Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Лето обрушилось на Нью-Эриду в одночасье. Вот вчера еще было прохладно, а сегодня уже воздух над асфальтом плавится, в магазинах разобраны напитки из всех холодильников, и из дома выходить совсем не хочется.

Особенно, если ты тирен. Особенно, если по правилам агентства (которые ты сам и установил) дресс-код — классический костюм и белая рубашка. Ликаон стоит на пороге и всматривается в дрожащую стрелку циферблата. Корин и Эллен опаздывают, но он не собирается их ругать. До тех пор, пока они не спустились, нет надобности покидать прохладное помещение. Может, отменить заказ? Извиниться, выплатить компенсацию, но остаться дома? Устроить внеплановый выходной, раздеться до белья и лежать в комнате, в обнимку с кувшином ледяного лимонада, который, на удивление, отлично получался у Александрины? Он позволил себе представить этот чудесный день до мелочей, до легкого ветерка из открытого окна, до возможности вытянуться на шелковых простынях и остаться так. Ликаон разрешил себе наслаждаться возможным отдыхом минуту, а потом щелкнул каблуками и поднялся по лестнице — торопить девочек. 

Репутация агентства «Виктория» была и останется безупречной. 

Корин на стук откликнулась с обычной поспешностью и стала извиняться, а вот Эллен молчала. Ликаон рявкнул Рину, но тут дверь открылась и в проеме показалось бледное лицо девушки.

— Что-то мне… нехорошо, господин Ликаон, — уже показалось, что она рухнет вниз, но Эллен упрямо вцепилась коготками в дверной косяк и продолжила мысль, — тупая жара, ваще сил моих нет. 

Ликаон кивнул — тирену-акуле должно было быть очень плохо из-за иссушеного воздуха, — извинился. Его ошибка, как распорядителя, в том, что не были учтены внешние погодные условия и физические данные сотрудников:

— Оставайся дома. Рина присмотрит за тобой, а мы с Корин выполним поручение.

Эллен нахмурилась, а потом кивнула. Не в ее стиле было отказываться от работы, нет, при всех своих недостатках, она была крайне ответственной. Кажется, дело совсем плохо.

— Я уже тут, — прошелестела Александрина, и Ликаон в который раз удивился ее навыкам маскировки и скорости, — Эллен, дорогая, я принесла лимонад со льдом и мороженое. Зайду?

Ликаон немного — и так, чтобы никто не заметил — дернул хвостом и спустился вниз. Может быть, если все пройдет безукоризненно, он сам приготовит что-то холодненькое.  

Корин стояла у дверей и с любопытством прислушивалась к беседе Мажордома и другого банбу. Ликаон повел ухом: это был Робин. В отличие от своих хозяев, эти двое ладили, и в какой-то момент стало привычным находить их в углу особняка за беседой. Была надежда, что Хуго заглянет в поисках своего банбу, но он никогда не появлялся. Полнейшая безответственность!

Ликаон позвал Мажордома, улыбнулся Корин и открыл дверь.

Смрадное жаркое дыхание улицы ошпарило усы, пробралось через нос, и придавило к земле. На долю секунды, а потом Ликаон, как ни в чем ни бывало, бодро зашагал к месту назначения. Через пару кварталов Корин уже запыхалась, а Мажордом озирался по сторонам. Намек понят — они свернули в магазин. А там — толпа, очередь, кондиционер. Корин предложила пойти в другой магазин, но не было уверенности, что по пути к складам найдутся продуктовые. Да и поблаженствовать в прохладе нужно было — Ликаон окинул взглядом своих спутников — всем. Мажордом отпросился отойти, возможно пошел присмотреть охлаждающую жидкость, и вернулся довольно шевеля усами. Но без «охлаждайки». Ликаон оплатил воду и мороженое Корин и попросил всех ускорить шаг.

На склады они пробрались без проблем, обойдя дремлющую охрану. Просьба заказчика заключалась в устранении банды, захватившей ценный груз и требовавшей выкуп. Естественно, Собез привлекать запрещалось. Ликаон еще раз объяснил их тактику, отправил Корин в обход, а сам зашагал на площадку, где, по имеющейся информации, находилась банда.

Налетевший ветерок принес неожиданную прохладу и крики. Щелкнули суставы протезов, запрещали двигатели — и Ликаон вылетел вперед.

Там, среди поверженных противников, стоял Хуго Влад собственной персоной.

— Опаздываете, уважаемый распорядитель, — он гордо улыбался. — А, опережая все вопросы: они живы, больше не будут чинить беспредел и мешать вашему заказчику. Кстати, оплата за заказ должна была прийти.

В кармане завибрировал телефон, и Ликаон проверил: да, все так, их работой были довольны. То есть работой «Пересмешника», но заказчик не в курсе, хотя и отправил двойную оплату. Оставалось только вздохнуть. Ликаон аккуратно прошагал через отрубившихся мародеров, не желая отдавить им пальцы или что еще. Хуго ждал его, оперевшись на косу с каким-то подспудно неприятным выражением лица. Вечно эта гордая улыбка сулила неприятности. 

— Почему наш дорогой Ликаон не ругается и не хочет узнать, какого эфириала я тут устроил? — он склонил голову на бок, сдул прядь с глаз. 

