могло попасть в официальный документ... Но да, речь о станции «Терок Нор», и, вполне вероятно, мы находимся именно на ней. Как минимум описание ряда инженерных систем очень точное, – и Керзон протянула падд назад Мейсу.

– Керзон, ты нас спасаешь! – Джулс не мог удержаться от комплимента – воспоминание, как Керзон переглядывалась с Мейсом, до сих пор неприятно царапало самолюбие.

Вместо улыбки Керзон посмотрела на Джулса отчитывающим взглядом:

– Не совсем понимаю, почему вы назвываете меня Керзоном, юноша. Неужели я не представился? Меня зовут Тобин Дакс.

«ЭНТЕРПРАЙЗ»

Каюта капитана

Пикард не помнил, когда ему еще удавалось так хорошо выспаться. Простыня казалась шелковой, одеяло – легким и пушистым. Неужели репликаторы научились нормально работать с тканями?

Он потянулся, чувствуя себя расслабленным и бодрым до звона в мышцах; хотелось запрокинуть голову и рассмеяться, хотелось взнуздать коня и проскакать полсотни миль, а потом с разбегу вместе прыгнуть в теплое озеро – кажется, во сне он так и сделал, после прогулки по виноградникам. После купания его ждал ужин с семьей брата, а потом он должен был на геликоптере лететь в Париж на какую-то приятную встречу – но проснулся.

Какое прекрасное, теплое, солнечное утро. Если бы у него была собака, он запустил бы руку ей в шерсть, потрепал, скомандовал «Первый, тапки!» и тот бы…

Нет.

Усмехаясь – даже самые приятные сны давали странное послевкусие – Пикард откинул одеяло.

– Осторожно, – пробурчало одеяло. – Что за манеры, mon capitaine .

Спорить было бесполезно, смущаться тем более, поэтому Пикард решил проигнорировать этот сюрприз. Ну, проспал он ночь в обнимку с… одеялом, что теперь? В кадетские годы бывало и не такое.

– Справедливо, – мурлыкнуло одеяло. – Тем более мы делим кровать не первый и не последний раз, mon сhéri .

Куда он вчера дел униформу? 

Из одеяла показалась рука, лениво щелкнула пальцами – и Пикард обнаружил, что пижама на нем заменилась костюмом. Зеркало подтвердило, что все в порядке, кроме мелочи: вместо четырех золотистых пуговок на отвороте воротника красовалось шесть ромбов, по три с каждой стороны.

– Не благодари, – прокомментировало одеяло.

– Кью!

Ромбы заменились пуговками.

– А мог бы начать привыкать, – заметило одеяло.

Опять шуточки про адмиральство, но разбираться с этим совершенно не хотелось, как и вступать в перепалку. Пикард направился к выходу.

– Я могу позавтракать и запереть за собой дверь? – спросило одеяло.

– Что? – не понял Пикард.

– На службу, дорогой?

Пикард стукнул по кнопке, открывающей дверь, все же чуть резче, чем следовало.

– Жду через десять минут! – раздалось сзади из каюты.

Мостик

– Капитан, за время вашего отсутствия никаких происшествий на корабле не было, – отрапортовал Дейта.

– Рад слышать, – Пикард прошел к креслу.

– Однако, по сообщению Звездного Флота, наблюдаются определенные проблемы со станцией «Глубокий Космос 9». 

– Какие проблемы? – Пикард остановился.

– С ними пропала связь, – подошел Райкер. Пикард вспомнил, как только что спросонок думал о псе с кличкой Первый, и не смог сдержать улыбки.

– Сэр?

– Все в порядке, коммандер. – Пикард кивнул. – Что значит «пропала связь»?

– Связь не устанавливается никакими средствами, – ответил снова Дейта. – Личные, официальные, аудио, видео и письменные каналы, – все молчат. Станция не принимает никаких кораблей, и никакие корабли ее не покидают. И еще, сэр… Активировалась Червоточина. Нам кажется, она притягивает станцию. По крайней мере станция начала дрейфовать по направлению к ней. 

– И как быстро?.. 

– Менее трех баджорских суток до полного поглощения. Но через шестьдесят пять часов станция пересечет горизонт, за которым остановить поглощение будет невозможно.

– Эвакуация?

– Ближайшие корабли направили к станции скоростные челноки для оценки обстановки. Но, сэр, – Дейта полностью развернулся от экрана. – Я не хотел говорить, потому что это нетипичная ситуация…

– Говорите, Дейта.

– Станция испускает слабое гравитонное излучение. Оно затрудняет маневренность любых объектов в прилегающей к станции зоне. Но это не основная помеха. Вокруг станции образовался тахионный барьер. С такого расстояния я не могу точно оценить его уровень, но если уровень активности тахионов в нем выше трех тысячных процента, челноки с живыми объектами сквозь него не пройдут.

– Что вы хотите сказать, Дейта? Что требуются автоматизированные шаттлы с хорошим экранированием?

– Не поможет, сэр. Тахионный барьер уничтожит любой организм. К счастью, он не задевает станцию и ее обитатели в безопасности, но попасть к ним, как и забрать их оттуда, невозможно. 

– Телепортация? – спросил Райкер.

– Аналогично, сэр. Тахионные частицы, как фильтр, задерживают часть электромагнитных волн в произвольном меняющемся порядке. Это также обуславливает около тридцати пяти процентов помех со связью и создает высокие риски потери информации при телепортации. Мы просто потеряем часть телепортируемой энергии в этой сети.

– А есть ли сведения, – медленно проговорил Пикард, – как сформировался этот барьер?

– Пока неясно, сэр. По мнению Звездного флота, он вполне может иметь искусственное происхождение, но кто и зачем мог его создать...

– Первый, мостик на вас.

Каюта капитана

– Mon capitaine ! Ты раньше, чем я ожидал. Неужели соскучился? – Кью сидел на диване, листая журнал с крупной надписью «Путеводитель по Галактике», и на появление Пикарда тепло улыбнулся.

– Как ты смеешь!

Голос Пикарда разнесся по каюте, как первый порыв грозового шторма.

– Это выходит за все границы даже для тебя! Я не знаю, что за проблемы у тебя с Вэш и кого из нас ты решил наказать, но это не повод уничтожать станцию! Там множество рас, которые ничего тебе не сделали, с большинством из них ты даже вряд ли пересекался, и для издевательств над ними ты уж точно не имеешь ни малейших оправданий! О чем я говорю – как будто какие-либо издевательства имеют оправдания! Но это – это хладнокровное убийство, которое ни человечество, ни другие расы тебе никогда не простят! Если это потребуется объяснить кью-континууму, я объясню – уверен, они меня поддержат!

– Жан-Люк…

– И как ты смеешь говорить о сотрудничестве, понимании, о… о гибкости – и через несколько часов ставить целую станцию на порог гибели!

– Как гибели? – Кью встал с дивана.

– Прекрати притворяться. Немедленно убери тахионный барьер от станции «Глубокий Космос» и убирайся сам!

– Жан-Люк… – Кью сделал шаг вперед, но, видимо, оценив выражение лица Пикарда и о чем-то вспомнив, остался на месте.

– Я иду на мостик. И я хочу, дойдя до мостика, услышать, что барьер снят, дрейф станции к Червоточине остановлен и живым существам ничего не угрожает!

– Значит, вот как? Как только во Вселенной что-то происходит, всю вину можно валить на меня?

– Не где-то, а на конкретной станции, про которую ты вчера очень много говорил!

– Я вообще вчера, кажется, слишком много говорил, – парировал Кью; он подошел к Пикарду почти вплотную и сейчас смотрел в глаза, спокойно и прямо. – Но что бы ты ни думал, mon capitaine – все, что происходит сейчас с твоей любимой станцией, устроил не я.

Мостик

Суд состоялся на мостике.

Кью переминался и сердито смотрел на восседавший перед ним трибунал.

– Андроид, микромозг и источник собачьего имени, – вздохнул Кью. – Как низко я пал.

Райкер удивленно посмотрел на Пикарда, но тот лишь помотал головой – «не поддавайтесь».

– Итак, Кью. Ты хотел рассказать, что именно сделал со станцией.

– У нас определенно разные ожидания от этой встречи, mon capitaine . Лично я всего лишь хотел высказать недовольство, что меня снова делают всегалактическим козлом отпущения. Я же объяснил тебе, Жан-Люк, что не ставил никаких тахионных полей и барьеров. Я вообще ими с детства не занимался. Примитивная игрушка. Думаешь, почему они задерживают только часть волн? Это тренировочные объекты, на них отрабатываются навыки создания черных дыр. Знаешь, как трудно сделать ровный горизонт событий?

– А что тогда за рассуждения о театре? Как ты там говорил – «изменения в актерской труппе»? И что за намеки про Вэш и что она привезла смертельную угрозу?

Кью вздохнул.

– Она и привезла. И именно это тащит их в гамма-квадрант.

– И это «это» можно у них изъять и выбросить за борт?

– Можно, если хочешь решить все проблемы сразу.

– Так нам это и нужно! – воскликнул Ворф и тут же был награжден двумя симметричными взглядами .

– Ты имеешь в виду, что станция будет сразу уничтожена? – спросил Пикард.

– Bravo, Жан-Люк! Видишь, ты уже понимаешь меня с полуслова!

– Не лучшее достижение в моей жизни, – пробормотал Пикард.

– Зато уникальное! Ты думаешь, многие капитаны могут похвастаться таким глубоким взаимным пониманием с высшими расами? – и Кью с умилением посмотрел на Пикарда.

– А избежать этого никак нельзя? – включился в беседу Райкер.

Кью покачал головой:

– При всем желании, но артефакт не пройдет через тахионный барьер, а его гибель разрушит станцию. 

– А если артефакт останется на станции, то утащит ее в гамма-квадрант?

Кью кивнул со скорбным видом.

– Очевидно, артефакт является живым существом, – прокомментировал Дейта. – Это единственный логический вывод из всей сообщенной информации.

– Кью, это так? Вэш привезла из гамма-квадранта животное?

– Артефакт, мой капитан. Живой артефакт, который совсем не выглядел живым. Я предупреждал ее, что не все то алмаз, что выглядит алмазом – но ты же знаешь эту женщину. Она давно должна была его выпустить – вернее, он должен был вылупиться и улететь, но теперь у них поле, и никто никуда не летит. Кроме самой станции, – Кью хмыкнул.

– Так что за изменения ты внес в станцию? – снова осторожно поинтересовался капитан.

– А, это? Убрал часть жителей.

На мостике повисла тишина.

– Кью, выражайся яснее. Что значит «убрал»?

– Ну… часть обитателей станции теперь там не обитает. Я оставил только офицерской состав и некоторых резидентов – признаюсь, наиболее надоедливых. Все должно было пойти совсем по-другому! Сиско стало бы не перед кем выпендриваться, Вэш не с кем торговать – она должна была улететь уже сегодня вечером из-за отмены аукциона… Я же говорил, что исправился!

Пикард промолчал. То, что сделал Кью, не тянуло по его меркам даже на мелкое хулиганство. И ведь он фактически спас пол-станции, это требовалось переварить.

– И тебе не кажется, Пикард, что я фактически спас жизнь большей части станции? Ты мог бы быть мне благодарен.

А вот подслушивать мысли он, кажется, так и не отучился.

– И куда ты их дел, Кью? Остальные обитатели – куда ты их перенес?

– На лодку.

– На корабль?

– На лодку, Жан-Люк.

– Какую лодку?

– Подводную! Желтую! Какая разница, какую – на станции их нет! Вернутся после завершения всего, если будет куда возвращаться.

Мостик снова затих. Первым подал голос Пикард.

– Значит, ты не можешь снять этот барьер.

– Не могу! – Кью всплеснул руками. – Поверишь ли, Жан-Люк, я пытался, честно пытался! Он не поддается.

– Ты – и не можешь убрать какую-то детскую игрушку? Неужели совсем силы потерял? – усмехнулся Райкер. 

– Нужно было сделать тебя кью против твоей воли, и я бы посмотрел, как справишься ты, – огрызнулся Кью. – Жаль, кью-континуум заразился этим человеческим идиотизмом, начал признавать свободу воли. И ладно бы для себя – так нет же, для человечества!

– Кью.

– Прости, Жан-Люк, но я думал, что имею право на свободу слова, как люди, или я у вас приравнен к домашним питомцам-компаньонам?

Пикард вздохнул.

– Так почему ты не можешь снять барьер?

Кью скрестил руки на груди, явно нервничая.

– Ну, после нескольких попыток я обратился в континуум. Мы только что закончили обсуждать этот вопрос – месяц потратили! – вариант только один: учитывая локацию, это или Пророки, или Основатели. Может, и призраки Па, но тогда станции однозначно конец, так что лучше пусть будут первые двое, – и Кью с довольным видом посмотрел на Пикарда, словно отличившийся в мышеловстве кот.

– Пророки? Что за бред, – Райкер, морщась, почесал бровь. – Ты уверен, что не сваливаешь свои проделки на не пойми кого?

– Право, номер Первый, я все сильнее жалею, что ты не в континууме. Посидел бы на наших совещаниях по месяцу – я бы посмотрел, как ты будешь потом разбрасываться обвинениями. Да, Пророки. Баждорцы их так назвали, они не сопротивлялись, им почему-то нравится ощущать себя божествами.

– Действительно, с чего бы, – проговорил Пикард.

Кью закатил глаза.

– Я начинаю чувствовать, что меня пригласили не для того, чтобы выслушать и получить помощь, а чтобы развлечься и потешить амбиции за чужой счет.

– Мы слушаем, – буркнул Ворф.

Кью уставился на него с видом полнейшего изумления:

– Сегодня знаменательный день, не так ли? Увы, мой большеголовый друг, мне больше нечего поведать. Кью-континум не поддерживает никаких связей ни с Пророками, ни с Основателями. Хотя Основатели тоже в каком-то смысле, хм, континуум. Но они слишком материальны, чтобы прокрутить такую аферу – разве что кто-то из них есть на станции.

– Капитан, – позвал Дейта. – На станции Терок Нор начальником службы безопасности был представитель этого вида. Они также называют себя метаморфами. Насколько я знаю, после перехода станции к баджорцам он не переводился оттуда, сэр.

– Мы должны предупредить их об угрозе! – Ворф стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

– Да, вот только подберу нормальную частоту электромагнитных волн, чтобы они не задерживались барьером, – ехидно ответил Кью.

– А ты действительно можешь это сделать? – внезапно поинтересовался Пикард.

Кью растерянно замолчал.

– Это как чинить детскую игрушку – никто никогда не занимался…

Пикард развернулся, оказываясь с Кью лицом к лицу.

– Кью Всемогущий, – мягко начал он; в голосе звучали и вызов, и ирония, и тепло, словно он обращался к упрямому ребенку, – ты можешь или нет помочь нам с установлением связи со станцией?

– А, – видимо, Кью такой подход застал врасплох; он несколько секунд не сводил глаз с капитана. – Ну, это такой муторный процесс – каждую волну отслеживать отдельно, вовремя ловить обрывы… А, почему бы и не попробовать…

Он чуть помедлил. 

– Только, если хочешь знать мое мнение, Жан-Люк – это не Основатели. А с Пророками мы, увы, не поможем. Думаешь, кью просто так не разговаривают с одним из ближайших к себе видов? Мы в их глазах – как ромулане для вулканцев, слишком материальны, слишком далеки от сияющих метафизических вершин. Ты обвиняешь меня в том, что я нелинейно обращаюсь со временем – так они вообще концепции времени не понимают! Ни времени, ни пространства, ни существования! Тебе бы с ними пообщаться, Жан-Люк, ты бы оценил, насколько кью приближены к пониманию вашей так называемой реальной жизни! С Пророками вообще разговаривать невозможно – они общаются метафорами. С ними пытался вести переговоры даже Доминион, и что? На одних переговорах от отчаяния вышел в шлюз как минимум один ворта – только это засекреченная информация.

– Хочешь сказать, тахионный барьер – это метафора?

– Скорее, то, что происходит на станции из-за барьера – это метафора. Только не спрашивай, что она значит. Это может понять лишь адресат. 

– Тогда кому она адресована?

Кью покачал головой:

– Если бы я знал, Жан-Люк. Если бы я знал.

«ТЕРОК НОР»

Оперштаб

Такого восторга Джулс не испытывал давно – возможно, что и никогда. Если до этого он восхищался Дакс, то сейчас был положительно влюблен.

– У тебя множественное расстройство личности? – он похлопал себя по правому боку – на миг показалось, что там есть какой-то прибор, который поможет дать ответ.

– У меня нет никакого расстройства, юноша, – нахмурившись, ответила Керзон. Она огляделась: – Прошу прощения, кто отвечает за этого молодого человека?

Мейс резко отвернулся, сгибаясь; было видно, что он весь трясется. 

Илиана хохотала не скрываясь.

Коннелли только таращился, приподняв бровь, как конопатый вулканец-блондин.

Вулканец.

Может, это название их расы? По крайней мере расы Коннелли?

– Если я сказал что-то неуместное, прошу меня извинить, – холодно продолжила Керзон – или Тобин?

– Прошу прощения, мисс...тер Дакс, – было видно, что Мейс в последний момент исправил обращение. – Мы могли бы поговорить?

Дакс степенно кивнула (кивнул? да что это такое!), и Мейс, на лице которого снова лучилась улыбка, направился к ней – к нему? Почему Джулс так внимательно изучал психофизиологию диссоциативного расстройства личности, и так невнимательно – сопутствующие лингвистические аспекты?

Стоп, подумал Джулс. Еще раз. Он. Изучал. Физиологию?

Неужели Илиана права и он действительно врач?

– Ну вот, начинаются коалиции, – вздохнула Илиана, провожая глазами Мейса с Дакс (Даксом?)

Джулс тоже с трудом отвел взгляд от спины Дакс. А пятнышки, интересно, у них только спереди? Возможно, они чувствительные? Выделяют феромоны? Может, он как врач на самом деле знает об этом, и даже лечил Дакс, раз уж они на одной станции? Они одной расы? Джулс вспомнил собственный способ оценки генетического сходства и снова скосил глаза на Дакс. 

– Мистер Бонд, не отвлечетесь?

– А? – Джулс вздрогнул. 

– Я предлагаю досмотреть остальные падды. Хотя уже сейчас ясно, что ничего толкового мы там не найдем… Мистер Бонд! Вы со мной?

– Вы не понимаете! – Джулс замотал головой – как им объяснить, насколько это редкое и интересное явление? – Это первое диссоциативное расстройство в моей жизни!

– Вы уверены? – ехидно отозвалась Илиана.

– Конечно, я бы все…

– ...вспомнил? – к общему смеху на этот раз присоединился и Коннелли.

