Archive of Our Own ^beta

     Звонкий писк прорезал тишину, которую до этого нарушало только немного сбившееся дыхание обнажённого мужчины на кровати. Фирмус вздрогнул, приняв полусидящее положение, тихо выругался и схватил с тумбочки комлинк. Перед ним тут же возникла голубая миниатюрная фигура грозного ситха — объекта его фантазий.

— Да, Милорд? — он постарался успокоить своё дыхание, чтобы голос звучал ровно и спокойно. И чтобы в интонацию не просочилось раздражение от того, что его бесцеремонно прервали в середине процесса.

— Вы выглядите запыхавшимся, адмирал. Я вам как-то помешал?

Любой другой человек услышал бы заинтересованную интонацию с толикой беспокойства, как будто Тёмный Лорд действительно ничего не знал и не хотел прерывать что бы то ни было своим звонком. Но Пиетта было не обмануть. Он слышал наигранность, лёгкий оттенок сарказма. Был и особенный наклон шлема, который означал, что, скорее всего, ситх под маской немного ухмылялся, сверкая своими хитрыми жёлтыми глазами. Вейдер прекрасно всё понимал. Фирмус был почти уверен, что Тёмный Лорд даже на огромных расстояниях смог услышать мысли и увидеть откровенные образы со своим участием из его головы. Иначе как бы он смог так точно выбрать время для звонка? Он сделал это специально. В его мотивах Пиетт не был уверен, но полагал, что это потому что его начальник и по совместительству (и к сожалению) любимый мужчина был вредным ситхом. У этого вредного ситха была тенденция пакостить и злорадствовать, когда ему было скучно.

— Это так, Милорд. Вы прервали мой заслуженный отдых после долгой смены, — ответил он, допустив немного обвинительного тона, но бо́льшую часть своего недовольства выразил взглядом.

— О, сожалею, — это нисколечко не было правдой. — Но обычно вы не жаловались, когда я прерывал ваш сон. Вы были заняты чем-то особенным?

Сложенные на груди руки, опять же особый наклон шлема и небольшое смещение веса на одну ногу: все эти признаки указывали на игривое настроение Тёмного Лорда. Он был доволен сложившейся ситуацией и тем, что Пиетт открыто демонстрировал своё недовольство. Ну, не совсем открыто, но Вейдеру нравилась пассивная агрессия от своего адмирала. Ему нравилось, как по мере развития отношений Фирмус стал смелее в высказывании собственного мнения, как мог спорить, бросать вызов, обвинять, но при этом не повышать голоса и вообще говорить исключительно вежливо и с соблюдением субординации. Это был большой шаг от того времени, когда адмирал старался не то что не возражать своему начальнику, а даже скрывать подобные мысли. Сейчас же всё, что Пиетт не выражал через повышенный голос или грубые слова, он всегда выражал прямым взглядом в тёмно-красноватые визоры и не боялся быть за это задушенным. И Вейдера радовал такой тип поведения. Он не хотел беспрекословного послушания и терпимости просто из-за страха и при этом не мог представить, чтобы Фирмус зло кричал или обзывался. Ему бы это не подошло, не его стиль.

— Отдыхать можно не только посредством сна. Ну, знаете, например, когда человек испытывает недостаток...мм...компании и внимания уже на протяжении четырёх стандартных недель и решает от безысходности расслабиться своими силами.

Не было смысла юлить и врать, оставалось только поддержать небольшую игру ситха с этими завуалированными фразами и официальной формой общения, от которой наедине они обычно отказывались, но иногда любили к этому возвращаться. Возможно, Тёмный Лорд всё-таки сжалится над своим истосковавшимся по его присутствию адмиралом и прервёт звонок...

— Не совсем понимаю о чём вы, но звучит как неплохой отдых, полезный, — спокойно кивнул Вейдер и выпрямился, сцепив пальцы за спиной. — Отчёт, адмирал.

«Ты грёбанный засранец, Милорд», — подумал Пиетт как можно громче, не сомневаясь, что это всё нарочно.

Ситх снова наклонил шлем. Значит, мысль он услышал.

— Отчёт, адмирал, — повторил Вейдер.

Фирмусу оставалось только смиренно-раздражительно вздохнуть, собирая всё своё терпение, и начать докладывать. Говорить со своим начальником профессиональным тоном о работе военного корабля и анти-повстанческих операциях, сидя при этом абсолютно голым и с одной липковатой рукой, было странно и неловко. Ситх расспрашивал его обо всех деталях за последние несколько дней, хотя обычно он не считал нужным вдаваться в подробности и из-за доверия к адмиралу ему хватало более общего и краткого отчёта. И это ещё раз подтверждало, что этот разговор по большей части был бесполезным и что звонок от Тёмного Лорда был сделан именно сейчас нарочно.

— На этом всё, Пиетт. Приятного вам отдыха.

