Chapter Text
На Вварденфелльской пустоши никто не жил вот уже более четырех сотен лет. Никто не решался вновь основывать поселения на мертвой пустоши, познавшей гнев Красной горы. Вот уже более четырех сотен лет ничто не росло на пропитанной пеплом и смертью земле. И все же ходили легенды о дряхлой данмерской старухе, живущей у самого подножия горы и возносящей молитвы давно позабытым богам.
Путник, с ног до головы замотанный в плотную ткань, носящий на глазах защищающие от пепла окуляры, упорно, опираясь на деревянный посох, пробирался сквозь глубокие, как снежные сугробы Скайрима, залежи пепла. Каждый его тяжелый шаг вызывал пепельный маленький вихрь, оставляя за фигурой хорошо различимый пыльный след. Он вполголоса проклинал пепел, Красный год и собственное неуемное любопытство, приведшее его на этот богами забытый остров.
И лишь замаячившая на горизонте у самого подножья скал юрта, выполненная в традиционном эшлендерском стиле, дала путнику сил двигаться дальше. Его цель была так близка, мужчина просто не мог позволить себе плюнуть и повернуть назад. Лишь на пороге юрты, удобно расположившейся на твердой поверхности, авантюрист остановился и несмело потоптался на пороге, не зная, как следует сообщить хозяйке юрты о своем прибытии. Неожиданно налетевший порыв ветра раскачал висящие под навесом восточные колокольчики, выполненные в форме связки из металлических трубочек. Колокольчики мелодично зазвенели и словно сообщили обитательнице о пришельце на ее пороге.
— Заходи, мальчик, не бойся, — позвал ласковый женский голос изнутри.
Поначалу путник хотел обидеться на «мальчика» — как-никак, ему уже девяносто шесть, и он далеко не зеленый юнец, играющийся с огненными шарами. Но потом все-таки решил, что для четырехсотлетней старухи его девяносто шесть и правда кажутся цветущей юностью, решительно отодвинул полог юрты и шагнул в его уютную полутень. После палящего Морровиндского солнца и иссушающих пепельных бурь тень палатки казалась настоящей благодатью, для укутанного в слои защитной одежды мужчины.
Тлеющие в кострище угли наполняли недра юрты таинственными пляшущими тенями. А по другую его сторону, сидела женщина, коей по данмерским меркам едва можно было дать за сто. На лице растянулась тонкая сетка первых морщин, из-за скудного освещения казавшихся глубже, чем было на самом деле. В коротких смолянисто-черных волосах пробились темно-серые пряди седины. Но в целом женщина выглядела намного моложе своего истинного возраста. Только строгий изгиб бровей, делающий ее похожей на Синодского экзаменатора, напоминал о том, что данмерка прожила больше лет, чем мог похвастаться даже самый могучий альтмерский маг. И повидала на своем веку слишком много боли.
— Проходи, — улыбнулась женщина, из-за чего морщинки вокруг ее губ прорезались сильнее, — Ты, верно, устал с дороги? Сними же свои обмотки и присаживайся — я как раз приготовилась к трапезе.
— Но… — хотел было возразить путешественник, но был остановлен предупреждающим взглядом женщины.
— Я знаю, зачем ты пришел сюда, мальчик. Не ты первый, не ты и последний. Но я бы очень хотела, чтобы ты не клевал носом, когда я буду рассказывать свою историю. Так что, прошу, прими мое гостеприимство, порадуй старую женщину.
Мужчина понимающе кивнул и принялся торопливо разматывать ткань на своем лице. В тот же миг из складок защитной маски на пол посыпался пепел. Путник виновато посмотрел на хозяйку, но та лишь покачала головой, давая понять, что не сердится за осыпанный пол. Гость приободрился и снял всю верхнюю одежду, под завязку забитую дорожной пылью.
— Надо же, — с интересом изучая желтокожего пришельца, — давненько ко мне не заглядывали альтмеры. Как твое имя, мальчик?
— Фелассан, — гордо ответил высокий эльф.
— Что ж, Фелассан, мое имя тебе должно быть знакомо, раз ты пустился в такую даль, дабы встретиться со мной. И все же, чтобы не нарушать традиций… — данмерка тяжело поднялась и посмотрела на собеседника снизу вверх, — Меня зовут Альма. Альма Хлаалу, если тебе о чем-то говорит имя некогда Великого Дома Хлаалу.
Гость, ни слова не сказав, взял в свою ладонь серокожую женскую руку и галантно поцеловал. Он позволил накормить себя и даже слегка прикорнул с дороги, отвечал на расспросы женщины, но сам предупредительно молчал. Наконец, наступил закат. Альма развела в кострище яркое пламя, едва не достигающее верхушки юрты, где сходились лапки силтстрайдера, непонятно откуда раздобытые данмеркой. Сев перед пламенем и скрестив ноги, женщина предложила гостю сделать то же самое.
— Ты хотел услышать мою историю, мальчик? — спросила она.
Фелассан кивнул.
— Что ж, тогда слушай: эта история началась четыреста лет назад в ледяных пустынях Скайрима…