– Если я врач, то должен находиться в лазарете, – почувствовав, что устал от этого балагана, Джулс посмотрел на приборную панель, отмечая, что в одном из квадратов вращается фигура, напоминающая контуры космической станции. Того, что могло бы быть космической станцией. Наружное кольцо с тремя наклонными пилонами и подсвеченными площадками – видимо, стыковочные доки для кораблей. Кольцо чуть поменьше напомнило об изгибающихся коридорах жилой зоны. Если жилое кольцо диаметром триста метров, то вся станция, судя по схеме – Джулс присвистнул. Километр? 

Центральный чуть сплюснутый шар на схеме явно отображал командный пункт. Вот здесь – то, что они с Мейсом запомнили как Променад. Здесь бар «У Кварка». Вот на этом маленьком пятачке – они сами.

И на всю огромную станцию их лишь пятеро, плюс бармен, живой мешок и ящерица? Абсурд. Что-то здесь происходит.

Снова оперштаб

Команда, вместе с Тобином Дакс («Он инженер, и, кажется, не из нашей эпохи, – пояснил Мейс. – Не знаю, как. И не спрашивайте его про Керзон, он ее не помнит»), снова сгрудилась вокруг стола.

– Здесь у нас штаб-пост, с кабинетом командования и операционным пунктом, других точек управления станцией не найдено, хотя это глупое решение. Уровнем ниже – рекреационные зоны и проход к жилым. Это лазарет, это транспортатор, – обозначила дислокацию Илиана. – Вот это похоже на камеры для пленных – говорю вам, это военная станция! Реактор и инженерная на самых нижних уровнях. Боковые пилоны для стыковки. – Она любовно обводила пальцем стратегические пункты, словно наслаждаясь. – Станция может принять до полутысячи единиц боевого состава. Видимо, это очень важная база. По записям, она принадлежит или принадлежала расе, которую мы с Тобином помним как кардассианцев. Никаких описаний данной расы, к сожалению, нет. Не исключено, что кардассианец кто-то из нас, например, я.

Тобин внимательно рассматривал показатели приборов, потом наклонился к Коннелли, что-то зашептав. Тот нахмурился и наклонился к столу, чуть потеснив Илиану.

– Тобин прав, – сообщил он. – Станция дрейфует.

– Что? 

– Вы уверены?

– Я специалист по субварповым двигателям, – не отрываясь от экрана, ответил Тобин. – Мы на второй субварповой скорости перемещаемся в направлении координат один-пять-семь на один-три.

Мейс нахмурился.

– Мне это не нравится.

– Может, так и задумано? – отозвалась Илиана. – Может, мы и должны туда дрейфовать?

– Не уверен, – Мейс будто что-то вычислял, потом покачал головой. – Не помню. Знакомые координаты, но что они значат… Но у меня впечатление, что этот дрейф нужно остановить.

– Ну знаете, если мы все будем ориентироваться на впечатления! – вспылила Илиана.

– А на что ты предлагаешь ориентироваться? – спросил Джулс. – Нет, правда, на что? – Он чувствовал, что начинает закипать, но этот гнев был обоснован и справедлив. – На факты? Так у нас их нет! Ничего, кроме этой схемы, – Джулс взмахнул рукой в сторону стола, – и ваших слов о каком-то кардассианском наречии, которое вы почему-то знаете, и какой-то Терок Норе! Мы даже не знаем, как вы втроем встретились! Мы – понятно, откуда пришли, а вот как вы втроем нашли оперативный штаб?

– Не втроем, а поодиночке, – хмыкнул Коннелли, которого эта речь, похоже, не впечатлила. – Я вот пришел из инженерного. Там висит схема всей станции, так что я направился прямиком в оперштаб, когда понял, что уже полчаса кручу катушки в одиночестве, а голова раскалывается, как после пяти пинт.

– Я вообще не помню ни вас, ни станцию, – отозвался Тобин. – По вашей логике, мне следует убегать в панике? – И он посмотрел на Джулса, ирочино приподняв изящную бровь.

Он вылечит ее, подумал Джулс, игнорируя внезапно вспыхнувшую перед глазами статистику с шансами взять под контроль диссоциативное расстройство. Он сердито моргнул, и статистика исчезла.

Все равно он обязательно ее вылечит – «и выйдет за него замуж, если вылечить не удастся», иронично сообщила какая-то особо вредная часть мозга. 

Мейс покачал головой.

– Мистер Тобин, не поделитесь параметрами нашего путешествия? Как скоро мы будем в этой точке и что нас туда перемещает? Двигатели станции?

– Вряд ли, я отключил маневровые, – ответил Коннелли и застыл, открыв рот буквой «О».

– Это не двигатели, по крайней мере не те, которые подключены к контролируемым нами системам, – подтвердил Тобин.

– Вы хотите сказать, на станции есть двигатели, которые мы не контролируем? – взвилась Илиана. 

– Боюсь, что так, – кивнул Тобин.

– Где?..

Мейс бросил тоскливый взгляд на группу, но, видимо, решил, что есть задачи поважнее – и, развернувшись, сцапал Джулса за воротник.

– Мистер Бонд, на пару слов.

Отбуксировав Джулса к стене – тот от изумления почти не сопротивлялся – Мейс придвинулся вплотную и зашептал, отчетливо артикулируя:

– Очень прошу вас больше не устраивать панических атак на мостике.

– Это не паническая атака! При атаке меняются физикальные параметры…

– Послушайте меня, доктор, – Мейс сделал акцент на последнем слове. – Ваши намеки приведут к тому, что мы все будем сидеть по углам и не шевелиться, боясь обнажить спину. Вы этого хотите? Если вы еще не поняли – мы на пустой космической станции; как оказалось, неконтролируемой. Мы можем быть и скорее всего находимся в смертельной опасности. Мы, доктор. Все вместе. И даже если где-то на большой земле наши кланы поклялись друг другу в вечной мести – сейчас мы работаем сообща, и мне плевать, кто тут кардассианец, кто нет. И кем бы ни были лично вы, я надеюсь не услышать больше от вас ни намека на недоверие, это ясно?

– Я-я-ясно, сэр, – Джулс отстранился, одергивая куртку. Какая досада, что явление, будто нарочно, застало их вечером – днем они были бы на постах и в униформе.

– Шеф, – Джулс откашлялся, чувствуя, что сейчас обращается к Мейсу совсем не по профессии.

– Слушаю, мистер Бонд, – видимо, Мейс это тоже почувствовал.

– А вы им всем доверяете?

Мейс, сощурившись, осмотрел группу возле оперативной панели. Джулс тоже присмотрелся, благо до них было всего семь целых восемнадцать сотых метра и можно было рассмотреть буквально каждый волосок. Солировал Дакс – он оживился, жестикулировал, скупо, но по крайней мере уже не норовил спрятать руки за спину или начать теребить длинные волосы или краешек короткого платья. Коннелли кивал и изредка что-то произносил – то ли спрашивал, то ли допонял. Илиана слушала молча.

– В данный момент да, – внезапно ответил Мейс. – Как минимум я доверяю их профессионализму. И вам советую, доктор.

Обменявшись взглядами, мужчины направились к центру оперштаба.

Все еще оперштаб

Связи с Большой Землей, как назвал это Мейс, по-прежнему не было. Зато скорость дрейфа оказалась успокаивающе низкой.

– Десять суток на то, чтобы разобраться, – Илиана тяжело выдохнула. – Мы должны успеть.

– Длжн', – подтвердил, зевая, Коннелли.

– Похоже, нам нужно отдохнуть, – сказал Мейс. – И перекусить.

– Джамбалайей? – с готовностью поинтересовался Джулс.

Мейс поколебался, затем покачал головой:

– Мне не хотелось бы покидать командный пост.

– Доверие, шеф? – в голосе Джулса звучала легкая ирония.

– Просто стратегически выверенный подход. Предлагаю нам всем остаться на мостике. Кресла здесь, как я видел, раскладываются, можно спать и по очереди нести вахту. Как минимум мы все будем рядом на случай непредвиденных обстоятельств.

Джулсу очень хотелось рассказать одну историю про убийство в закрытом особняке (откуда только всплыло?), но он вспомнил разговор и промолчал.

Коннелли задумчиво ковырял прибор, который, по его словам, должен был синтезировать еду. Посмотрев на это, Джулс предложил:

– Можем взять перекус у Кварка. Я сбегаю, если хотите.

Мейс кивнул:

– Действуйте, мистер Бонд.

Возле самого лифта Джулс затормозил.

– А ему вы доверяете? – обернулся он к Мейсу.

– Кому? – не понял Мейс. – Кварку, что ли? – и он расхохотался. – Ступайте уже, и без полноценного ужина на пятерых не возвращайтесь.

Джулс кивнул и спрыгнул в открытый лифт, который еще не успел остановиться на этаже. Возмущенно крякнув, лифт поплыл вниз.

У Джулса были свои причины напроситься к Кварку.

У Кварка

Пока Кварк радостно хлопотал у репликатора – так он назвал прибор, аналог которого пытался наверху починить Коннелли – Джулс обогнул барную стойку и приблизился к одному из столиков.

Ящеровидный гуманоид сидел на том же месте – казалось, он за эти два часа даже не пошевелился, как и полагается ящерицам.

Обойдя столик сзади и оглядевшись – бар по-прежнему был пуст, не считая Кварка и лысого мешка, – Джулс изящно развернулся и замер перед целевым объектом.

Не такой уж тот был и ящер, при детальном изучении. С толку сбивали пристальный немигающий взгляд и серая чешуйчатая кожа – но сейчас, лицом к лицу, он казался почти обычным гуманоидом, довольно мягким и добродушным. Только вот ярко-бирюзовые глаза… эти глаза...

Эти глаза, тем временем, неотрывно и с интересом следили за Джулсом.

Да, конечно, его ход. Джулс откашлялся и улыбнулся.

– Добрый день, – и он растянул губы еще шире; сейчас надо сказать что-то вежливое, может, немного старомодное – о! – Позвольте представиться – я Бонд, Джулс Бонд. Живу и работаю на этой станции – это, э, очевидно. Нас тут осталось немного, так что я всегда рад завести новые приятные знакомства. Вы позволите? – и он положил руки на спинку свободного стула, чувствуя, как от нервного напряжения гудят мышцы.

Ящер посмотрел на его руки, сжавшие спинку стула, медленно кивнул, и, пока Джулс осторожно пристраивался на краешке сиденья, махнул рукой в сторону бара. Через мгновение возле них был Кварк с двумя бокалами темной маслянистой жидкости.

– Не хотите канара? – кивнул ящер на бокалы. – Он очень хорош.

Голос у него был как внешность – мягкий, обволакивающий.

– А вы здесь завсегдатай, – Джулс сделал уверенный глоток – и закашлялся, поперхнувшись. Что за мерзкий сироп!

– Т-ш-ш, – ящер успокаивающе похлопал его по руке. – Боюсь, к этому напитку нужно привыкнуть. Лучше маленькими глотками, вот так, – и ящер отпил из бокала, глядя Джулсу в глаза.

– Вы очень внимательны. Я очень, кх-кх, очень рад нашей встрече, мистер...

– Лубака, – ящер склонил голову набок; его улыбка была тягучей, как канар.

– Знаете, сейчас, когда станция опустела, так трудно найти хороших собеседников, – поделился Джулс первым, что пришло в голову.

– Вы очень наблюдательный молодой человек.

– Доктор.

– Прошу прощения?

– Я доктор. И мне – мне необходимо быть наблюдательным, чтобы знать самочувствие... обитателей станции.

На лице Лубаки нарисовалось впечатленное «о».

– Как замечательно, что на станции есть такой неравнодушный специалист. Боюсь, моя профессия не настолько впечатляюща – я всего лишь скромный портной.

«Вы помните свою профессию?» – чуть не спросил Джулс, но вовремя остановил себя.

– Я очень рад, что вы решили подойти ко мне, – Лубака вытянул шею, будто тянулся за поцелуем. 

– И я буду очень рад побеседовать с вами снова, – Джулс тоже вытянулся вперед, отзеркаливая собеседника. – Мы – мы временно базируемся в оперативном штабе, это, знаете, на лифте вверх. Если вдруг вы почувствуете себя не очень хорошо – надеюсь, такого не будет, но на всякий случай – или вдруг просто захотите поговорить – о чем угодно! – вы всегда можете найти меня там. Свою каюту я пока не помню...

Выражение лица Лубаки изменилось – кажется, он был искренне изумлен.

– Вы необычайно внимательны, мистер Бонд.

– Просто Джулс, – Джулс улыбнулся и поднялся. – До скорой встречи, мистер Лубака.

Лубака снова склонил голову набок – наверняка у их расы это имело какое-то значение.

Джулс на всякий случай тоже наклонил голову и полубоком, как можно дольше не разрывая зрительного контакта (все-таки – какие глаза!), направился к бару. 

Он мало что помнил из принципов формирования доверительных отношений, но был уверен, что все сделал правильно.

Подхватив с вызвавшимся помочь Кварком два подноса, Джулс направился к лифтам. Он мог бы донести их и один, но теперь, когда все стало на свои места, нельзя рисковать быть обнаруженным.

Все это время, пока они перебирали падды и спорили, Джулса не покидала мысль, насколько он отличается от всей команды. Зрение. Обоняние. Острые осязательные ощущения. Сила. Знания из самых разных областей, включая медицину. Он не сомневался, что со временем вспомнит и кардассианский язык и сможет читать все станционные документы. А моментальный расчет числа кают – буквально фоном, на уровне подсознания? И, наконец, явно офицерская должность на такой огромной и загадочной станции. 

Все это, кроме должности, можно было бы списать на видовую специфичность – но вот с Мейсом они казались очень похожими. А Мейс, при всем уважении к его очевидному опыту, соображал туговато даже для своего зрелого возраста.

Джулс все крутил и крутил эту головоломку – зачем на космической станции потребовалось существо с такими явными преимуществами? – пока истина не озарила его, словно молния.

Ну конечно же.

Он шпион.

А теперь у него есть и свой завербованный агент.

Оперштаб, ночь

Ночь началась скомкано. Джулс смутно помнил, как Мейс выставил с мостика любопытствующего Кварка, пообещав прийти всей командой в бар на ужин, как возились у репликатора Тобин и Коннелли, как Илиана сгребла в одну кучу все найденное на мостике оружие и сосредоточенно его изучала. Все ее попытки «оценить дислокацию» Мейс пресек одной фразой: «Нам еще рано пропадать поодиночке».

Когда его разбудили нести вахту с Коннелли (жаль, что не с Дакс, но хорошо, что не с Илианой), Джулс еле разлепил глаза. Он пытался поддержать себя беседой, но Коннелли, похоже, не нуждался в компании, и Джулс быстро отстал и уткнулся в падды. Что-то из этого должно быть его заданием; какая жалость, что он ничего не помнит – именно сейчас, пока можно свободно рыться в секретных материалах, не вызывая подозрений! Что из этого массива информации – его?

– Мистер Бонд, не ваше? – внезапно окликнул Коннелли, и Джулс замер.

Коннелли протягивал ему падд с присоединенным сбоку оранжевым стержнем. Стержнем явно часто пользовались: номер был полустерт, по одной из граней шла длинная царапина.

– Что это? – спросил Джулс, разглядывая стержень.

– Внешний накопитель данных, судя по всему. Отсюда, – Коннелли поставил на стол плоскую сумку с разложенными по ячейкам незнакомыми приборами.

– Почему ты решил, что это мое?

– Ну хотя бы из-за этого, – Коннелли ткнул пальцем в белые буквы «Дж. Б.», вручную выведенные на клапане сумки. – И вообще похоже на медицинскую ерунду. Вот это, кажется, шприц. Да вам виднее.

– Думаешь, я все-таки врач? – спросил Джулс, впечатленный, что хотя бы свое имя он помнил правильно.

– Разберетесь с этим – узнаем.

Оставив сумку Джулсу, Коннелли вернулся к своей работе – похоже, он планировал разобраться со всеми приборами на мостике, и Джулс решил было за ним приглядывать – мало ли? – но быстро отвлекся на падд.

На первой странице сверху шла знакомая нечитаемая вязь, а под ней – «Иложа из Прима, сборник Слепой луны». Ниже – неровные колонки. 

Стихи?

Джулс быстро пролистал падд. Может, это шифр?

Слепая луна
На ощупь прокралась вдоль серых холмов
И, еле дыша,
Я путь повторил ее
Пальцем

Джулс выдохнул, пытаясь мысленно нарисовать картинку. Получалось плохо, никак не стыковался масштаб между пальцами и холмами.

Может, дальше?

Он прокрутил несколько страниц.

Я приник к горячему озеру,
Иссушая его до дна...

(«У тебя, дорогой, агнозия, И похоже, что не одна», – не дочитывая, мысленно закончил Джулс и прижал ко рту руку, чтобы не разбудить мостик). 

Весь падд оказался забит странными описаниями природы. Озера, озера, холмы, галька, травы со стеблями… Кем был этот Иложа – геологом, не вылезавшим из экспедиций? Даже пояснения в конце падда состояли из списка имен собственных, на Стандарте и закорючистом языке. Названия мест?

Если это и был шифр, то слишком зашифрованный.

Джулс был готов закрыть разочаровавший падд, но вспомнил про первую страницу. Он снова открыл про загадочного Иложу из Прима, записанного на двух языках, и задумался.

Во-первых, имена собственные при переводе транслитерируются, звук к звуку.

Во-вторых, эти закорючки он недавно уже видел. Ими вертела Илиана, хвастаясь своим кардассианским.

Что ж, посмотрим.

Под утро Джулс ощущал себя выжатым до последней капли межклеточной жидкости, но в руках у него было несколько паддов с частично расшифрованной информацией по станции. Будет время, можно загнать алгоритм в простую программку, и у них будет автоматический переводчик! Джулс чувствовал себя героем, гением – неудивительно, что его завербовали в разведку, с такими мозгами!

Стержень с книгой Иложи он сунул в карман, рухнул в ближайшее кресло и вырубился.

Оперштаб, утро

– Это ваших рук дело? – кивнула Илиана.

– Нет… нет, с чего…

Илиана только возвела глаза к высокому потолку станции.

– С чего вы взяли, что он здесь из-за меня?

– Интуиция. Он мне тоже не нравится.

– Ну, по крайней мере вы не денобуланка – вам не нравится никто, – буркнул Джулс.

Лубаку он увидел сразу, не успев протереть утром сонные глаза; тот стоял и беседовал посреди мостика с Мейсом как с закадычным другом. Увидев потягивающегося Джулса, он с приветливым видом кивнул и продолжил беседу.

Стоило заснуть на какие-то два часа четырнадцать минут. С другой стороны – на станции сейчас был небогатый выбор собеседников. 

Пока Джулс приводил себя в порядок в крошечном санузле, на мостике материализовался Кварк – Джулс вышел как раз вовремя, чтобы услышать, как останавливается лифт и звякают чашки:

– Господа, небольшой завтрак, за счет заведения. Дай, думаю загляну. Заодно узнаю, как вы тут. Связь не наладилась?

– Нет пока, – Мейс взял с подноса чашку густого черного напитка, делая большой глоток и даже не морщась.