— Спасибо, Милорд, — преувеличенно благодарно кивнул Фирмус и намеренно опустил ответное пожелание «Вам тоже».

Голубое изображение исчезло.

     Пиетт с недовольным протяжным звуком съехал с подушки обратно в лежачее положение и со стуком положил комлинк на его прежнее место. Он чувствовал себя жутко неудовлетворённым, но из-за долгого делового разговора всё возбуждение спало, настроение начинать заново тоже исчезло. Без возбуждения и кровь по венам бежала достаточно медленно, чтобы перестать согревать обнажённое тело в прохладной каюте. Фирмус досадливо поморщился от дискомфорта, вытерся салфеткой и забрался под одеяло, закрывая глаза.

     Либо его сон был очень чутким, либо он не успел полноценно уснуть и лишь задремал, но мозг и тело мгновенно отреагировали, когда он почувствовал руки на своих плечах. Фирмус рывком сел и уже был готов нанести удар тому, кто сумел взломать его комнату, но затем он понял, что рядом никого не было. Никого не было физически, но комната была наполнена той самой аурой, которая адмирала всё ещё немного пугала в моменты ярости, но бо́льшую часть времени после начала их отношений давала чувство безопасности. Он почувствовал, как ему мягко давят на плечи, побуждая снова лечь на кровать.

Это мог быть только Вейдер. Пиетт знал, что способности ситха распространялись далеко. Он на расстоянии задушил Оззеля, он с орбиты планеты чувствовал присутствие Скайуокера на поверхности. Однако адмирал был шокирован и не верил, что Тёмный Лорд мог дотянуться Силой настолько далеко. Между ними сейчас было расстояние, которое ИЗР проходил в гиперпространстве несколько дней. Чтение мыслей на такой дистанции он ещё мог более-менее принять, к тому же мысли были направлены на самого ситха, но физические прикосновения...

Фирмус с радостью поддался невидимой Силе и лёг на живот, обнимая подушку и пытаясь утихомирить бешеный стук сердца после испуга. Он чувствовал спиной успокаивающие поглаживания, как заверения в том, что всё в порядке, что он в безопасности. Затем, приведя дыхание и нервы в порядок, адмирал задался вопросом, зачем вообще Вейдер через Силу потянулся в его каюту. К тому же Пиетт всё ещё немного дулся. Ответ на свой вопрос он получил, когда невинные, умиротворяющие прикосновения стали больше похожи на массаж. Через Силу руки Вейдера всегда ощущались тёплыми, с чуть шершавой кожей на подушечках пальцев — как настоящие руки, а не протезы. Эти руки разминали мышцы адмирала, распространяя негу по всему телу и согревая кожу так, что прохладный воздух корабля стал не важен.

Сначала пальцы обхватили шею сзади, разминая пальцами по бокам, над бьющимся пульсом. Это всегда провоцировало приятные мурашки у Фирмуса, потому что любое взаимодействие ситха с шеей вызывало немного адреналина. Всё-таки это был Вейдер. Руки плавно перешли на спину с парой шрамов, уделили внимание плечам, спустились до поясницы и поднялись обратно, надавливая большими пальцами по линии позвоночника. Пиетт лежал с закрытыми глазами, полностью расслабившись и погрузившись в ощущения, которые ему дарили сильные, нежные, невидимые руки его мужчины. Если это были извинения за прерванное самоудовлетворение, то Фирмус был готов подумать над прощением.

Шершавые кончики пальцев лёгким, чуть щекочущим движением прошлись по бокам, обводя впадинки между рёбрами, и спустились вниз. Невидимых рук стало как будто четыре, потому что Вейдер мял и гладил бёдра и голени обеих ног одновременно. В какой-то момент адмирал ощутил лёгкий шлепок по внутренней стороне бедра, явно призывающий к тому, чтобы мужчина развёл ноги шире. Пиетт сначала не был уверен, перейдёт ли массаж на следующую стадию, но теперь это было очевидно. И желанно. Он развёл ноги в немом согласии, и ладони тут же собственнически легли на его ягодицы. Ситх не торопился и продолжил массаж: сжимал то медленно, то резче, гладил, надавливал большими пальцами под самым низом и вёл их вверх. Фирмус чувствовал, что начинает возбуждаться, и с нетерпением поёрзал на кровати. Ладони раздвинули ягодицы, адмирал услышал тихий шорох от соседней подушки, а затем вздрогнул, когда прохладная смазка полилась откуда-то сверху прямо на сжавшееся кольцо мышц. Палец растёр её, распределяя и согревая, и чуть надавил на вход, смазав и его. Фирмус почувствовал осторожное проникновение, но это не было похоже на пальцы и было даже тоньше. Затем это что-то немного расширилось, и Пиетт замер, прислушиваясь к незнакомым ощущениям. Оно находилось внутри адмирала постоянно, в отличие от пальцев, которые во все предыдущие разы в постели Вейдер периодически вынимал во время растягивания.