– Не удивляйтесь так, доктор, это не канар, всего лишь рактаджино, – обернувшись, Джулс увидел в двух шагах от себя Лубаку. Тот улыбался так же избыточно, как вчера.

Джулс уже и сам почувствовал незнакомый горьковатый аромат и потянулся к подносу.

– Мистер Лубака, как приятно. Вы решили заглянуть к нам?

– Воспользовался вашим добрым приглашением. Тем более что работы у меня сейчас немного, – выражение лица Лубаки сделалось тоскливым.

На вкус рактаджино горчил еще больше, и Джулс решил, что все напитки на станции требуют привычки.

– Могу представить. Жаль, что вы лишь портной. Нет, это хорошая профессия, – моментально исправился Джулс, – просто нам бы не помешали, скажем, инженеры.

– Прекрасно вас понимаю, доктор. Вы, наверное, сейчас тоже чувствуете себя бесполезным.

Джулс резко проглотил остатки рактаджино. Если бы Лубака только знал!

– Вообще я увлекаюсь на досуге разным… – начал Джулс. – Вы, кстати, такое видели? – он сунул руку в карман, но там было пусто.

– Вы что-то хотели показать мне, доктор? – озабоченно спросил Лубака, глядя, как Джулс хлопает себя по карманам.

– Нет, все в порядке. – Джулс оглянулся на кресло, на котором провел ночь, бегло просканировал взглядом комнату – оранжевого стержня нигде не было видно.

– Мне кажется, вас что-то волнует.

– Совсем ничего, нет.

Лубака склонил голову – видимо, не очень поверил – но возражать не стал.

Тем временем Кварк собрал пустые чашки и заявил:

– Господа, раз уж вы тут главные по движению станции, может, сделаете так, чтобы она двигалась поровнее? У меня ночью… 

Он не успел договорить – Мейс и Илиана первыми оказались возле экрана с датчиками движения.

–…все бокалы с полок попадали, – закончил Кварк.

– Ночью было два скачка, – Илиана ткнула в экран. – Мы на треть светового года ближе к целевой точке.

– А что находится в этой точке? – подал вкрадчивый голос Лубака.

Мейс нахмурился, явно не желая отчитываться, но ответил:

– Мы пытаемся разобраться. Как только наши инженеры закончат расшифровку этих систем, – он обвел комнату рукой.

– Инженеры – и все еще не разобрались? – мягко продолжил Лубака, удивленно округляя глаза.

О нет, подумал Джулс, подавляя желание спрятаться за высокой стойкой панели управления.

Он оказался прав. Маленькое замечание взорвало мостик громче фотонной торпеды (походя Джулс отметил, что он, видимо, не просто доктор-шпион, а военный доктор-шпион). 

– Я бы посмотрел, как разберетесь с этими закорючками вы, – голос Коннелли перекрыл общий шум и восклицания. 

– Так дело в том, что вы не можете прочесть надписи? – Лубака картинно поднял надглазные гребни и подошел к одной из панелей. – Разве подписи на приборах не должны соответствовать… – он внезапно замолчал.

– Мы помним этот язык как кардассианский, – поделился Тобин. – Но мало что можем прочитать.

– Интересно, – пробормотал Лубака. Выражение лица сменилось искренной озабоченностью. – Говорите, не можете прочитать? Как я вижу, это вот датчики силовых гироскопов и стабилизации, здесь системы управления искусственной гравитацией, ионные датчики, датчики магнитных полей…

– Вы понимаете этот язык? – Мейс не сводил взгляд с Лубаки. Тот улыбнулся и развел руки, словно извиняясь.

– Все это подозрительно, – прошипела Илиана. 

– Ага, – прошептал Джулс, очарованно глядя на Лубаку.

Видимо, Мейс разделял опасения Илианы, потому что он задумчиво почесал подбородок и обратился к инженерам:

– Мистер Коннелли, мистер Тобин, как вы считаете, эти сведения точны?

– Как один из вариантов, сэр, – кивнул Коннелли.

Тобин покачал головой:

– Боюсь, я никогда не видел таких систем. Гироскопические датчики похожи на знакомые мне новые модели, но точнее сказать трудно.

– Ну и как мы проверим – отключим гравитацию? – возмутилась Илиана. – Мы уже нашли ключевые системы, этого достаточно. И какая разница, куда мы двигаемся? Доберемся – узнаем. Сейчас важнее изучить дислокацию и пути перемещения по станции, на случай нападения, и разобраться с оружием. Там есть лазерники, – произнесла она мечтательно.

– Очень разумное решение, – умилился Лубака. – Разумеется, если вам действительно все равно, куда вы летите – вернее, куда вас несет. Насколько я понял, вы направляетесь туда не по своей воле?

Джулс посмотрел на стопку расшифрованных паддов. Это было очень рискованно, но лететь неизвестно куда казалось еще худшим вариантом, здесь Джулс был согласен с Лубакой.

– Шеф, – он откашлялся. – Я тут ночью смог разобраться с кое-какими записями...

Через пять минут сбивчивых объяснений Мейс кивнул, словно дал старт, и на мостике все пришло в движение. Илиана, Тобин, Джулс и Лубака кучкой мигрировали от прибора к прибору, читая, обсуждая, споря. Лубака выудил из кармана линзу в металлической оправе и вставил ее в глаз, отчего стал казаться профессором с группой практикантов. Позади пристроились Коннелли и Кварк, не пожелавший остаться в стороне несмотря на замечания Мейса. Сам Мейс стоял в глубокой задумчивости, сжимая в руках маленький мячик, который Джулс еще вчера заметил в его каюте. Он что, возвращался ночью к себе?

Джулс не мог не заметить, насколько все доверяли Мейсу. Он говорит: «Делаем вот так», – и все молча соглашаются, даже Илиана. Откуда такие замашки у шеф-повара? 

А ведь если бы не вчерашние действия Джулса – разговор с Лубакой, ночная расшифровка паддов – фигушки бы они сейчас разобрались с надписями на приборах. Да он вообще спас всю станцию! А все слушают почему-то Мейса…

Сглотнув, Джулс решил, что такова участь шпионов – нести добро и оставаться невидимками.

Оперштаб, день

– Итак, – произнес Мейс.

Команда станции снова стояла вокруг оперативной панели. Как вчера, только добавился Лубака, которого не отпустили, и Кварк, которого не смогли спровадить. В какой-то момент он ушел, но вскоре вернулся с пищевыми батончиками – безвкусными, но питательными. Джулс съел целых три, хотя готов был поклясться, что сам сделал бы рецептуру лучше.

– Итак. Источник гравитонных волн, которые заставляют станцию двигаться, находится в отсеке три возле стыковочных шлюзов на втором пилоне. Его нужно найти, иначе мы прибудем к точке назначения раньше, чем рассчитываем, а мы до сих пор не знаем, что нас там ожидает. Маневрировать станцией мы по-прежнему не можем, только вращать вокруг оси с помощью микродвигателей.

– А мы уверены, что источник гравитонных волн находится на пилоне? – спросила Илиана, прокручивая схему станции на своей панели. – По-моему, он исходит из второго жилого кольца. Сделай масштаб побольше.

– И еще несколько, – заметил Джулс. – Один даже в баре у Кварка!

– Вот это точно невозможно.

– Похоже, сигнал отзеркаливается. Тогда его источник должен быть – ну да, у Кварка, – тихо закончил Джулс, быстро построив в голове геометрию распространения гравитонных волн по станции.

– Но Кварка мы проверяли, да? Вы же были у него в баре? – Илиана ехидно прищурилась.

– Вроде как…

– Вот и отлично.

– Похоже, нам придется разделиться – как только мистер Коннелли настроит коммуникаторы. Часть группы должна остаться в командном пункте, в том числе на случай, если с нами выйдут на связь. Честно скажу, что представления не имею, что нас ждет за пределами оперштаба и Променада.

– Я пойду, – отозвалась Илиана. – Мне кажется, я знаю эту станцию. И я знаю, как передвигаться незамеченной.

– Мистер Лубака, мне хотелось бы, чтобы вы присоединились. Не могу настаивать, но ваши знания…

– Напротив, я с большим удовольствием! – всплеснул руками Лубака. – Как я могу отказаться от прогулки в такой приятной компании! – он осмотрел группу, задержавшись взглядом на Джулсе.

– Я тоже пойду, – внезапно для себя сказал Джулс, хотя минуту назад мысль отправиться на задание под руководством Илианы даже не приходила ему в голову. – И нам бы не помешал инженер, шеф.

Было видно, что Мейс серьезно задумался.

– Я могу сопровождать группу, сэр, – кивнул Коннелли.

– Я бы не отказался прогуляться по станции – возможно, я что-то вспомню, – тихим голосом проговорил Дакс. – Тем более я относительно понимаю кардассианский – конечно, теперь у нас есть переводчик, но для оперативности… 

– Да не надо нам никакого инженера, сами справимся, – удивилась Илиана. – Вот доктор может пригодиться, если он разобрался с портативными лечащими приборами, разумеется.

– Хорошо, – кивнул Мейс. – В таком случае –

И в этот миг время дрогнуло и распалось на несколько линий.

– Мистер Коннелли, группа ваша. Объясните Тобину настройку коммуникаторов, чтобы мы могли связаться с вами, и через час можете выдвигаться, – объявил Мейс в одной линии.

– Что ж, мистер Тобин, ваша помощь группе действительно будет полезной. Через час будете готовы? Хорошо, – сказал он во второй.

– Пожалуй, вы правы. Инженеры принесут больше пользы на операционном посту. Нам нужно полностью разобраться с управлением станцией. Но вы можете взять с собой Кварка, – сказал Мейс в очередной из линий, с полуулыбкой наблюдая, как Кварк засуетился, вспомнил о возможных посетителях в баре и, откланиваясь, бочком протиснулся к лифту.

– Спасибо, мистер Кварк, мы заглянем вечером, – успел крикнуть Мейс в скрывшийся лифт.

Поморщившись от внезапно накатившей головной боли, Мейс потер висок. Кажется, он переутомился. Никогда ему не давались так сложно такие элементарные решения – на несколько секунд показалось, что выбрать не удастся, что выбрал он не то, что от выбора зависит слишком многое… 

На него смотрела вся команда. Убрав руку от виска, Мейс улыбнулся и как можно энергичнее произнес:

– Ну что, за работу!

«ЭНТЕРПРАЙЗ»

– Вот посмотри, что ты наделал! Жан-Люк, убери своего Первого, он опять под руку лезет!

– Немыслимо, – пробормотал Ворф, отворачиваясь.

Райкер только хмыкнул.

– И что же он наделал? – со всем возможным терпением спросил Пикард.

– У меня рука соскользнула, – жалобно ответил Кью. – Ты хоть представляешь, как трудно контролировать миллиарды электромагнитных волн одновременно? – он снова сердито посмотрел на Райкера.

– Мы думали, для тебя нет ничего невозможного, Кью.

– Честное слово, мне следовало проигнорировать твое мнение и сделать тебя кью, может тогда ты бы понял, как нам сложно!

– Бедняги, – пробурчал Ворф.

– Но ты никогда не игнорируешь наше мнение, Кью, – заметил Пикард и остановился на полушаге, потому что внезапно понял – да, Кью, при всех своих немыслимых поступках, с того самого нелепого «суда над человечеством» всегда оставлял и Пикарду, и команде право выбора; он мог провоцировать, соблазнять, угрожать – но он никогда не оспаривал прямой и четкий выбор. Как странно.

– А что, собственно, случилось?

– На станции умножилось время, – хмуро произнес Кью.

– Его стало в несколько раз больше? – не понял Райкер.

– Да, только одновременно, – еще более хмуро ответил Кью. – А, всё равно не поймете.

 – Кью!

– Хорошо, хорошо. Появилось новые линии времени. Они слабо различаются и могут обмениваться фрагментами между собой. Такая… Переплетенная история. И что-то мне не нравится состояние временЫх линий вокруг станции… – пробормотал Кью.

– Это можно исправить? – быстро спросил Пикард. Если он что и помнил, так это что с Кью нужно действовать быстро.

– Пытаюсь, mon capitaine , пытаюсь. Это еще сложнее, чем разбираться с волнами – которые, кстати, блокируют полноценный доступ к временнЫм линиям станции. Ай! – и Кью подул на палец. – Что? К вашему сведению, временнЫе линии острые и горячие, с ними не так просто работать. 

– Выдать кевларовые перчатки? – с усмешкой спросил Райкер.

Бросив своему помощнику предостерегающий взгляд – тот лишь пожал плечами, улыбаясь – Пикард положил руки на спинку кресла Кью, наклонился и прошептал ему на ухо:

– Постарайся.

Кью то ли забыл о собственной старой шутке, то ли не оценил – он застыл на пару секунд, а потом медленно выдохнул, молча кивнул и снова уставился в пустое, чуть поблескивающее пространство перед собой.

«ТЕРОК НОР»

Оперштаб, день

Джулс открыл плоскую сумку, удивляясь, что лишь несколько часов назад не мог разобраться с ее содержимым. Сейчас все было очевидно: вот медицинский трикодер – Джулс направил его на себя, убеждаясь, что кроме переутомления никаких отклонений нет – тут дермальный регенератор, гипошприцы с регулировкой давления, для подкожных и внутримышечных инъекций… о, можно настроить даже на короткую инфузию. Гипошприц для пункций и закрытого удаления микрообразований... Да с этим наборчиком можно проводить операции в полевых условиях! Обнаружился даже флакон три-окса с ярко-синей полосой – древняя, но очень эффективная формула, разработка еще доктора… доктора… ничего, со временем он вспомнит и это. 

Нужно просканировать всех на мостике.

Мейс не только вызвался первым, но и послушно подставил руку под гипошприц, для пробы крови. 

– Знаете, а мы ведь одного вида, шеф, – не удержался Джулс. – Homo Sapiens , он же «люди», он же «челове...»

Мейс оглядел мостик – никто за ними не следил – и повернулся к Джулсу с уже знакомым выражением лица, стискивая его руку.

– Доктор, можно попросить вас при сканировании экипажа ограничиться оценкой здоровья, не вдаваясь в генетические подробности?

– Да… конечно да, сэр.

– Спасибо, доктор.

Быстро же он переключился с «мистера Бонда», массируя предплечье, подумал Джулс.

Коннелли только покосился на трикодер. Он тоже оказался людем – людём? людью? Ни одно из этих слов не казалось Джулсу знакомым, но трикодеры не ошибаются.

Илиана даже не оторвалась от сортировки оружия по одному ей понятному принципу; черные и серебристые трубки разной длины лежали перед ней, как набор столовых приборов на торжественном ужине. Кстати, ребристый нос оказался видоспецифичным признаком («раса – баджорцы», значилось на экране, зря она хвасталась своим кардассианским), хотя какую эволюционную роль играли эти ребрышки, понять было сложно. Не то, что с Лубакой – его адаптационные черты к сухому, жаркому климату не требовали никакого трикодера.

Впрочем, на Лубаке трикодер и завис: тоскливо пискнул и выдал надпись «недостаточно данных».

– Надеюсь, со мной все в порядке, доктор? – опасливо поинтересовался Лубака, видимо, оценив выражение лица.

– Вы… – Джулс вспомнил обещание, данное Мейсу, но Лубака вроде не совсем экипаж? – Вы другого вида, – тихо закончил он.

– Так это же очевидно, доктор! Это как-то мешает нашей экспедиции? Или смущает лично вас? – Лубака склонил голову набок, как вчера вечером.

– Нет, что вы, наоборот – это может быть плюсом. Для вылазки. Возможно, ваши физические параметры окажутся преимуществом в определенной ситуации… опасной, я имею в виду… – сбивчиво закончил Джулс под сияющей улыбкой Лубаки. 

– Очень на это надеюсь, доктор, – медленно кивнул Лубака, немигающе глядя на Джулса.

Это всего лишь эволюционная черта, подумал Джулс, ныряя в трикодер, уходя из-под взгляда, который было совершенно невозможно вынести молча. Еще миг – и он начал бы нести чушь о том, что Лубака ему кажется очень знакомым, возможно, раньше на станции они часто общались по деловым вопросам, например, Лубака шил форму для медсестер…

К Тобину Джулс буквально сбежал.

Тот сидел возле приборной панели, отрешенно, будто не здесь. Перед ним лежал оранжевый стержень. Одна рука скользила по приборной панели – и из-под пальцев вытекали ноты, складываясь в незнакомую – конечно, незнакомую – но очень лиричную мелодию.

– Вы знали, что можно настроить панель, чтобы каждая кнопка издавала определенный звук? – спросил Тобин.

Джулс покачал головой. 

– Наверное, это для работы в темноте или вслепую… а это безопасно?

– Тестовый режим. – Тобин улыбнулся – кажется, первый раз – и положил на панель вторую руку. Мелодия ожила, по-прежнему тихая-тихая, заструилась, как перекаты небольшой речки в долине гор.

– Потрясающе. Вы играете на – на клавишных?

– Я сам этого не знал, – Тобин резко снял руки с панели; мелодия оборвалась. – Вы должны оценить мое здоровье? – он перевел на Джулса расфокусированный взгляд, моргнул.

– Да, и еще, – Джулс указал на оранжевый стержень. – Вы… это ведь не ваше?

– О. Значит, это вы уронили. – Тобин взял стержень в руки, погладил большим пальцем.

– Там должна быть царапина – да, вот. Мне кажется, это мой. Номер… и вот царапина… 

– Откуда это у вас? Вы любите кардассианскую поэзию? – спросил Тобин, по-прежнему крутя стержень в руках. Было трудно смотреть в глаза красивой девушке и думать о ней как о мужчине. «Могло быть хуже, она могла перейти в детскую субличность, возились бы мы с ней», – попытался воззвать к собственному разуму Джулс. Ему все еще жутко хотелось покопаться в диссоциативном расстройстве Дакс, выявить травму-триггер, а с трикодером это было сделать еще легче – но Мейс строго-настрого запретил, и был прав.

– Не очень, – признался Джулс про поэзию.

– Зачем тогда вам этот сборник?

– Это…

Внезапно, словно вопрос открыл еще одну запертую ячейку памяти, Джулс увидел, как сидит за маленьким обеденным столиком, слева ваза с фиолетовыми цветами; оранжевый стержень кажется еще ярче в серой руке: «Возможно, это вам понравится, доктор. Если хотите лучше понять кардассианцев, этой книги вам не избежать. Она лежит почти на каждой прикроватной полке в Кардассии».

– Это друг дал. Почитать. Он – он знакомил меня с кардассианской классикой.

Такой реакции Джулс не ожидал: Тобин резко выпрямился, хвост из длинных волос взметнулся и скользнул с плеча за спину.

 – Поэзия Иложи из Прима стала классикой? Я думал, это частная подборка редких стихов. Не похоже на книгу.

– Может и частная, – Джулс смутился; ему что, передали личный файл? – Я плохо помню наши беседы, но, кажется, такой сборник лежит чуть не в спальне у каждого кардассианца.

Тобин прикрыл глаза, а когда открыл, Джулс замер. В них сияли звезды.

– Спасибо. – Тобин положил стержень на панель, учтиво кивнул и исчез раньше, чем Джулс сообразил, что это были лишь лучи станционного освещения, отраженные влагой.

И он не успел его просканировать. Ладно, это позже – но неужели Тобин плакал из-за стихов? Он что, кардассианец? Нет, у него обычные руки, а Джулс помнил серые, крупные, с неровной кожей… 

Пророки, внезапно озарило Джулса. Неужели?..

Оперштаб, все еще день

 К счастью, Лубаку еще не утащили экипироваться.

– Мистер Лубака, у меня к вам небольшой вопрос, – Джулс чувствовал, что внутри у него все бурлит от нетерпения, но лучше по порядку, так будет эффектней.

– Конечно, доктор. Чем могу быть полезен?

Джулс выложил на панель оранжевый стержень.

– Вот.

Лубака удивленно посмотрел на Джулса, явно ожидая комментариев.

– Я думаю, – заговорщически шепнул Джулс, наклоняясь к Лубаке над панелью, – что тебе это знакомо. Более того – я уверен, что именно ты дал мне этот стержень. И что ты кардассианец.

Надглазные гребни Лубаки поползли вверх. Он вставил стержень в гнездо падда, активировал и более минуты листал – молча, с совершенно нечитаемым выражением лица. Потом опустил падд, уставившись в какую-то точку вне горизонта видимости.

Совсем не такой реакции ожидал Джулс. Он предвкушал удивление, восторг, узнавание, бурную беседу на тему кто и что именно помнит из их знакомства – но когда предполагаемый кардассианец наконец перевел на него взгляд, то задал только один вопрос – тот, который Джулс уже слышал десять минут назад:

– Откуда это у вас?

– Я же сказал – мне его дал ты. Мы знакомы! 

Лубака склонился к Джулсу, почти прижимаясь к панели, как змей перед атакой. Взгляд стал острым.

– Я поставлю вопрос по-другому, доктор, – почти прошипел он. – Кто дал вам кардассианскую порнографическую литературу?

Джулсу показалось, что панель качнуло.

– Порнографическую? Вы о чем? – спросил он, моментально переходя на «вы»: – Там – там описания природы! Озера, камни… Растения – в основном, правда, стебли…

Лубака скользнул по панели назад и запрокинул голову, то ли рассмеявшись, то ли застонав:

– «Голубые озера, что ночью становятся синими»? «Шершавая теплая галька, согревшая мои губы»? И не смейте говорить про стебли! Ни при одном кардассианце! Никогда, вы поняли?

Джулс с оторопелым ужасом смотрел на Лубаку, словно видел впервые, скользил взглядом по голубоватому каплевидному вдавлению на лбу, по чешуйкам, действительно напоминавшим серую шероховатую гальку – и не мог ни шелохнуться, ни вымолвить хоть слово.

– Вижу, доктор, вас впечатлила поэзия Иложи, – горько прокомментировал Лубака. – Если бы я рассчитывал на вашу благопристойность, я попросил бы вас уничтожить этот изолинейный стержень и больше никогда и ни при ком о нем не упоминать. Но поскольку вы уже имели нахальство где-то его раздобыть...

– Но я…

– Единственным для вас вариантом заполучить эту книгу было похитить ее. Ни один кардассианец, и тем более я сам, не стал бы делиться с инопланетником стихами Иложи, ни при каких… – и тут Лубака запнулся.

Удивленный паузой, Джулс несмело поднял глаза – тот смотрел на него так, словно тоже увидел впервые.

– Я понял вас. Я больше не буду трогать этот ваш стержень...

– Доктор! – Лубака выпрямился; он выглядел массивней, гребни на плечах вспухли – казалось, его сейчас хватит удар. – Предлагаю считать разговор законченным.

– Не волнуйтесь! Я тоже закончил… в смысле…

Кардассианец – кажется, вопрос с расой можно было считать решенным – резко втянул воздух уголками губ (вышло раздраженное шипение), развернулся и тяжело, гулко зашагал к центру мостика.

Джулс уткнулся лицом в ладони. Тобина он довел до слез, Лубака его видеть теперь не пожелает, Илиана… С Илианой все понятно.

А им ведь ему с ними еще в разведку идти.

«ЭНТЕРПРАЙЗ»

Мостик 

– «Глубокий Космос 9», прием. Мистер Сиско, вы меня слышите?

– Что? Вас плохо слышно, повторите, – прошуршали помехи.

– Коммандер, – попробовал снова Пикард.

– Жан-Люк, я не могу долго держать поток энергии! – возмутился Кью.

– Говорит «Энтерпрайз». Вы в опасности. Вокруг станции тахионный барьер. Станцию тянет в Червоточину чужеродный живой объект. Объект на борту, выглядит как кристалл, принадлежит землянке Вэш. Его нужно выпустить живым, за барьером. И избегайте метаморфов!

– Отпускаю! – просипел Кью.

– Принято, – донеслось из затихающих шумов.

Кью тяжело дышал, как будто пробежал марафон.

– Давно ты не заставлял меня так потеть, Жан-Люк.

Пикард поморщился, отказываясь думать, что стоит за этими словами, если за ними вообще что-то есть. Кью тем временем вытер пот со лба и продолжил:

– Кстати – прекрасная речь. Браво! «Избегайте метаморфов» – прямо заголовок для вашего бульварного чтива.

– Мы сможем еще связаться со станцией? – спросил Пикард, решив, что спорить по таким мелочам бессмысленно.

– Ты так хочешь от меня избавиться, Жан-Люк? – внезапно Кью оказался напротив, прожигая Пикарда взглядом – к счастью, не буквально. – Я настолько тебе надоел?

Не получив ответа, Кью вздохнул.

– Что еще ты хочешь им сообщить? «Не верьте кардассианцам»? «Не берите в долг у ференги»? Твои речи им не помогут. Прости, Жан-Люк, но ты пока можешь только наблюдать. Я уже удерживаю станцию как могу, и продержу еще пару дней. Конечно, потом она все равно улетит в Червоточину – сегодня ночью дважды вырывалась. Но зависеть это будет уже не от меня. И тем более не от тебя.

– Я не могу просто сидеть и ждать.

– И это твоя самая привлекательная черта, mon capitaine . И самая глупая. – Кью так и стоял напротив, вглядываясь в Пикарда, словно в сложную схему. 

Пикард покачал головой, потом вдруг яростно растер лицо руками.

– Как? – глухо спросил он.

Одним движением Кью раскрутил в воздухе лист со схемами – но, покосившись на Пикарда, смахнул эти схемы в никуда.

– Если они пересекут тахионный барьер, то будут уничтожены аналогом взрыва примерно сотни фотонных торпед. Если погибнет кристалл, взрыв будет поскромнее, возможно, даже кто-то выживет, пока не прибудет помощь – разумеется, если тахионное поле рассеется. А вот с Червоточиной вопрос сложнее. Никогда не видел, как Червоточина засасывает станцию.

Пикард плотно сжал губы, как делал, обдумывая не очень приятные решения. 

– А нельзя вернуться назад и предотвратить это? – спросил он наконец, не глядя на Кью.

– Капитан? У вас жар? – спросил Кью голосом Беверли Крашер и потрогал лоб Пикарда. – О, тридцать шесть и пять, это опасно? Ты всерьез хочешь нарушить все правила и директивы, которые сам всегда защищал? Я впечатлен. Неужели это все из-за Вэш? Или это чувство вины перед Сиско, которого Борг твоими руками оставил без жены? Или забота о Сиско-младшем? Не хочешь принести еще одному ребенку весть о гибели его отца?

– Достаточно! – рявкнул Пикард.

– Вижу, что я прав. Надеюсь только, что это не из-за одной Вэш. Она не заслуживает того, чтобы ради нее перекраивалось время.

– Не тебе решать, кто и чего заслуживает, Кью!

– Но и не тебе. И нет, я не могу. И прежде чем ты опять на меня набросишься – именно не могу. Доступ перекрыт, – и Кью развел руки. – Увы, не я администратор этой сети. Я заглядывал в прошлое станции – когда твой любимый помощник влез под руку – ее временнЫе линии заглушены.

– Что это значит?

– Значит, кто-то – заметь, не я – отключил станцию от пространственно-временного поля. Снаружи ее оболочка движется к Червоточине. Но что происходит внутри – вот загадка, Жан-Люк. Внутри станция живет по своему времени, причем в разных вариантах, которые еще и перетекают друг в друга.

– Ты уже говорил об этом, – снова не выдержал Пикард.

– А еще это значит, Жан-Люк, что мои действия ни к чему не приведут. Я могу населить станцию вчера разумными трибблами или устроить им пару старомодных атомных взрывов – это никак не повлияет на них здесь и сейчас. Они полностью автономны. Закрытая система, черный ящик. Если ты позвонишь им снова, второй звонок может поступить раньше первого. Или создать временнУю петлю, и они будут слушать тебя все время, которое у них осталось. А, может, их время ускорилось так, что на станции уже живут праправнуки Сиско и Вэш – кажется, у нее есть свойство нравиться капитанам.

Пикард подошел к иллюминатору, облокачиваясь на тонкую раму.

– Станцию отсюда не разглядишь, – напомнил ему Кью из-за плеча.

– Кью. Я очень благодарен за предложенную помощь, но тебе пора.

– Как, и все? Ты больше ничего не попробуешь? Убедить меня? Воззвать к человечности, которую только ты и ухитрился найти у всемогущего существа? 

– А это поможет?

– Нет, но раньше тебя это не останавливало.

– Я очень надеюсь, Кью, что это не очередная твоя игра. 

Кью покачал головой.

– Я попрошу Совет кью еще раз связаться с Пророками.

– Еще раз?

– У нас был месяц на обсуждение, помнишь? Мы посылали им сообщение – жуткая бюрократия! – но они так и не ответили. Хотя чего еще ждать от существ с полным непониманием линейного времени!

Пикард подумал, а потом стукнул по комбейджу:

– Капитан – мостику.

– Слушаю, – отозвался Райкер.

– Сколько нам идти до…

– Четыре и шесть десятых корабельных суток на варп девять и три, – не дожидаясь окончания вопроса, ответил Райкер.

– А он тебя хорошо знает. Почти как я. 

Пикард не успел удивиться – коммуникатор снова заговорил:

– Поправка, сэр. Мы уже в ноль целых пяти десятых светового года от станции.

– Что? – Пикард развернулся – в тот же миг Кью чмокнул воздух прямо возле его губ и исчез.

– Кью!

– Не понимаю, правда, чем здесь лучше, – гулко разнеслось по каюте, – но для тебя – что угодно, mon capitaine. Не благодари! И, да, если их затянет в Червоточину – постарайся держаться подальше. 

Пикард снова повернулся к иллюминатору. Где-то недалеко, в пяти триллионах километров от «Энтерпрайз», парил «Глубокий космос 9», подсвечивая проблесковыми маячками кромешную тьму вокруг.

Каюта капитана

Когда вечером Пикард обнаружил Кью на второй половине своей кровати, то даже не удивился, просто кивнул и лег на свою сторону. Желания спорить не было.

– Что, и никаких возражений? – удивился Кью.

– После того, как ты блестяще сыграл утром одеяло? Никаких.

– Опять придираешься по мелочам, Жан-Люк. Тебе же было хорошо, признай.

– Люди предпочитают знать, с кем именно им хорошо, – полуприкрыв глаза, пробормотал Пикард. Он уже был готов и на Кью в роли одеяла, лишь бы тот дал поспать.

Мгновенно Кью оказался рядом и обхватил Пикарда за грудную клетку, больно стискивая нижние ребра. Поморщившись, Пикард сдвинул руку чуть ниже, на талию. Если для Кью этот жест и был неожиданностью, он его никак не прокомментировал; заметил только:

– Ты же не думал, что это действительно одеяло? Я дал тебе все подсказки, даже нормальный сон...

Вместо кошмаров, закончил мысль Пикард. Вместо кошмаров, которые за последние полгода сделались нормой.

Неужели это была помощь от Кью, просто в его странной манере?

– Я справлюсь, Кью. Лучше иди разбираться с тахионным барьером.

Кью тихо рассмеялся.

– Я вполне могу работать и с твоими снами, и с барьером, Жан-Люк. Одновременно. У простейших видов это называется мультизадачностью.

– У простейших видов это никак не называется, – возразил Пикард, проваливаясь в сон.

Chapter Text

«ГЛУБОКИЙ КОСМОС 9»

Оперштаб

Связь умолкла.

– Фантастика, – первым поделился ощущениями Кварк.

– Не думал, что ты знаешь такие слова, – хмыкнул Итал.

– Кто, я? – возмутился Кварк. – Вообще-то меня назвали в честь очень редкой космической частицы!

– Неужели?

– Дважды очарованный тетракварк! Да будет тебе известно, что с ее помощью впервые стали делать покрытия из латины!

– Как-то слишком ее для тебя сократили. Видимо, решили, что на очарованного ты не тянешь, а приставку тетра- нужно еще заслужить.

– Сэр, а он не слишком дерзкий для пойманного лазутчика? – обратился Кварк к Мейсу.

Мэйс медленно подошел к силовому барьеру, за которым сидел пленник. Сидел в прямом смысле слова, комфортно устроившись на неизвестно откуда взявшемся стуле.

– Мистер – Итал?

– Как я уже говорил, – степенно кивнул пленник.

– Так что привело вас к нам?

– Могу спросить то же самое. Что вы делаете на моей станции?

– Твоей? – возмущенно воскликнул Кварк.

Кварк с Италом не поладили сразу – с того момента, как Коннелли выставил силовой барьер между Кварком и протянувшим к нему щупальце репликатором.

– На эту станцию слишком много претендентов, – заметил Коннелли.

– И большинство – сомнительных, как я вижу, – отрезал Итал.

– Себя вы, очевидно, таким не считаете? – Мейс ответил резче, чем стоило, но его сильно раздражало присутствие нового субъекта, из-за которого часть мостика стала недоступна, а переговоры в открытую прослушивались и даже комментировались.

– И давно вы за нами наблюдаете? – видимо, тот же вопрос волновал и Коннелли. – Это вас я пытался вчера отремонтировать?

– Позволил бы я в себе копаться. – Итал хмыкнул и отвернулся, скрестив руки на груди.

– Хорошо. – Мейс повернулся спиной к барьеру. – Обсудим звонок от «Энтерпрайз».

– Что это за предприятие такое? – спросил Коннелли. – И нас, кажется, назвали «Глубоким Космосом»?

– Может, ошиблись станцией? – предположил Кварк.

– Предположим, они не ошиблись. Тогда нам нужно передать поисковой группе, чтобы они нашли Вэш и кристалл. И решить вопрос с тахионами и выпуском кристалла, учитывая, что у нас нет шаттлов.

– И с метаморфами, – влез Кварк. – Кто они вообще такие?

– Представления не имею. Работаем с тем, что знаем. Мистер Коннелли, связь с нашими разведчиками, будьте добры.

Променад, группа разведки

Экипированный отряд занял место на лифтовой платформе. Джулс видел, как рассматривает их Мейс – коммуникаторы, оружие, лица.

– Все в порядке, шеф, – кивнула Илиана, первый раз за все время называя Мейса шефом.

– Не волнуйтесь, – Тобин, который за последние полчаса стал чувствовать себя заметно уверенней – у него даже изменились интонации – тоже кивнул, глядя Мейсу в глаза.

– Мистер Тобин – я рад, что вы с нами.

– Да, вам повезло, – прошептал Тобин, еле слышно даже для Джулса. Надо бы его просканировать, но – потом, не при группе.

Илиана шла первой, Лубака – замыкающим, но уже к середине Променада группа перераспределилась попарно. Джулс поглядывал на Лубаку – тот двигался сосредоточенно и плавно, внимательно осматривая все вокруг и не выпуская оружие из рук, словно всю жизнь пробирался по покинутым станциям.

– Т-ш-ш! – Илиана остановилась; остальные тоже замерли. – Мне кажется, или станция ускорила движение?

Джулс прислушался. По ощущениям, ничего не изменилось, только гул стал громче, словно станция боролась с каким-то сопротивлением.

– Мы же в вакууме, – сказал Джулс. – Ускорение не должно сопровождаться шумом.

– И тем не менее – станция как будто с кем-то борется, – ответил Тобин. Весь путь он бодро шагал рядом с Илианой, один раз даже попробовал насвистывать, но под ее взглядом быстро утих. Ни намека на прежнюю застенчивость. – По-моему, станция сошла с ума.

– Или мы все, – сказала Илиана, оглядываясь.

– Вряд ли, с ума поодиночке сходят, – заметил Джулс. – Только гриппом все вместе болеют.

– Впечатляющие знания. Чему только не учат в медицинских школах. – Лубака по-прежнему не смотрел на Джулса, но комментарий был адресован явно ему.

Группа двинулась дальше.

– Я бы с удовольствием показал, чему учат в медицинской школе… – догоняя Лубаку, сказал Джулс.

– Доктор, я мало что помню, но уверен, что на моей планете вас бы арестовали за неподобающие намеки.

Джулс почувствовал странную смесь негодования и смущения.

– Я – слушайте, я хотел бы извиниться...

– Не стоит, доктор, – по-прежнему глядя по всем сторонам, кроме как на Джулса, ответил Лубака.

– Все-таки…

– Считайте, что извинения приняты.

Нет, так не годится!

– Я хотел бы, чтобы между нами не было недоговоренностей.

– На этот счет не волнуйтесь. Между нами сказано даже слишком много лишнего.

– Я кое-что вспомнил, – не давая себя отвлечь, продолжил Джулс. – Про себя. Недавно.

Лубака бросил на него короткий взгляд и промолчал.

Ободренный этим недоразрешением, Джулс заговорил:

– Я – долго вспоминал, кто я, как связан с этой станцией и ее обитателями… – он запнулся.

– Так что же вы вспомнили? – небрежно спросил Лубака.

– В общем, мне кажется, я почти уверен... Даже не знаю, почему тебе все это рассказываю. – Джулс снова замолчал.

– Пока что вы ничего не рассказываете.

– Вы слишком нетерпеливы, мистер Лубака.

Вот теперь Лубака посмотрел на Джулса – более того, повернулся к нему всем корпусом.

– И это вы говорите мне? Право, доктор. Это почти что самая большая шутка сегодняшнего дня.

– И какая же самая большая, боюсь спросить?

– Кажется, вы ее пока не рассказали. – Лубака повел головой, прислушиваясь к шороху на галерее. Мышцы шеи красиво напряглись.

– Вентиляция, – кивнул Джулс.

– Возможно. Мы потеряли из виду вторую часть группы, предлагаю ускориться.

– Да подожди ты! – Джулс схватил Лубаку за руку и тут же отпустил. – Извини.

– Похоже, вы пока не готовы к признаниям, доктор, – жестко ответил тот.

– Я не доктор!

– О?