Ситх продолжал расширять мышцы в темпе, при котором Фирмус успевал привыкнуть к растяжению. И в какой-то момент адмирал понял, что его растягивало и наполняло таким своеобразным плотным воздухом. Возможно, так и ощущалась Сила, если ей не придавали форму конкретных предметов или частей тела. Сила растянула проход до толщины самого Вейдера и замерла, играя роль затычки, которая не позволяла мышцам сужаться. Фирмус немного напрягся и нахмурился, а когда более-менее привык, ощутил как покраснели его щёки. Он чувствовал себя максимально открытым, потому что ладони продолжали мять и держать его ягодицы раздвинутыми, а Сила, которая удерживала его растянутым, была прозрачная, и взгляд ситха на то место ощущался очень отчётливо. Пиетт спрятал лицо в подушку, но для организма небольшое смущение сыграло лишь в сторону ещё большего возбуждения, и он ощутил влагу под животом.

Вейдер оставил его в таком раскрытом состоянии и ещё раз прошёлся неспешными поглаживаниями от шеи до щиколоток. Когда Сила исчезла, три невидимых пальца легко скользнули внутрь, огладили изнутри и сразу согнулись, дотронувшись до самой чувствительной точки. Адмирал дёрнулся и сжал в пальцах подушку. Ситх дразнил его, больше не сгибая пальцы, а только вводя их туда и обратно то медленней, то быстрей. Пиетт попытался двинуть бёдрами, чтобы получить необходимое трение о кровать, но Сила надавила ему на поясницу, не позволяя ёрзать.

Затем неожиданно пальцы потёрлись о пучок нервов ещё раз, надавили на него, высунулись, а затем потёрлись с нажимом ещё раз и ещё. Это не прекращалось, и ток от чувствительной точки проходил через всё тело, заставляя адмирала хныкать в подушку, дрожать и извиваться настолько, насколько это было возможно в прижатом к кровати состоянии. Вейдер не давал ему передышки и продолжал нещадно доставлять удовольствие, и из-за четырёхнедельного воздержания и усиления ощущений с помощью Силы Фирмус не протянул долго. Он дёрнулся, согнул колени, поджав пальцы на ногах, и простонал в подушку. Простынь под ним была мокрая, а ведь он даже ни разу не притронулся к себе.

Пальцы вышли из него, и Пиетт перекатился на спину, занимая на двуспальной кровати пустующее, сухое место. И прохладное, что было хорошо для разгорячённого, вспотевшего тела. Фирмус открыл глаза и, конечно же, ничего не увидел, но он чувствовал на себе взгляд и ленивые поглаживания по рукам и груди.

— Извинения приняты, Милорд, — первым делом сообщил адмирал, как только отдышался.

За эту маленькую наглость невидимые пальцы стиснули горло на пару секунд, но это вызвало у Пиетта лишь довольный, короткий смешок.

— Вопиющее безобразие. Ты совсем перестал меня бояться, — проворчал голос у Фирмуса в голове.

Пиетт лишь усмехнулся и поймал невидимую ладонь на груди, накрыв её своей. Выглядело это, конечно, очень странно.

— Не то чтобы после такого возмещения ущерба я всё ещё был возмущён, но зачем ты специально прервал меня звонком? — спросил он вслух, в пустоту. Так было привычней.

— Это не было возмещением ущерба, как ты выразился. Я спланировал это, как только почувствовал, что ты обо мне думаешь в конкретном контексте. Я не мог не присоединиться. Но я не хотел продолжать с середины процесса, поэтому тянул время вопросами, чтобы ты успел «остыть», а затем начал заново.

— Это ужасно, когда твой любовник коварный ситх, — вздохнул Фирмус.

— Ни за что не поверю, что ты не видишь в этом никаких плюсов, — самодовольно усмехнулся Вейдер. Затем голос зазвучал спокойно и с ноткой тоски. — Моя миссия от Императора скоро будет выполнена, и я вернусь на «Палач». Спокойных снов.

Пиетт ощутил прикосновение губ к своему лбу, а затем исчезли и невидимые руки, и аура, наполнявшая комнату. Снова стало пусто. Утешением было то, что они действительно скоро встретятся и смогут снова проводить время друг с другом, и присутствие ситха заполнит весь корабль, что исключит возможность почувствовать себя абсолютно одиноким.

Фирмус потянулся на кровати и усмехнулся словам Вейдера о плюсах бытия партнёром ситха. Когда-то ситх сказал адмиралу, что Тёмная Сторона открывает путь к таким возможностям, которые многим кажутся неестественными. Для Пиетта неестественной была сама Сила, но какое это имело значение, если Сила была полезна? Она была полезна во всём — от войны до бытовых ежедневных вопросов. Сегодня оказалось, что она полезна ещё и в любовных делах на расстоянии. Очень полезна.

С мыслью о том, что быть любовником ситха очень даже неплохо, адмирал завернулся в одеяло и быстро уснул.