Джулс быстро посмотрел по сторонам и зашептал:

– Это прикрытие. На самом деле я выполняю здесь секретное задание.

Вновь все пошло не так, как ожидал Джулс. Вместо удивления, восклицаний, уточнений Лубака только отстранился и в очередной раз внимательно осмотрел Джулса.

– Ага, – он кивнул, словно ничего особенного не происходило. – Но скажите, доктор, почему вы доверяете мне столь сенситивную информацию?

– Ну… – Джулс сам не очень представлял, как это объяснить. – Понимаешь… Профессиональный шпион знает, кому можно довериться. И мне нужен помощник.

– А. Конечно. И вы выбрали меня.

– Ну… Илиана отказалась, – и Джулс как можно шире улыбнулся.

Лубака с искренним удивлением посмотрел на него и тут же рассмеялся.

– Браво, доктор – то есть мистер шпион, разумеется.

Джулс почувствовал, как напряжение уходит из плеч. Неужели ему удалось исправить ситуацию? Вот так просто? Кажется, у него действительно прирожденный талант к коммуникации.

– А теперь давай догоним наших, они уже за поворотом, – он хлопнул Лубаку по спине и быстро зашагал вперед.

Но за поворотом Илианы с Тобином не оказалось.

Переглянувшись, мужчины ускорили шаг: Лубака не забывал осматривать верхний уровень, но перед техническим коридором затормозил. 

– Доктор. За колонну.

– Что?

– Быстро! – и Лубака извернулся, заслоняя Джулса и отступая, вынуждая его пятиться в укрытие.

– Что… 

Договорить Джулс не успел – в шаге от Лубаки вспыхнул луч фазера.

Стреляли с галереи.

Джулс бегом отступил за ближайшую колонну. Лубака выстрелил вверх и нырнул за соседнюю.

– Можете не прятаться, я вас вижу, – донесся с галереи голос Дакс.

– Тобин, что ты делаешь? – Джулс попытался выглянуть из-за колонны и тут же отдернулся от второго выстрела.

– Это предупредительный.

Лубака гибкой змеей выскользнул из укрытия и направил серию зарядов в галерею.

– Ты что делаешь? Это же Тобин!

– Уже не Тобин, доктор, – Лубака снова спрятался. – Вы разве не заметили?

– Да, но…

Новая вспышка чиркнула по столбу перед носом Джулса, но следа не оставила.

– Хотя бы не на поражение. Тобин, что с тобой? – Джулс рискнул выглянуть, готовый в любой момент нырнуть назад.

Дакс стоял, опираясь одной рукой на перила и направив фазер прямо на Джулса. У его ног лежала фигура с растрепанными рыжими волосами. Пульсовых точек с этого ракурса видно не было.

– Знаете, доктор, основную проблему новых фазеров? Здесь нет предохранительного кольца вокруг курка – не получается крутить на пальцах. – Дакс подбросил фазер в воздух и поймал. – Хотя и так неплохо.

Пойманный фазер сработал, едва соприкоснувшись с пальцами Дакса – Джулс еле успел скрыться.

– Прекрасная реакция, доктор, – кивнул Лубака. – Убедились?

– Илиана, ты видел? Она жива?

– Вы не о том волнуетесь. Если нас вырубят, Илиане мы не поможем. Даже ваш выразительный взгляд не поможет.

– Он бы не стал тащить с собой наверх тело, да? А сопротивления я – мы не слышали.

– Пока мы нужны ему живыми, иначе он просто застрелил бы нас со спины, максимально эффективно. Илиана наверняка играет роль приманки, и как приманка она должна оставаться живой, иначе вы не будете бегать за Даксом с нужным рвением. О, не смотрите так, доктор. Ваше улучшенное зрение бросается в глаза.

Словно в подтверждение слов Лубаки, Дакс заговорил.

– Доктор, выходите. Я убрал оружие. Мне невыгодно вас сейчас убивать, не бойтесь.

Отметив про себя это «сейчас», Джулс рискнул выглянуть еще раз.

Дакс широко улыбался, носком ноги ероша рыжие волосы лежащей перед ним Илианы.

– Я не Тобин. Меня зовут Джоран. Поднимайтесь к нам, доктор, поговорим.

Оперштаб

– С ними все в порядке. Прошли Променад, сворачивают в радиальный коридор к вышкам. На какое-то время связь может быть утеряна. Я предупредил про Вэш, у доктора трикодер ловит сигналы живых существ. Будут искать, – отрапортовал Коннелли.

– Отлично. Тобин?

– Информации по метаморфам в базе нет, – откликнулся Тобин от боковой панели. – Но я, кажется, разобрался с тахионным барьером. Если брать базовые характеристики… Это антиматерия. В разреженном состоянии, но все равно...

– Барьер как он есть, – кивнул Коннелли.

– То есть нам через него не пройти?

Тобин покачал головой.

– Любой контакт с материей приведет к коллапсу системы. Пока эти частицы в вакууме и по отдельности, все в порядке. Но любая материя с положительной массой на расстоянии, где силы взаимодействия превысят силы Ван-дер-Ваальса, приведет к взрыву.

Мейс задумался, пытаясь выудить из памяти базовые принципы работы с антивеществом – он знал, что знает это.

– А если воздействовать на них силовым полем, чтобы сдвинуть и создать проход?

– Дисперсионный эффект, – хором ответили инженеры и переглянулись.

 – Пока частицы разрежены, между ними могут проникнуть отдельные частицы и волны. Но если при перемещении они уплотнятся, то выстроятся в цепочку диполей, экранируя волны любых частот… – Тобин растерянно оглянулся на коллегу, и тот с готовностью подхватил:

– Вокруг станции появится щит. К нам даже фотон не проникнет. И не представляю, что произойдет с самой станцией.

– Пройти через эту антиматерию может только антиматерия, – заключил Тобин.

Мейс сжал в руке бейсбольный мячик. Он не помнил, что значит «бейсбольный», но жест придавал уверенности, которую он сам сейчас не чувствовал.

– На станции есть антиматерия?

– Можем поискать, – Коннелли явно был удивлен, – но что вы предлагает с ней сделать? Построить лодку?

– Мне кажется, я знаю решение, – Тобин внезапно выпрямился, становясь будто выше и совершенно точно уверенней.

– Нам очень повезло с вами, мистер Тобин, – выдохнул Мейс, игнорируя напряженный взгляд Коннелла. Два инженера соперничали между собой, это было очевидно, но поощрять такое не стоило. Что с того, что Тобин первый нашел решение?

– Нам сюда, – Тобин кивнул на другую панель, в углу.

– Вы же к ней не подходили? – спросил Коннелли.

– Конечно, ведь все панели связаны.

– Тогда можно посмотреть и отсюда.

– Здесь наглядней. Идемте, шеф, я покажу вам, как можно спастись, – и Тобин снова широким жестом указал на дальние панели.

– Можно мне тоже посмотреть? – не отставал Коннелли.

– Разумеется. Я очень надеялся, что вы будете не против помочь мне. Вы не могли бы по моему сигналу нажать вот эту синюю кнопку, а потом присоединиться к нам?

– Ну… Хорошо. – Коннелли настороженно замер, очевидно колеблясь.

Послав Коннелли ободряющую улыбку, Мейс направился к Тобину, и уже почти догнал, как внезапный сильный толчок швырнул его на панели.

Это взрыв дефлекторов, теперь Борг легко их догонят, один выстрел – и корабль загорится, команду по спасательным челнокам, где Дженнифер – вихрем пронеслось в голове у Мейса, но, когда он открыл глаза, то увидел оскаленное лицо Дакса, который с силой вжимал его в панели управления.

– Если вы затрудняетесь, как ко мне обращаться, мистер Мейс, то меня зовут Джоран. И теперь вы слушаете меня.

Мейс перевел взгляд на другой конец мостика – чтобы увидеть, как безуспешно стреляет Коннелли по разделяющему их защитному барьеру.

Оперштаб

…Если бы остался Коннелли!.. Но в последний момент Мейс сам решил, что группе разведки пригодится инженер, и сейчас он был один на один со спятившим Тобином. Этажом ниже возился Кварк, но даже если удастся позвать, даже если услышит – наверняка только спрячется получше. И незачем подставлять простого владельца бара.

Тобин – Джоран – больно прижимал Мейса к панели, не давая ни вдохнуть, ни вывернуться, ни сказать хоть слово. Сам он тоже молчал, осклабившись, будто наслаждаясь моментом.

Неужели доктор не выявил такое отклонение личности?

Джоран тем временем чуть ослабил хватку, но только чтобы перехватить поудобнее и нацепить Мейсу на руку пластиковое кольцо.

Извернувшись, Мейс локтем заехал Джорану в солнечное сплетение и попытался провести локтевой захват. Не вышло. Кем бы ни был сейчас Дакс, он точно перестал быть робким и застенчивым инженером – более того, он владел приемами борьбы, о которых Мейс и не слышал. Парой ударов и захватом он развернул Мейса лицом к панели, защелкивая вторую руку. Мейс дернулся, попробовал провести подсечку ногой – и решил сэкономить силы на переговоры. Если его всего лишь обездвижили, значит, переговоры возможны.

– Мистер Джоран, – обратился Мейс по имени, которое назвала новая субличность после первой атаки. – Если вам что-то нужно, предлагаю обсудить это лицом к лицу.

– Какая ирония, – хрипловато засмеялся Джоран. – А я вот ничего обсуждать не собираюсь. Особенно лицом к лицу.

– Станция движется к Червоточине, вы сами слышали. По мне – звучит опасно. Один вы не справитесь.

– А откуда мне знать, что вы это не подстроили? – Джоран рывком стянул цепь между браслетами, сводя руки Мейса. – Я видел, как вы шептались с этим Коннелли.

– Вы сами приняли вызов с «Энтерпрайз».

– Это ничего не значит! – рявкнул Джоран. – Станция непроницаема для волн, я не верю, что с нами связались снаружи. А на передатчиках есть модуляторы голоса. Ваши трюки не пройдут. Шеф.

Медицинский трикодер у Джулса. Как снимается паранойяльный приступ? Не спорить, вести себя спокойно…

Руки начинали затекать, и Мейс попробовал подвигать кистями.

– Не двигаться. – К шее Мейса сзади прислонилась полоска холодного металла, и он иррационально подумал, как приятно это ощущается. – Это чтобы вы знали. У меня таких игрушек целый набор, Илиана постаралась. Она хорошая, да? Так разбирается в оружии. Пожалуй, я оставлю ее напоследок.

А это уже не просто паранойя.

– И что дальше? Челноков не осталось, станция в опасности, один ты отсюда не выберешься.

Вместо ответа по шее скользнуло лезвие, плашмя, но с легким нажимом, и Мейс почувствовал, как защипало кожу – видимо, пот попал на открытую рану.

– Нет-нет-нет. – Джоран поцокал языком. – Я думал, вы умнее. Но вы не умеете мыслить как убийца, шеф. И вы меня задерживаете. Я давно хотел снова поработать с движущимися мишенями.

– Ты видел, как проверяла оружие Илиана? Как она стреляет? У тебя нет шансов. Наверняка ты хочешь жить.

– Придется уничтожить ее первой. – Джоран продолжал удерживать его одной рукой, второй вытаскивая у него фазер из кобуры.

– Что ты будешь делать на бесконтрольной станции? Если сломается система жизнеобеспечения? Ты даже не сможешь понять, если возникнут неполадки. А если поломка произойдет, пока ты спишь? Ты сам себя обрекаешь.

Почувствовав чуть ослабевшую хватку, Мейс перекатился по панели – и в лоб ему с силой уперся фазер, вжимая затылком в панель. Вторая рука снова плотно упиралась в грудь.

– Я буду решать проблемы по мере их…

Мейс напрягся, коротким рывком подаваясь вперед и выворачивая голову из-под фазера – и в этот момент воздух разрезал луч выстрела.

Мейс рухнул на колени и тут же вскочил, не давя боли перехватить контроль.

Стреляли из дверей кабинета, выходившего на мостик. Команда исследовала его раньше, решив, что это рабочее место капитана корабля. И тогда кабинет был пуст.

Мейс рванул под укрытие центральной панели, но не успел спрятаться, как услышал голос:

– Спасибо, что отвлекли ее, шеф, – из дверного проема показалась большеухая голова.

– Кварк! – Мейс осторожно выпрямился, готовый в любую секунду снова уйти под прикрытие.

– Вы позволите вас освободить? Вот. Не бойтесь. Я в порядке. На меня разная пыльца не действует. – Кварк положил фазер на панель перед Мейсом и извлек из кармана комплект отмычек.

– Пыльца?

– Обычно это пыльца. Как я помню. С чего бы вдруг красивой девушке на вас нападать?

– Это мужчина.

– По мне так девушка. Жаль, что с плохим характером. Вот, вы и свободны. – Кварк снял кольца с запястий Мейса и опустился на пол, к лежавшему у их ног телу.

– На всякий случай. Я стрелял на оглушение. – И Кварк защелкнул на Дакс наручники.

– Не думал, что вы так хорошо стреляете, мистер Кварк, – поделился Мейс, с наслаждением растирая затекшие кисти и предплечья.

– А, – махнул рукой Кварк, – молодость на грузовом судне.

– Вы были солдатом?

– Шеф-поваром, – Кварк со значением посмотрел на Мейса. – И каждый в команде считал себя ресторанным критиком.

Мейс выдохнул.

– А как вы сюда попали? И как поняли, что мне нужна помощь?

– Вы почти орали друг на друга, конечно, я услышал. Думаете, это только украшение? – Кварк погладил свое ухо и на секунду зажмурился. – А поднялся сюда – ну так трубы же! По всему кораблю, то есть станции. Одна ведет прямо в кабинет. Я пока изучил только этот сегмент, но должен сказать, станция просто предназначена для – разных видов торговли.

Мейс подумал про отмычки, но решил не уточнять.

– Кстати, шеф, буду рад, если вы сейчас спуститесь со мной в бар.

– Я очень благодарен вам, мистер Кварк, но, думаю, сейчас не время…

– О, не для этого, хотя в моем меню есть вполне нейтральные обеденные коктейли. Я захватил лазутчика. Вырос из моего второго репликатора, представляете?

Прочно связав Дакс кевларовыми веревками, которые нашлись у Кварка в одном из карманов (Кварк предлагал выстрелить в Дакс еще пару раз, «для надежности», но Мейс решил не рисковать) и вкратце передав последние новости группе разведки (Коннелли порывался вернуться, но Мейс его отговорил), Мейс и Кварк направились к лифтам.

– А давайте попробуем по вашим трубам, мистер Кварк, – предложил Мейс.

Кварк с сомнением осмотрел фигуру Мейса.

– Боюсь, ваши плечи широковаты, мистер шеф. Здесь есть и более подходящие для вас трубы, но лучше в другой раз.

– Что ж, – Мейс мог понять нежелание Кварка раскрывать секретные ходы. – Показывайте своего лазутчика. Надеюсь, он не сбежал, раз он так прекрасно меняет форму.

– О, нет. Я забрал – в смысле, мистер Коннелли поделился со мной одним занимательным оружием, оно создает непроницаемый барьер. Идемте, – и Кварк заторопился к лифтам.

– Вы опасный гуманоид, мистер Кварк, – пробормотал Мейс.

– Спасибо, шеф. С вами тоже приятно иметь дело, – откликнулся Кварк от лифта.

Радиальный коридор

– Налево и прямо.

– Я думаю, что просто прямо.

– Налево и прямо, доктор, – Лубака осторожно коснулся плеча Джулса, разворачивая его в коридор.

– Он прячется наверху в галерее, зачем нам коридоры?

– Доктор, вы невыносимы.

– Я разведчик и знаю лучше.

– Не спорю, но нам все равно сюда. – Когтистая рука затащила Джулса за угол в коридор.

– И что мы будем здесь делать? – вздохнул Джулс, опуская фазер.

– Заставим мистера Дакса побегать за нами.

– Что? – Джулс был готов врезать Лубаке. – У него Илиана!

– Именно, доктор.

– И ты сам сказал, что она приманка, и не-приманкой ее убьют!

– Право, доктор, такого я не говорил.

– Но как же…

– Доктор, по какому расписанию вы молчите? Раз в сутки, во сне?

– Во сне я тоже разговариваю, – огрызнулся Джулс.

– О? И кто поделился с вами этой информацией?

– Каждый, – Джулс проверил заряд фазера.

– Еще раз прошу прощения, доктор – все же «каждый» или «каждая»?

– А небинарные расы ты не учитываешь? – В темноте ярко вспыхнула зеленая полоска с делениями. Еще на пару десятков выстрелов хватит.

– Нет, – отрезал Лубака. – И расы, меняющие личность по щелчку пальцев, тоже. Прижмитесь к стене, доктор, прошу вас, и не дергайтесь без необходимости. Помните, он стреляет по движущимся мишеням.

– Почему ты мне указываешь? – возмутился Джулс, тем не менее следуя совету. – В конце концов, у меня есть опыт таких задач. Я шпион.

Лубака еще раз огляделся, потом пригнулся к Джулсу и прошептал:

– Видите ли, доктор – шпион здесь я.

Пока Джулс, открыв рот, переваривал эту информацию, вдали в коридоре послышались легкие шаги – не оттуда, откуда он ожидал. Лубака их явно не слышал, вглядываясь в Променад перед собой.

Из глубины темного коридора, морщась на яркий свет Променада, шла женщина. Ростом ниже Дакс, с пышными, но выжженными до жесткости волосами, загорелая и подтянутая – казалось, ей место не на станции, а на планете класса М, под ярким солнцем и соленым ветром.

Очарованный, Джулс опустил фазер – и был тут же отброшен в сторону заслонившим его Лубакой.

– Вы с ума сошли, доктор, – прошипел он, наводя на незнакомку фазер.

– Доктор? – спросила женщина. – О, это вы? Вы не узнаете меня?

– Боюсь, что нет, – выглядывая из-за Лубаки, ответил Джулс. – Вы…

– Вэш, – протянула руку незнакомка, игнорируя Лубаку. – Очень рада снова познакомиться.

Вместо Джулса ее руку перехватил Лубака, и, подержав, опустил.

Вэш фыркнула:

– Доктор, вы успели завести телохранителя? – она аккуратно выделила слово «завести».

– Позвольте поинтересоваться, что вы здесь делаете, мисс? – спросил высоким, явно обиженным тоном «телохранитель».

– Вы что, все помните? И меня? – удивился Джулс.

– Вас трудно забыть, доктор, – Вэш тряхнула волосами, улыбаясь.

Джулс раскрыл рот, судорожно придумывая ответ, но в этот миг Лубака сделал отгораживающий жест левой рукой, словно призывая Джулса и Вэш прижаться к стене.

– Тихо, – он нацелил фазер на Променад.

– А что у вас здесь…

Вэш не договорила. Из яркого пятна сверкнул еще более яркий луч, обжигая кожу.

Лубака бросил взгляд на Джулса, оценивая повреждения, и, зашипев, ринулся на Променад.

– Лубака, стой!

– Тише, доктор, – перехватила его Вэш. – Вы ранены.

– Скорее, оцарапан.

– Лучше залечить, а то ваш кардассианец с ума сойдет.

– Вы его не знаете, он даже слишком благоразумный. – Джулс все же провел по плечу регенератором – наспех, надо потом долечить, иначе будет шрам – и направился к началу коридора.

– Осторожно, не высовывайте нос, – предупредила Вэш, но Джулс все же высунулся.

На Променаде шла схватка. Плотный, казавшийся медлительным кардассианец змеей уворачивался от выпадов Джорана. Тот атаковал непрерывно, заходя слева, справа, как будто танцевал. Оба фазера валялись у стены.

Джулс подумал, что это странно – Джоран, казалось, предпочитает огнестрельное оружие – но тут его отвлек рыжий цвет у противоположной стены.

– Илиана! – Джулс бросился вперед, игнорируя дерущихся. В этот миг Джоран, заметив Джулса, рванул к нему – и был перехвачен и утянут вниз. Краем глаза Джулс заметил, как по палубе мечется серо-синий клубок, но ему было не до этого.

Илиана была без сознания – но, слава Пророкам, отключилась она не от болевого шока и фазерных ожогов (хотя их было довольно много, отметил Джулс и стиснул зубы), а от снотворного. Видимо, Тобин ухитрился вытащить его из аптечки еще на мостике. Чертов любитель поэзии.

Воспоминания о кардассианской поэзии вернули мысли Джулса к битве.

Клубок на Променаде уже расплелся, разделился на тяжело дышащего кардассианца и растрепанного, утирающего разбитые губы человека. Перенести мимо них Илиану в убежище было невозможно.

Лубака взглянул на Джулса, явно отыскивая ранения. Джулс покачал головой – «все в порядке». Джоран тем временем, еще раз вытерев губы, тоже посмотрел на Джулса, на Лубаку, осклабился и метнулся к фазерам.

– Лубака! – Джулс понял, что крикнул слишком поздно, когда Джоран выстрелил, а Лубака упал.

Глядя на торжествующего Джорана, Джулс вдруг четко, как в трехмерных шахматах, увидел следующие шаги.

Он бросается к Лубаке – выстрел – он убит. Он стоит на месте – выстрел – убит Лубака. Он бросается на Джорана – расстояние большое, тот уворачивается, выстрел, он убит. Он выхватывает фазер – Джоран в это время уже стреляет, разница в долю секунды, он убит, а сам Джоран с его новообретенной гибкостью успевает увернуться. В шаге слева есть лестница, она может отразить выстрел, если двигаться быстро – но Лубака и Илиана погибают при любом раскладе.

– Нет-нет-нет, – пробормотал Джулс, отчаянно желая откатить время назад – хотя бы на десять секунд! Как он мог быть таким беспечным, почему вышел из укрытия! Джоран ведь специально положил Илиану именно здесь, запоздало понял Джулс.

Джоран тем временем, не таясь, знакомым жестом подкинул фазер в воздух. Джулс зажмурился, ожидая выстрела, но того не последовало.

– Что же вы не убегаете, доктор? Бегите! – И Джоран взмахнул рукой с фазером в сторону лестницы.

«Он стреляет по движущимся мишеням».

– Ну же! – Кажется, Джоран был разочарован.

Потерпишь, зло подумал Джулс, и сделал осторожный шаг вперед, готовый в любой миг ринуться, закрыть Илиану или Лубаку –хотя какой в этом толк? Еще шаг.

Выстрел прочертил перед Джулсом полосу на полу.

На поражение.

– Ни шагу больше, доктор, иначе мне придется вас просто убить.

«А хочется изощренно, да?» Если он выберется из этой заварушки, он больше ни к одному больному с интересной патологией не подойдет без трикодера и фазера. Джулс сглотнул и переступил прочерченную фазером черту.

Выстрела не последовало.

– Доктор, не испытывайте мое терпение, – Джоран поднял фазер, направляя его на Джулса. Тот сжал руку на своем фазере. Хорошо, под прицелом он сам – не Илиана, не Лубака. Если метнуться в сторону и выстрелить оттуда?

Кажется, Джоран заметил жест Джулса. Он мотнул головой, фазер дернулся, дернулся и сам Джоран – и упал как подкошенный.

– Доктор, у вас же есть с собой наручники для буйных пациентов? – Из коридора вышла Вэш.

– Свяжите его сами, – бросил Джулс, уже склонившийся над Лубакой. Оглушение. Слава пророкам.

– Доктор, – Лубака приподнял голову и тут же уронил, откашливаясь – а потом с заметным усилием приподнял руку. Джулс тотчас схватил ее. Пальцы удобно переплелись с пальцами Лубаки. Тот чуть заметно улыбнулся.

– Спасибо, доктор. Я знал, – и он снова закашлялся, – знал, что эта книга оказалась у вас не просто так. Я приношу извинения, что не сразу вспомнил, с кем кардассианцы делятся сборником «Слепой луны».

– С кем же? – Опять он про свою поэзию. Бред на фоне кровопотери? Так быстро? Не может быть, нет ни толком крови, ни жара – Джулс быстро прижал ладонь ко лбу кардассианца, проверяя температуру. Тот вздрогнул и чуть сильнее сжал руку Джулса.

– Доктор, не при посторонних. Неужели я не успел научить вас…

– Тихо. – Джулс убрал руку со лба и провел трикодером, отмечая места фазерных ожогов и внутренних кровотечений и тут же проводя регенератором, купируя самые острые. – Ты, может, и шпион, но доктор здесь я.

Связанного бессознательного Дакс волокли Илиана – она быстро пришла в себя и сообщила, чуть пошатываясь, что с ней все в порядке, она готова в бой, – и Вэш, которая сказала, что ей по пути. Лубаку поддерживал Джулс, старательно игнорируя насмешливые взгляды девушек. И что их так забавляет?

Оставив Вэш в баре – ей неизвестно зачем нужно было именно туда – Джулс с Илианой торжественно впихнули Дакс в лифт и выкатили ее на площадку перед Мейсом.

– А мы не могли с вами связаться! – обрадовался их появлению Коннелли с другого конца мостика. – Куда вы дели Тобина? На вас лиц нет! Слушайте, ребята, боюсь, кому-то из вас придется быстро прийти в себя и пойти со мной искать одну женщину, Вэш. – Он подошел ближе и умолк, увидев на палубе связанного Дакс.

– Это вот Тобин, точнее, Джоран, – кивнул Джулс. – А Вэш в баре у Кварка. Я могу пойти поискать ее там прямо сейчас, только зачем она тебе?

Променад, группа разведки

Под огнем четырех фазеров Тобин отступил в радиальный коридор, где развернулся и рванул зигзагом, ловко уворачиваясь от фазерных выстрелов.

– Двадцать три километра в час, – присвистнул Джулс. – Спортсмен. Кажется, он нас испугался.

– Конечно, мы так стреляли.

– Странно. Ты же сказал, он напал на Мейса? С чего бы ему тогда так от нас сбегать? Мог вернуться, раздобыть фазер.

– Видимо, нам повезло, – Коннелли отвернулся, явно устав отвечать на вопросы Джулса.

– Я вот не верю в везение, – негромко проговорил Лубака. Ну хоть кто-то разумный в группе, подумал Джулс, улыбаясь.

Илиана, и до этого сканировавшая Джулса недоверчивым взглядом, сейчас развернулась к нему всем телом.

– А ваши прекрасные приборы, доктор, не показали у Тобина никаких отклонений?

– Ну… – Вопрос застал Джулса врасплох. – Я не очень успел провести все необходимые оценочные тесты в достаточной степени...

– Что? – выдохнула Илиана. – Ты его не проверил?

– Ну, я… – в голове Джулса нарисовалась вся цепочка событий, из-за которых он допустил такой промах, детально, с видом сверху и боковыми ракурсами. Он буквально слышал свой голос и мягкую мелодию, которую наигрывал Тобин, а потом грозное шипение кардассианца… Нет, объяснить не выйдет.

– Боюсь, это моя вина, – с удивлением Джулс почувствовал прохладную руку на своем плече. – Я отвлек доктора. Меня смутили первые показания его трикодера и я хотел разобраться подробнее, поэтому отозвал его. – Лубака вздохнул, глядя на Илиану тоскливыми глазами.. – Могу сказать только, что очень сожалею.

Видимо, против Лубаки у Илианы оружия не было, хотя Джулс готов был поклясться, что сейчас она снова думает про «гребаные коалиции».

Илиана в это время поморщилась и обвиняюще указала на Джулса.

– Это все вы, доктор. Из-за вас Тобин сбежал. Что делать будем?

– Искать Вэш, – ответил Коннелли. – Вряд ли Тобин, или как он там, нанесет много вреда в одиночку.

– Боюсь, такое существо способно прекрасно навредить и в одиночку, мистер Коннелли, – снова вздохнул Лубака. – Но я соглашусь с вами, наша первоочередная задача – найти Вэш. Дорогой доктор, ваш трикодер может определять живых существ, не так ли? – и Лубака прижался с Джулсу, заглядывая в экран трикодера. Руку с плеча он так и не убрал.

– Только на расстоянии ста – ста десяти метров. – Лубака был приятно прохладный, и Джулс с удовольствием прильнул бы еще ближе.

– В таком случае нас ждет увлекательная прогулка, и чем скорее мы ее начнем, тем больше шансов нам уцелеть. Идемте, – и Лубака мягко подтолкнул Джулса вперед.

– Эй, – окликнул Коннелли.

– Да? – Джулс резко обернулся – он и забыл, кто тут руководит вылазкой.

– Нужно определить, куда мы идем.

– У вас же есть портативная карта? – спросил, подняв надглазные гребни, Лубака.

– Но не направление.

Лубака добродушно пожал плечами:

– Не могу с этим спорить.

Повозившись, Коннелли направил луч с картой станции на стену.

– Здесь всего три радиальных коридора, – провел Джулс рукой по карте. – И переход между ними только по кольцам. При такой раскладке все равно, с какого начинать – мы можем проверять только один за другим.

– Никакого соединения между отсеками. Жутко неудобно. Кто так строит станции?

– Для военной станции наоборот очень удобно, можно быстро отрезать опасные отсеки.

– Например, на которые высадились враги, – Лубака почему-то сладко улыбнулся.

– Опять вы со своей войной, – начал было возмущаться Джулс, но тут Илиана резко ткнула пальцем в карту.

– Вот здесь проходит труба, которая связывает все коридоры и часть промежуточных отсеков. Из нее мы сможем попасть в первую треть любого из коридоров.

– Это даст нам возможность быстро проверить двадцать девять и три десятых процента потенциально обитаемого пространства. – Джулс радостно обернулся к Лубаке. – А с учетом вертикального сканирования – еще и часть первого жилого кольца.

– У вас прекрасные математические способности, доктор.

– Еще бы остальные им соответствовали, – произнесла Илиана. – Ну что, идем?

– А где здесь труба? – спросил Коннелли, рассматривая схему на стене. – На карте нет никаких труб.

– А мы не по карте пойдем, а по станции, – усмехнулась Илиана. – Я же говорила, что знаю ее.

Оперштаб

Дакс в отключке казался очень хрупким и беззащитным, но связывали его все равно втроем: Мейс и Коннелли обматывали кевларовыми веревками, а вовремя подоспевший чертик из коробки – точнее, Кварк из трубы Джеффри – стоял неподалеку с фазером наготове.

– Предлагаю сунуть его за барьер, – Кварк извлек из кармана небольшое устройство, напоминающее фазер.

– Откуда ты это взял? – спросил Коннелли.

– Он где-то здесь лежал, – Кварк заозирался. – Вон там. Совсем никому не нужный.

– Ты стащил у меня второй генератор защитного барьера?

– Так зачем же вам два? А я с его помощью поймал лазутчика.

– Какого еще лазутчика?

Кварк снова покосился на связанного Дакса.

– Какая все-таки красивая. Давайте спрячем ее за барьер, вдруг опять наскочит?

Коннелли молча забрал генератор и включил, формируя вокруг Дакса голубоватое свечение.

– Готово. Теперь веди к лазутчику.

Кварк сунулся забрать генератор, обжегся о взгляд Коннелли и кивнул на лифты.

– Идемте, что ли.

– Не туда. Так же, как пришел.

– Вы там не пролезете, – казалось, Кварк уже начинал жалеть о своем вмешательстве.

– Вот и проверим, – и Коннелли ткнул в сторону Кварка генератором.

Вздохнув, Кварк направился к отверстию в стене, из которого несколькими минутами раньше стрелял в Дакса, но тут же резко развернулся.

– Стой! Ловите его!

Развернувшись, Мейс и Коннелли увидели, как к лифтам, гибко лавируя между панелями и стойками мостика, мчится Дакс. Веревки валялись на полу.

– Идиот, – схватился за голову Кварк. – Дождался бы нашего ухода…

– Вы с ним заодно? – стреляя по Даксу, спросил Коннелли.

– Что? Нет конечно, стал бы я тогда вам помогать. Но это же нерационально!

В этот момент Дакс, вместо того, чтобы обежать панель напротив лифта, схватился за нее руками, сделал сальто в воздухе, изящно приземлившись на обратной стороне и въезжая в лифт. Мейс выстрелил по лифту, но Дакс распластался по боковой стене, буквально сливаясь с ней.

– Сообщите группе, что Дакс сбежал, – хмуро произнес Мейс. – И что он очень, подчеркиваю, очень опасен. Пусть будут настороже и не выходят на открытые пространства.

Коннелли хмуро рассматривал генератор.

– Ваша недоработка, – кивнул Кварк.

– Моя? Это ты выставил тестовый режим – минимальная мощность плюс ограниченное время.

– Мой метаморф! – ахнул Кварк.

– Что? – хором спросили Мейс и Коннелли, разворачиваясь к Кварку.

– Сбежал же! Я использовал эти настройки! Надо было правильно настраивать генератор! – Кварк грозно посмотрел на Коннелли.

– Не надо было его воровать!

– Мистер Коннелли – позвоните группе, срочно. Мистер Кварк, вы сказали «метаморф»?

– Ну да, он сам себя так назвал. А сейчас, наверное, сбежал.

– Бардак а не станция. – Мейс ожесточенно потер голову. – Коннелли!

– Группа на связи. Я, пожалуй, их догоню – они еще недалеко. Заодно захвачу пару дополнительных приборов и генератор защитного барьера. А вам рекомендую запечататься, чтобы никто не напал. Нормальным барьером!

– Лучше в баре, – попросил Кварк.

– Мы сделаем барьер здесь, по периметру, – кивнул Мейс. – Как только проверим бар на наличие метаморфов, которым нельзя доверять. И будьте осторожней, мистер Коннелли. Пока не дойдете по группы, связь каждые пять минут. Без вас мы не справимся.

Возле трубы Джеффри

– Полагаю, вы пробираетесь в одиночку по пустой станции не просто так, – настойчиво повторил вопрос Лубака.

– Не такая она уж и пустая, – парировала Вэш. – У внутреннего кольца сидит и плачет ваша сотрудница, я ее видела раньше.

– Тобин?

– Джоран?

– Она назвалась Эмони. Сказала, что ее пытались убить. У нее действительно шла кровь из плеча.

– И вы прошли мимо?

– Я перевязала ей рану, – Вэш пожала плечами. – Аптечки и обезболивающего у меня не было, идти со мной, даже в лазарет, она отказалась.

– Вы что, все помните? И расположение лазарета?

– Разумеется, – Вэш с любопытством оглядела группу. – А вы нет?

На Вэш они наткнулись, можно сказать, случайно – Джулс заметил биологический сигнал, который, если верить карте Илианы, находился в одной из параллельных труб Джеффри. Пока они искали туда проход, постоянно натыкаясь на тупики, появился второй сигнал, в коридоре. Откинув предложение разделиться на две группы, Илиана с фазером наизготовку выпрыгнула в коридор, сбив объект с ног.

Пока Джулс обрабатывал синяки и ушибы дермальным регенератором, Вэш не сводила с него взгляда. Возможно, ей просто не хотелось смотреть на Илиану и Лубаку, которые все еще держали ее под прицелом.

– Конечно мы все помним, просто вас проверяли, – улыбнулся ей Джулс, проводя регенератором над ключицей и замечая периферийным зрением, что Лубака нахмурился. – Так что вы делаете на станции?

Вэш как-то странно посмотрела на Джулса.

– После того, как вы, доктор, выпустили меня из госпиталя и попытались назначить свидание, я занялась своими делами. Спрятала привезенные находки из Гамма-квадранта, договорилась с Кварком об аукционе.

– О, – Джулс опустил регенератор.

– Очень странно, что вы единственная не потеряли память на этой станции, – прошипел Лубака.

– Я тоже удивлена, поверьте. Сначала я была уверена, что это проделки Кью, но тогда он был бы сейчас здесь, чтобы насладиться своим триумфом.

– Кью? Кто это? – спросил Джулс, возвращаясь к работе регенератором.

– Если ему понадобится, вы быстро это узнаете, – отмахнулась Вэш.

– Так что за драгоценности вы спрятали? – спросил молчавший до этого Коннелли.

– Не будьте так недружелюбны, шеф. Или вы тоже меня забыли?

– Я не шеф, – растерянно мотнул головой Коннелли. – Я даже не знаю, умею ли готовить.

– А. Конечно.– кивнула Вэш.

– Так о каких находках речь? – повторила вопрос Илиана.

– Почему это вас так волнует? – в свою очередь спросила Вэш, благодарно кивая Джулсу.

Группа переглянулась. Вперед выступил Коннелли.

– Вы нас знаете лучше, чем мы вас. И если вы знаете меня, то, наверное, в курсе, что я не обманываю.

Подумав, Вэш кивнула. Коннелли, явно ободренный, кивнул ей в ответ.

– Ну так вот…

Радиальный коридор

– Невероятная история, – Вэш покачала головой.

– Если вы нам не верите…

– К сожалению, я вам верю. Вы, доктор, не умеете врать. А вы, полагаю, лжете более интересно, – Вэш по очереди кивнула обоим мужчинам.

– Так где вы его спрятали? – спросил Джулс, тогда как Лубака картинно поднял брови.

– В Морне.

– Где?

– А – такой гуманоид. Почти. Вы наверняка его видели – серый, большой, у него еще своеобразная прическа, – и Вэш провела рукой по гладкой стене. – Ну и дополнительный желудок, который может хранить даже латину. Надежнее любых сейфов. И сам он дружелюбный и общительный, мы договорились встретиться в баре «У Кварка» сегодня вечером. Надеюсь, он еще там.

– О! – Джулс запрокинул голову. – Это же надо! Мы мимо этого – Морн, да? – проходили несколько раз! И теперь нам идти назад.

– Вы можете еще погулять, если не хотите возвращаться, – мило улыбнулась Вэш. – Лично я иду к Морну.

– И что вы будете делать потом? – окликнул ее Лубака. – Станция пуста. Возможно, вы хотели получить за кристалл компенсацию?

– Мы планировали аукцион, – Вэш поморщилась. – Но теперь покупателей не осталось.

– И теперь, чтобы вернуть людей на станцию, вам придется расстаться с кристаллом.

– Тогда мне будет нечего продавать.

– Как неудачно, – покачал головой Лубака. – Жаль, здесь, нет мистера Кварка. Полагаю, он просветил бы вас, что жизнь тоже является полезной инвестицией.

– Я еще не до конца готова поверить в то, что вы мне рассказали, господа.

– Если я просканирую кристалл, то смогу показать вам, что внутри живой объект, – предложил Джулс.

Вэш заметно задумалась.

– А ваш капитан, Сиско? Он в порядке? Такой высокий, темный.

– Вы описываете меня, – улыбнулся Джулс, за что был награжден скептическим взглядом.

– Есть такой, только его зовут Мейс.

– Что ж, господа. Полагаю, у меня нет выбора. Ведите к капитану.

Лубака аккуратно взял руку Вэш в свои большие чешуйчатые ладони.

– Мисс. Боюсь, для прохода к капитану требуется пропуск. Даже если вы сейчас убежите от нас, капитан скажет вам то же самое, и будет гораздо менее склонен идти на компромисс из-за пустой траты времени.

Вэш выдернула руку, еще раз оглядела Джулса и Лубаку и молча кивнула.

– Только сначала, – сказал Джулс, направляя трикодер в тьму коридора, – мы заберем Дакс.

– Ваше доброе сердце погубит вас, доктор, – вздохнул Лубака. – Лично я не желаю подставляться под фазер убийцы.

– Вы про этот? – и Вэш протянула им фазер. – Я забрала его. Девочка не очень знала, что это такое. Могла пораниться.

Джулсу показалось, что Лубака первый раз за весь разговор взглянул на Вэш с интересом.

– Идем, – он указал на коридор. – Нам еще не опоздать к Морну.

Оперштаб

– Что он опять творит? – спросил Коннелли.

Сиско мельком взглянул за стекло, где в воздухе красиво полыхало пламя.

– Огонь не настоящий, – уверенно сказал он.

За последние полчаса пленник то ли решил испробовать все способы сбежать, то ли хотел напугать команду, то ли ему просто стало скучно – но за стеклом шло настоящее шоу: туман, дождь, разряды электричества, фейерверки, прозрачное марево и, недавно, взрыв метеорита – к счастью, не оставивший следов.

– Связи с командой снова нет, шеф. Может, пойти проверить? – спросил Коннелли.

– И не думайте. Если уйдем отсюда, то только все вместе.

– Жаль генератор защитных барьеров был только один.

Кварк, вздохнув, посмотрел на огонь.

– А по-моему, на этот раз похоже на настоящий.

– В таком случае он скоро уничтожит весь запас кислорода за барьером и сам погаснет. Давайте не будем отвлекаться.

– Вообще-то барьер проницаем для кислорода, – заметил Коннелли.

Как только он это произнес, огонь погас.

– Видимо, не особо проницаем, – с удовольствием произнес Кварк, но не успел договорить, как из барьера потянулся прозрачный шлейф, словно поток горячего воздуха.

Шлейф быстро перестроился в гуманоидную форму и схватил Кварка за воротник.

– Господа, вы до сих пор не поняли, что мне не опасны фазерные лучи? – усмехнулся Итал, даже не глядя на наставивших на него оружие Мейса и Коннелли. – Опустите. Я не желаю вам зла.

– Тогда отпусти Кварка, – Мейс не сводил с Итала оружия.

– Пусть он извинится.

– И не подумаю! – сказал Кварк и зажмурился. – Извинишься перед таким – потом всю жизнь извиняться будешь.

– Вы, кажется, хотели с нами поговорить, мистер Итал, – Мейс сделал пару шагов вперед.

– Одну секунду.

Итал притянул Кварка почти к своему носу, встряхнул и отпустил. Чудесно спасенный отбежал к стене, поближе к выходу трубы Джеффри, и принялся отряхиваться, оскорбленно посматривая на Итала и скаля острые мелкие зубы.

– Я слушаю вас, капитан. – Итал с достоинством повернулся к Мейсу, скрещивая руки на груди.

– Вообще-то я не капитан, я шеф-повар.

– А по-моему вы капитан. Я слышал вашу беседу, вам нужен челнок для переноса кристалла за тахионный барьер.

– Много ты понимаешь в тахионных барьерах, – Кварк мелкими шажками подошел ближе.

– Нам нужен челнок из отрицательной энергии, мистер Итал, – ответил Мейс, косясь на Коннелли – похоже, того вдохновил маневр Итала, потому что сейчас он подтягивал Кварка к себе за полу пиджака. – У вас есть такой?

– Есть.

– Ну и где же он? – все же влез в разговор Кварк.

– Здесь, – и Итал провел рукой вдоль своего тела.

– Вы можете превращаться в антиматерию?

– В тахионные частицы антиматерии, да, – кивнул Итал.

Мостик застыл.

– Это… вы там экспериментировали с антиматерией? – Коннелли был так возмущен, что взмахнул рукой с фазером, так, что Кварк пригнулся. – Мы могли взорваться!

– Но не взорвались.

– В самом деле, это не самая лучшая рекомендация для нашего сотрудничества, мистер Итал. Если вы хотите помочь, то прошу вас информировать о ваших решениях.

– Хочу заметить, шеф, что экспериментировал я, пока находился у вас в плену.

– И как вы сбежали?

– Ваш барьер непроницаем для огня, воды и даже взрывов. Но как справедливо заметил мистер Коннелли, он вполне проницаем для молекул кислорода, – и руки Итала пошли рябью, истончились, и над ними повисло то же зыбкое марево.

– Нагретый воздух, – пояснил Итал, возвращаясь в гуманоидную форму. – Для наглядности.

– Что ж, – первым решился заговорить Мейс. – Тогда остается один вопрос, мистер Итал. Почему вы хотите помочь нам?

– К вам вернулась память, капитан?

– Почти. А это важно?

– В таком случае я ничего вам рассказывать не буду. Скажу одно – я заинтересован в том, чтобы предотвратить взрыв станции. В конце концов, даже если я могу превратиться в тахионные частицы, я не уверен, что смогу перенести их взрыв.

В этот момент внезапно ожил передатчик.

– Илиана? Джулс, мистер Лубака, Тобин как вы? – тревожно спросил Мейс.

Но вместо перечисленных имен передатчик заговорил незнакомым женским голосом.

 – Мистер Сиско – прошу прощения, мистер Мейс? Все в порядке, кристалл у нас. Куда его доставить?

Оперштаб

Все собрались в оперштабе – кроме Морна, который остался в баре Кварка допивать девятый коктейль («Потому что десятый коктейль за день он получит бесплатно, ему надо успеть», – пояснил Кварк).

Глядя на собравшуюся команду, Мейс почувствовал, как висок прошило сотней ледяных игл, второй раз за сегодняшний день – но в этот раз боль моментально схлынула, оставив ощущение, что все варианты сошлись и сложились лучшим образом.

– Шеф, у вас мигрень? – подскочил Джулс с трикодером. – Странно, – он покрутил настройки. – Все прошло…

– Все действительно прошло, – улыбаясь, ответил Мейс. Он сжал покрепче кристалл, увесистый и яркий, сверкающий всеми оттенками бирюзы.

– Подумать только, такая ерунда и может принести столько проблем, – прошептал Джулс.

– Не такая и ерунда, – с уважением глядя на кристалл, откликнулся Итал.

– Да, но я имею в виду по сравнению с глобальными…

– Господа, – Мейс чуть повысил голос. – Нам осталось отправить кристалл на волю.

– И обсудить мою компенсацию, – напомнила Вэш.

– Надеюсь, сохраненная жизнь будет вам достаточной компенсацией, – не глядя на Вэш, ответил Мейс.

С Вэш у них состоялся короткий неприятный разговор. Казалось, Вэш сторонилась Мейса с самого начала, не доверяя ему больше, чем всем остальным на мостике. Пока Джулс не просканировал кристалл, подтвердив, что внутри органический состав, Вэш отказывалась давать Мейсу даже осмотреть драгоценность поближе.

– Я могу просочиться за барьер, – сказал Итал, переключая все взгляды на себя. – Но вопрос, как я понимаю, вот в этом, – и он кивнул на кристалл в руках Мейса. – Кристалл слишком большой, чтобы пройти между молекулами. И я не уверен, что успею пробить барьер до того, как он схлопнется.

– Экзоцитоз, – сказал Джулс после короткой паузы.

– Не ругайтесь, доктор, объясните гуманоидным языком, – поморщилась Илиана.

– Клетки таким способом избавляются от лишнего, не разрушая наружных мембран. Они окутывают лишнюю молекулу пленкой, похожей на мембрану. Когда такой шарик подходит к настоящей мембране, он сливается с ней, растворяется, и содержимое оказывается снаружи.

Все переглянулись.

– Это… Осуществимо, – сказал Итал.

– Сколько вам нужно времени? – спросил Мейс.

Итал смущенно почесал голову.

– Превратиться в шар антиматерии и экранировать внутри кристалл я могу хоть сейчас. Но мне нужно научиться перемещаться в вакууме. Я никогда не летал.

– Вы вовремя сообщаете об этом, мистер Итал, – холодно ответил Мейс.

– Это должно быть быстро, – вмешался Джулс. – Правда? Ничего же сложного? Ну, попробуйте сначала побыть птицей, у них инстинктивные навыки...

– А потом птицей из антиматерии, – подхватила Илиана. – Конечно, у всех птиц прекрасные навыки полета в вакууме.

– Если бы можно было передать вам знания пилота, – вздохнула новая Дакс, Лила, сменившая гимнастку Эмони (сама Эмони растворилась в Дакс так быстро, что не все успели ее увидеть). – Одна из моих из моих – субличностей, вы так это назвали, доктор? – один из них был пилотом.

– Вы можете пользоваться его знаниями? – восторженно спросил Джулс.

Лила покачала головой:

– Нет, но, кажется, я поняла, как вызывать нужную личность. Могу попробовать.

Дакс зажмурилась, что-то быстро шепча. Мейс положил руку на фазер и повел другой рукой, призывая команду отойти подальше, но мало кто отреагировал. Все, затаив дыхание, наблюдали за превращением. Вот Дакс вздрогнула, потянулась, превращая сутулость в осанку, а осанку – в выправку. Подняла подбородок. Улыбнулась. И открыла глаза.

– Всем привет, – Дакс оглядела мостик, широко и смущенно улыбаясь. – Я прошу прощения, у вас случайно нет орешков? Или попкорна? Кажется, сто лет их не ел.

– Почему вы так напоминаете мне Джулса? – озвучила общую мысль Илиана – и мостик на выдохе загудел громким смехом, выплескивая все безумное напряжение последних суток.

– Меня? – возмутился Джулс, оглядывая Дакс.

– Я? – в свою очередь удивился Дакс. – Ну как скажете, не хочу спорить в новом обществе. Вообще меня зовут Ториас, и мне передали, что нужны мои знания летчика.

– Да. Мне. – Кивнул Итал.

– Хорошо. Сколько у нас дней на обучение?

Все переглянулись.

– Полчаса. Но если получится быстрее, замечательно, – озвучил Мейс.

– Вы случайно не потомок капитана Кирка? Говорят, у него была привычка давать такие задания инженерам – починить варп-ядро за час. Мы за час только оттренируем выход шаттла из доков.

– Шаттла тоже нет, – сообщил Мейс.

Ториас растерянно развел руки:

– И что вы тогда от меня хотите?

– Кажется, я знаю решение, только не спрашивайте откуда, – Кварк повернулся к Коннелли. – Вы сможете сделать такую штуку, которая передает движения одного существа другому?

– Энцефалокинетический адаптер, с интерфейсами «гуманоид-гуманоид» и «гуманоид-техника», – ответил Джулс. – Не знаю, к какой категории подойдет мистер Итал, но можно попробовать настроить. Мне кажется, эта штука есть на станции.

– Мне тоже вот кажется, – кисло кивнул Кварк.

Променад

– Это потрясающе. Я как будто сам летал, – убирая шлем под мышку, выдохнул Ториас. Глаза у него блестели.

– Вы и летали, – Мейс счастливо улыбался, как будто сам только что мысленно управлял необычным шаттлом.

– Нет, я как будто сам летал, понимаете? Это потрясающе. Я сам был шаттлом! Я управлял своим полетом как – как дельфин в море! Раньше я любил шаттлы и корабли, но теперь я им завидую! И Итал, конечно, очень способный ученик.

– Лучше смотрите. Сейчас ваш ученик будет показывать высший пилотаж, – Мейс кивнул за окно.

Они все столпились у панорамного окна на галерее Променада, наблюдая, как в космосе, поблескивая, плывет большой полупрозрачный шар. Внутри шара, как на волнах, мягко покачивался кристалл.

– Красуется, – пробормотал Кварк. – Это он специально, чтобы его видели. Мог бы транспортировать кристалл и в маленьком объеме.

– Интересно, откуда метаморфы берут массу для превращений? – пробормотал Джулс. – И энергию?

– Вас как всегда волнует самое неважное, доктор, – заметила Илиана.

– Но самое интересное.

– Волнуешься? – внезапно спросил Ториас, беря Мейса за руку.

Мейс от неожиданности отстранился, но увидев, каким растерянным стало лицо Дакс, потянулся и сам взял – его? ее? – за руку.

– Ты сейчас кто? – спросил Мейс.

– Эзри. Эзри Дакс, – тихо ответила та совсем девчоночьим голосом. – Ты меня пока не знаешь.

– Я и других не знаю.

– Знаешь. Через Дакс.

Они вели разговор полушепотом,отвернувшись от окна. Если остальная команда и заметила, то никто не подал виду.

– Но ты же тоже Дакс?

– Еще нет. Это сложно. Если ты не забудешь наш разговор, то не рассказывай ей, пожалуйста?

– Кому?

– Да Дакс же! – Эзри смотрела почти умоляюще.

– Не буду. – Мейс сжал ее руку, потом мягко отпустил.

Они синхронно повернулись к окну. Огромный шар величественно плыл к поблескивающему барьеру.

– Так ты волнуешься? – спросила Эзри. – Никто ведь не знает, что будет, когда он пройдет барьер. Если пройдет. А вдруг он активирует те диполи, о которых говорил Тобин, и к нам больше не проникнет ни фотона света? Я вот волнуюсь.

Мейс протянул руку потрепать ее короткие волосы и замер на полпути.

– Извини, – сказал он. – Мне показалось… неважно.

Дакс засмеялась, откидывая за плечо длинный хвост волос. Ее голос стал глуше, с кислящим металлическим привкусом.

– Ничего, Бенджамин. Постарайся провести с ней побольше времени.

– С кем? – переспросил Мейс? – Кто?

– Ты выбрал сложный путь. Дружить с многоликими, доверять многотелым, быть Эмиссаром. Джадзия не заменит Керзона. Мы даже не скажем, что тебе так будет потом легче – наоборот. Но все равно…

– Кто такая Джадзия? – спросил Мейс, – И я ничего не выбирал!

Перед глазами поплыли цветные линии, перетекая, переплетаясь, и он почувствовал, что они утягивают его за собой – но в этот миг Эзри схватила его за руку, вытягивая из оглушающего потока и разворачивая к окну:

– Смотри!

Шар вплотную подплыл к барьеру, задрожал, пошел крупной рябью – и распластался, раскрываясь. Мутный барьер всколыхнулся, тоже пошел рябью, волнами – и за ним, плеснув хвостом, выплыл красивый белый скат размером с треть станции. Плавно взмахнув плавниками, он величественно поплыл в сторону Червоточины, оставляя за собой рассыпающийся серебристыми искрами бывший тахионный барьер.

«ЭНТЕРПРАЙЗ»

Кью снова лежал в его постели. Пикард подумал, что скоро начнет к этому привыкать – и тут же оборвал сам себя. Не нужно давать Кью уцепиться за эту мысль.

Впрочем, в этот раз Кью пользовался его гостеприимством по, можно сказать, уважительной причине. Объявив, что все временнЫе линии внутри станции сведены в одну, а Сиско нашел способ выпустить артефакт, Кью стек с кресла на палубу мостика. Беверли Крашер, пройдясь трикодером, с изумлением зафиксировала у Кью нервное истощение и, улыбнувшись капитану, прописала Кью постельный режим – который тот сейчас беззастенчиво соблюдал.

Он не вылез из кровати даже чтобы посмотреть на распад тахионного поля – «как будто я этого раньше не видел!» – впрочем, организовав просмотр из каюты, повернув корабль нужным боком, к большому неудовольствию мостика.

«Энтерпрайз» к тому времени уже находился в зоне видимости станции. Корабль был приведен в режим желтой тревоги, с ежесекундной готовностью к защите или атаке, и окружен мощными щитами на случай вспышки тахионного поля. Эта защита оказалась очень энергоемкой – за сутки корабельные батареи просели на треть, и Пикард готовился к медленному энерговосполнению. Впрочем, он не спешил, рассчитывая принять у себя на борту Сиско, как только тот придет в себя.

– Ты правда считаешь, что его нужно перевести с «Глубокого Космоса 9» на другую станцию? – поинтересовался Кью, демонстративно потягиваясь. Пикард, работавший в каюте над отчетом, вздохнул.

– Все это случилось из-за того, что Пророки решили сделать его своим Эмиссаром, так?

– Так.

– Инопланетная раса с безграничными возможностями…

– Почти безграничными, – уточнил Кью.

– …решила просто так, по своей прихоти, устроить человеку испытания. Ты будешь удивлен, Кью, но да, я действительно хочу дать Сиско возможность выбирать – нужно ли ему это.

Кью поднял голову.

– По человеческим меркам мне следовало бы оскорбиться, mon capitaine.

– На что? – изобразил удивление Пикард. – Ты нашел какое-то сходство?

– Ни малейшего. И знаешь почему? В отличие от тебя, у Сиско действительно нет выбора.

– Почему это? – на этот раз Пикард возмутился по-настоящему.

– Потому что, в отличие от тебя, его историю завязали на несколько поколений назад. Говорю же – по сравнению с Пророками тебе выпал на редкость удачный вариант.

– Что значит «завязали на поколения назад»? – как всегда выбрал самый безопасный фрагмент озвученной информации Пикард.

– О, опять, – протянул Кью. – Я не понимаю, Жан-Люк, почему тебе так трудно ужиться с мыслью, что пространство и время не однонаправлены и нелинейны? Вы в раннем возрасте изучаете, что вращение Солнца вокруг Земли обусловлено гравитационными силами, которые всего лишь простейший вариант пространственно-временного искажения!

– Земля.

– Что?

– Земля вращается вокруг Солнца, – пояснил Пикард, пряча улыбку.

– Странно, в ваших старых учебниках написано наоборот. Но это неважно. Ты лично каждый день отдаешь приказы искривить пространство. «Варп-5», «варп-7» – разве я не прав? И почему тебе сложно представить искажение не десятого уровня, а, скажем, сотого? Тысячного?

– Десятый варп по шкале Терранса-Нелторра является последним, потому что соответствует бесконечной скорости.

– И что? – фыркнул Кью. – Не можешь представить себе сверхбесконечную скорость? Бесконечность, умноженную хотя бы на сто?

– Едва ли.

Кью зажмурился и покачал головой. Если Кью снова попросится служить на борту «Энтерпрайз», его нужно будет направить в театральную труппу Беверли, внезапно подумал Пикард. Поразительно. Полгода – и он готов вспоминать происшествия с Кью почти с сентиментальной симпатией! Правда, за эти полгода он прошел ассимиляцию Боргом и кардассианский плен, но было время, когда визит Кью показался бы ему худшим из этих вариантов.

Впрочем, умиление продлилось недолго, потому что Кью снова заговорил.

– Тебя как андорианского червя учить, честное слово. И это я еще тебе польстил – у червей нужные реакции формируются гораздо быстрее!

– Люди не любят, когда у них формируют нужные реакции, Кью. – Пикард чувствовал, что начинает уставать и закипать одновременно.

– Неужели? А как вы воспитываете потомство? Мне казалось, что именно методом последовательного формирования нужных реакций!

– Но мы не дети! 

– А по моим меркам вы примерно новорожденные. Ну или очень умные шимпанзе из зоопарка, выбирай.

– Кью, – Пикард медленно выдохнул, начиная считая про себя до десяти.

–…пять, шесть, не отвлекайся, – подхватил его мысль Кью, – восемь, девять… Хороший метод, сам бы использовал, если был бы человеком.

– Убирайся!

– Так я и знал, – выдохнул Кью. – Ты и трех суток со мной не продержался, mon capitaine. Я все понять не могу, как мы с тобой придем к такому состоянию?

Пикард промолчал.

– Что, и не спросишь меня, к какому именно?

– Мне плевать, Кью.

Кью сладко улыбнулся.

– Но это совсем не так, mon capitaine, Тебе не плевать, и не плевать все сильнее. Команда уже фактически считает меня своим.

– Кью!

– Я же не сказал, что она считает меня твоим. Хотя вот Крашер, Райкер – и, пожалуй, еще Трой… – Кью сладко потянулся, глядя из вороха одеял на Пикарда.

Пикард поднялся из-за стола. Он поработает в кабинете.

– А знаешь, что самое необычное в спасении станции и команды Сиско? То, что под смещение времени не попали только двое – Вэш и метаморф.

– Вэш? – Пикард остановился.

– И это вторая удивительная вещь. Ты вспомнил про нее только сейчас.

В раздражении Пикард направился к двери.

– А про метаморфа забавно потому… – раздалось сзади.

Пикард распахнул дверь и перешагнул порог.

–…что это буквально Основатели против Пророков! – раздалось впереди.

Обернувшись, Пикард понял, что, выйдя из каюты, снова очутился в ней.

– Извини, я должен был закончить мысль. Ты просто не представляешь, какой это политический конфуз!

Пикард тяжело опустился в кресло.

Кью материализовался в кресле напротив:

– Чай? На станции еще некоторое время будет холодно и не до приема делегаций. Не хочешь пока слетать куда-нибудь? Только мы вдвоем? Любое место и время, на твой выбор. Ну, Джеронимо?

Пикард откинул голову.

– Ты обещал мне чай.

Видимо, не ожидавший такого ответа, Кью помедлил, потом все же щелкнул пальцами, и в руках у обоих оказалось по дымящейся чашке.

– Ну что, за время и пространство?

– За нормальную жизнь.

– Ну, да, за это только чай, – усмехнулся Кью, делая глоток. – Я, кстати, обещал рассказать тебе про первые переговоры с Доминионом. Не косись ты так на свой отчет, я его уже дописал. Ты куда? Жан-Люк!

Chapter Text

Променад

– Коммандер, не могу передать, как я рад, что с вами все в порядке.

Сиско никогда не слышал такого волнения в голосе Пикарда. Даже в их встречу на борту «Глубокого космоса», когда Сиско напрямую обвинил Пикарда в гибели своей жены, тот не был настолько эмоционален.

Позади Пикарда, далеко, но различимо, тускло поблескивали контуры корабля класса «Галактика», и Сиско готов был поспорить, что это «Энтерпрайз». На таком расстоянии он был слабо защищен от взрыва, зато мог оказать огневую поддержку или прислать шаттл за пострадавшими.

Все, что Сиско смог произнести в ответ, это выдохнуть:

– Капитан.

Сиско казалось, что вспомнить все сразу невозможно, что поток такой информации собьет с ног – но это было не внезапно хлынувшей горной рекой, не обрушившимся водопадом и не волной цунами, а, скорее, кристаллом льда: все фрагменты на своих местах, каждый прекрасно виден с любой точки сквозь прозрачный лед; и Сиско понял, что рассматривает эти кусочки своей жизни прохладно и отстраненно, как давно известные и принятые факты. Не столько воспоминания, сколько знание.

Он знал Дженнифер, от знакомства до битвы при Волке 359; Джейка – четко, с того момента, как Дженнифер с улыбкой положила его руку себе на живот; свое прибытие на Станцию «Глубокий космос 9»; знакомство с разрушенной станцией и экипажем. Начало пятидесятого дня на станции и все, что было дальше, в трех параллельных измерениях, слившихся в одно с возвращением команды.

Сейчас они по-прежнему стояли на галерее Променада, перед панорамным иллюминатором. За иллюминатором парил капитан Пикард. Не в буквальном смысле – лишь голографическая трансляция прямой связи. Такие технологии «голографических визитов» работали на новейших кораблях, но не на этой старой кардассианской станции, и тем более они не позволяли транслировать голограмму в открытый космос.

– Я понимаю, что сейчас у вас много дел, но как только вы освободитесь, мне хотелось бы пригласить вас – и, возможно, всю команду – на «Энтерпрайз», обсудить произошедшее.

Сиско кивнул.

– И, коммандер. Я помню, что вы подтвердили свою готовность принять командование станцией, и я не подобрал бы лучшего примера вашей готовности, чем эти два дня. Но, похоже, ваш статус Эмиссара ставит вас в уязвимое положение в этой точке квадранта. Я готов обсудить возможные опции.

Сиско огляделся. Измученный, еле держащийся на ногах доктор Башир, которого придерживает за плечи единственный кардассианец станции. Кварк, ухитряющийся даже сейчас вести тихую перепалку с Одо, которого буквально по атомам отцедил из тахионного барьера Майлз О`Брайен – вот он, здесь же, неловко переминается с ноги на ногу. Пыльная, в разодранном костюме, но с тремя фазерами на поясе Кира Нерис. Недружественные расы, нестыкуемые темпераменты, разный опыт, диаметрально противоположные верования и взгляды на жизнь. Сложная, почти неуправляемая комбинация – но если бы не каждый из них, станция была бы мертва.

Сиско привык работать в слаженных группах, где все сотрудники, благодаря выучке и флотским психологам, были подогнаны один к другому как кусочки идеальной мозаики. В группах – но, как оказалось, не в командах. Он и представить не мог, что смесь случайных осколков может дать крепкий сплав с таким красивым узором.

– Бен? – тихо спросила Дакс, привлекая его взгляд – и Сиско подхватил поток. Они смотрели на него все сразу: Лила, правовед и первая из Дакс, инженер Тобин, гимнастка Эмони, глава комиссии по симбиозу Одрид, психопатичный убийца-музыкант Джоран, летчик Ториас, даже пока никому не известная Эзри Дакс. И Керзон.

И Джадзия, которая, моргнув, запечатала все эти жизни в себе, и с легкой неуверенностью (Тобин), разъединив спрятанные за спиной руки (Лила), изящно скользнула к Сиско (Эмони) и положила руку ему на плечо (Керзон).

Кажется, Дакс знала про случайные осколки больше, чем он.

– Бенджамин.

Команда молчала.

Глядя Джадзии в глаза, Сиско ободряюще улыбнулся всем Дакс и развернулся к иллюминатору.

– Сэр, я предпочел бы остаться на станции.

– У вас есть время на принятие решения, мистер Сиско. Вряд ли у нас всех будет возможность так легко менять позиции в ближайшие несколько лет.

Сиско широко улыбнулся.

– Так точно, сэр. Я также понимаю, что шанс найти такую команду тоже выпадает не часто.

По другую сторону панорамного стекла Пикард усмехнулся и откинулся в кресле.

– Свободны, коммандер. И я очень жду отчета о случившемся – и лично вас на «Энтерпрайзе».

– Так точно, сэр.

Изображение за иллюминатором выцветало, заменяясь пробивающимся фиолетово-золотистым свечением.

– Червоточина, – выдохнул Джулиан и приник к стеклу, практически утыкаясь носом. Совсем как Джейк.

За панорамным иллюминатором в вакууме космоса разрастался вихрь. Та самая Червоточина, которая должна была поглотить станцию. На миг Сиско показалось, что сейчас воронка все равно их затянет – но, раскрывшись, та лишь выпустила пучок флуоресцентно-зеленых лучей, которые заскользили по Променаду.

– Красиво.

Сиско оглянулся, увидев рядом незнакомого баджорца.

– Открытие Червоточины. Всегда впечатляющее зрелище, не так ли, Эмиссар? Мы благодарны, что вы разделили его с нами. – Баджорец почтительно поклонился и направился по галерее вперед, лавируя между другими гуманоидами.

Станция внезапно оказалась заполненной звуками и жизнью. Мимо прошли три брина, переговариваясь на до сих пор не понятом Федерацией языке.

– Rhfcbdjt phtkbot? z ,s ghbcdjbk tve nhb pdtpls Vbikty/ Yj re[yz nen e;fcyfz/ – проговорил один из них. Остальные согласно замотали головами.

– Как нам могло казаться, что пустые коридоры – это нормально? – спросила Джадзия, осматриваясь.

– Я хотел сказать, что мне было вполне комфортно, но, пожалуй, буду поосторожней со словами, – улыбнулся Сиско, утирая отчего-то проступивший на лбу пот.

– И мыслями, – подмигнула Джадзия. – Мне интересно, Бенджамин, что бы ты ответил, если бы разговаривал с Пикардом наедине?

– О чем ты? – Сиско округлил глаза.

– Ты же не передумаешь?

– Ни за что, старина. Мне кажется, эта станция – то, что мне нужно.

– Я знала, что ты любишь неприятности.

– Ты думаешь, он специально спросил при всех? – все-таки не утерпел Сиско, но тут Джадзия пихнула его локтем в бок, указывая глазами перед собой.

Обернувшись, Сиско обнаружил переминавшегося Башира, которому тоже явно не терпелось что-то прояснить. Гарак с улыбкой наблюдал неподалеку. Этот тандем еще доставит хлопот.

– Сэр, прошу прощения, что отвлекаю. Я правильно вспомнил, что Джейк – это ваш сын?

– Так точно, доктор, – кивнул Сиско, пытаясь скрыть улыбку.

– Четырнадцатилетний сын?

– Именно.

– И вы – вы думали, что мы с ним учимся вместе? – голос Башира сорвался.

– Вы, разумеется, на несколько классов старше, – старательно изображая невозмутимость ответил Сиско и потрепал Башира по плечу. Нужно позвонить Джейку на Землю. Потом отчет Пикарду. Потом спать.

– Спасибо, сэр, – откуда-то, словно издалека, буркнул Башир.

Где-то

Уровень энергии на «Энтерпрайз» постепенно восстанавливался, но сначала нужно было запитать инженерные отсеки, поэтому в каютах оставалось холодно.

Кутаясь в плед, Пикард медленно вдыхал аромат горячего Эрл Грея и изучал звездные скопления за иллюминатором. Кто сказал, что в космосе звезды ярче? Даже без светового шума, как на Земле, галактики оставались лишь глубокой, затягивающей чернотой, припорошенной мелкими искрами.

Плед был пушистый, уютный и теплый. Очень теплый. Гораздо теплее, чем следовало бы пледу.

– Кью, – устало произнес Пикард.

Как ни странно, плед остался на месте, такой же теплый и уютный.

– Ты сегодня в философском настроении, Жан-Люк, – заметил Кью; он расположился рядом, на окантовке иллюминатора, как будто там было на чем сидеть. – Но иногда плед – это просто плед.

Пикард только хмыкнул и сделал глоток. Эрл Грей тоже остался прежним.

Кью с мягкой улыбкой наблюдал за ним.

– Хорошо, – поделился Пикард, снова глядя на звезды. Все действительно было очень хорошо.

– Знаю, – ответил Кью. – И знаю, как будет еще лучше.

Щелчок пальцев, казалось, ничего не изменил – но потом Пикард почувствовал на лице легкую прохладу, словно дуновение ветерка. Конечно. Иллюминатор оказался открыт, а за ним томилась летняя ночь, влажная, теплая, с высокой луной и легким ветерком, приятно щекотавшим руки – униформа сменилась невесомым костюмом с короткими рукавами. Чашка осталась на месте, только поменяла форму – теперь это была домашняя чашка, глиняная и пузатая, с вихрастым щенком на боку.

Опираясь одной рукой на раму окна – пока он рассматривал ночь, иллюминатор сменился обычной оконной рамой – Пикард выглянул наружу.

Ночь была волшебной. Ветер, луна, искорки светлячков среди виноградников и тихий-тихий стрекот цикад – кажется, на Земле они стрекочут громче.

– Обижаешь, Жан-Люк. Это не копия – я помню, как ты реагируешь на подделки. Мы действительно на Земле, mon ami.

Пикард отступил от окна и осмотрелся, подмечая детали, которые Кью вряд ли стал бы копировать – пыльный ковер у входа в полутемную комнату, кресло со следами собачьей шерсти, покосившаяся льняная дорожка на столе.

– Мы где? – спросил он, почти догадываясь об ответе.

– Где, когда – тебе это действительно важно, mon amiral? Когда же ты поймешь, что время – это лишь социальный конструкт?

Пикард посмотрел за окно, медленно вдохнул душистый воздух. Виноградники спали, загипнотизированные луной. Где-то возле бочек пошевелилась тень – кажется, это был его пес. Набегался за день, бедняга. Он должен был ночевать в доме, но разве заставишь, когда – такая ночь?

– Знаешь, чего бы мне хотелось? – не глядя на Кью, проговорил Пикард. – Чтобы эта луна, и этот пейзаж, и эта прохлада…

– «Бесконечное лунное лето», ты назвал это в прошлый раз. Конечно, знаю, mon amiral, но расскажи еще.

– Мы уже об этом говорили?

– Разумеется. Это один из моих любимых моментов. – Кью, казавшийся в этой комнате лишь голосом, выступил из тени и остановился на фоне окна, очерченный луной – подтянутый, высокий.

– Можно забрать твою чашку? – попросил он тихо. – Я потом верну.

– Зачем? – произнес Пикард, не столько спрашивая, сколько давая себе лишние пару секунд.

Кью усмехнулся – в полумраке чуть угадывался контур губ.

– В самом деле, mon amiral, какая разница. Это всего лишь чашка, – и Кью мягко заскользил ладонями по обнаженным рукам Пикарда, притягивая.

Когда к нему прикоснулись горячие, мягкие губы, Пикард все-таки разжал пальцы, роняя чашку – и тут же забывая о ней.

Chapter Text

Реплимат

– А то, что ты говорил про себя – что ты шпион?

Гарак отложил палочки, которыми Джулиан безуспешно пытался научить его пользоваться («и напомните, доктор, в следующий раз показать вам спиральные палочки, которые в ходу у бринов») и с умилением посмотрел на Джулиана.

– Доктор, если бы я не назвал себя шпионом – сколько времени вы бы препирались, мешая сделать то, что нужно?

– То есть ты не...?

– Увы, я лишь использовал ваш интерес к шпионажу. По сути, вы сами подсказали мне текст. Я был впечатлен, как легко вы поверили, что простой портной может быть шпионом, – и Гарак, откинувшись на сиденье, добродушно усмехнулся.

– То есть все это было ложью – хорошо, не ложью, выдумкой ради благой цели… Все, что ты говорил про себя. Про – про кардассианцев, поэзию Иложи...

Джулиан не был готов признать, что расстроился – в конце концов, какое ему дело, шпион ли Гарак? Да за кем на этой станции шпионить?

Гарак снова усмехнулся и наклонился к столу. Джулиан, притянутый этим жестом, тоже наклонился в ответ – и сейчас они смотрели друг другу в глаза на расстоянии сантиметров двенадцати – может, двенадцати с половиной, трудно было сосредоточиться и оценить точнее.

– Как настоящий шпион вы должны понимать, доктор: в любой выдумке есть доля выдумки, – сказал Гарак и знакомым жестом склонил голову набок.

Они дозавтракали в комфортном молчании, переглядываясь, улыбаясь, но не разговаривая – почему-то это казалось правильным. Расстались тоже молча – Гарак учтиво кивнул и растворился в потоке Променада. Раньше Джулиан не замечал за ним способности внезапно исчезать – или еще не до конца вернулась память? Наверняка это все еще игры разума – Джулиан чувствовал, что у них с Гараком должно быть что-то большее, чем просто совместные обеды и обмен книгами. Но что? Сам Гарак не расскажет, а если и намекнет, то так, чтобы еще сильнее запутать.

Хотя одна зацепка у Джулиана точно была.

Он достал оранжевый стержень, который так и не вернул Гараку, присоединил его к падду и быстро прокрутил текст к концу – туда, где было несколько стихов на карди без перевода. Он не прочел их раньше, но сейчас у него был универсальный переводчик – и весьма прагматичный интерес к поэзии Иложи.

Установив профессиональный режим пользования УП и выбрав синтаксический анализатор от Хоши Сато (все, кто в детстве зачитывался дневниками доктора Флокса, знали об этой отважной переводчице), Джулс нажал на кнопку «художественный перевод», и на падде под текстом появились новые строки:

«Вдоль потока из воспоминаний
Я бродил, не решаясь испить,
Но прохлада чужих касаний
Протянула меж пальцев нить –
Волос твой из нездешнего шелка,
Дар долины, лишенной камней.
Я строкой хочу влиться звонкой
В тихий голос реки твоей.

Для Дакс, сейчас и навсегда. Вулкан, 2173»

Дакс. Конечно, зацепка должна была быть через Дакс. Джулиан еще помнил блестевшие звездами глаза Тобина, когда речь зашла об Иложе. Если кто и мог подсказать, когда же кардассианцы делятся книгой «Слепой луны», то это должен быть друг Иложи, верно? И тогда можно будет разговаривать с Гараком совершенно по-другому. «Я знаю, почему ты дал мне этот стержень» – и посмотреть прямо в глаза. Да, именно так.

А еще расследование сквозь два столетия – это будет захватывающе!

Джулиан решительно поднялся из-за стола, улыбаясь и предвкушая интереснейшее дело.

Гарак так просто от него не уйдет.