— Потому что он смирился с тем, что некоторый господин «Пересмешник» периодически вмешивается в дела агентства и, стоит признать, помогает, — Ликаон улыбнулся ему в тон, — спасибо.

Черенок косы выскользнул, Хуго потерял равновесие, но вперед не упал, выправился элегантно:

— Ты что, только что пошутил?

— И поблагодарил. 

— За такое не благодарят, — Хуго махнул рукой и сложил оружие. — Так, а теперь бегом до порта, яхта скоро отойдет. Наперегонки?

— Погоди, — Ликаон потерял нить разговора, хотя, возможно, ее и не было — какая яхта, какой порт? Будь любезен объяснить происходящее.

Хуго цокнул языком, перепрыгнул через мародера, элегантно оказавшись рядом, и ткнул пальцем в грудь:

— А происходит то, что я спасаю и тебя, и все твое агентство от жары. 

Ликаон перехватил его за запястье и надавил легко:

— Мы в этом не нуждаемся.

— Пф, тогда почему Мажордом так обеспокоенно отзывался о состоянии Эллен, Корин и, — Хуго другой рукой коснулся подбородка, выбив из Ликаона непрошенную дрожь и возмущенный вздох, — твое? Ничего мне не говори, просто садись на яхту, откисай на острове и забывай об обязанностях на день. Ты заслужил выходной. 

— Нам не нужна помощь от…

— От преступника? Знаю. Тогда подумай не о своей гордости, а о том, что другие страдают. Ты же всегда клялся спасать людей. 

— Почему ты вообще говоришь об этом, я не понимаю, — Ликаон дернул мордой, скидывая чужие пальцы, а потом вздохнул. Бледное лицо Эллен. Корин, которая даже воды просить опасается. Лимонад. Лед. Выходной. — Хорошо, принято, я благодарю тебя от лица всех членов агентства «Виктория», это правда нужно нам. 

— Отлично, — Хуго бупнул его в нос, — тогда сейчас идем к яхте, вы загружаетесь и отплываете. 

Ликаон облизнулся: 

— А ты? А вы с Вивиан?

— Сомневаюсь, что ты будешь рад видеть меня вне задания, где у нас хотя бы есть возможность драться с эфириалами или бандитами, а не друг с другом. Так что отличного отдыха на море, — Хуго сощурился и выдохнул зло, — предатель.

Вернее, это должно было звучать зло. Вышло очень несчастно. 

Когда-то они пообещали друг другу отправиться в круиз, как только провернут дело в отеле «Лимерсия». Не сложилось — больше ничего не сложилось, они разошлись врагами и предателями. А теперь… Если посчитать, что в выходной можно откинуть старые предубеждения и отдохнуть даже от конфликтов? 

Ликаон поморщился: их отношения — огромный айсберг из противоречий, и чем глубже вниз, тем сложнее. Но кое-что живо до сих пор, и имя этому — забота. Ужасно поломанная, неуступчивая, замазанная жесткими попытками расковырять старые раны, увидеть: а ты ли это, мой любимый друг, или это монстр внутри тебя? Но она есть, а значит, не все потеряно. Теперь он в этом уверен, спасибо всему случившемуся с ними и прокси. 

— Полагаю — Ликаон старается говорить без улыбки, не выдавать себя. Ладно, он разрешит себе как в прошлом, как тогда, как им всегда нравилось, — предателем станешь именно ты, если откажешься поехать с нами. 

Хуго разворачивается и смеется в ответ слегка отчаянно:

— Полагаю, у меня нет выбора, уважаемый шантажист.

Они оба не верят — тому, что ищут отклик в другом.

До причала приходится нестись со всех ног, потому что капитан уже звонит и напоминает об отплытии. 

Они успевают, и становится даже немного жаль: в голове уже есть картинка, как он подхватывает Хуго на руки, разгоняется и прыгает на палубу. Романтично ли это? Самое то для летнего круиза.

Chapter Text

Агентство «Виктория» и Вивиан приветствуют их и сразу зовут на верхнюю палубу.

— Рина, доложи пожалуйста о том, как вы здесь оказались, — Ликаон поднимается по узким ступеням и больше занят тем, чтобы разобраться в происходящем, чем балансировкой, поэтому благодарно дергает хвостом, когда чувствует упор маленьких ручек Анастеллы и Дризеллы.

Александрина никак не показывает, что это ее инициатива, спокойно докладывает:

— Сразу после того, как вы покинули нас, со мной связался господин Хуго. Он уточнил, в каком физическом и психологическом состоянии находится каждый сотрудник агентства, сказал: «Я так и знал» и сообщил, что через час нас будет ожидать круизная яхта. Попросил собрать вещи для отдыха.

— И вы ему поверили? 

— Он изначально отметил, что делает это по просьбе Робина, а тот, в свою очередь, передает слова Мажордома. 

— Вот как.

Теперь понятно, зачем в магазине их банбу отошел. 

— А кто проводил Корин? 

— Вивиан, милейшая девушка. Несмотря на всю свою аристократичность, она не смутила Корин. Как думаете, они нашли общий язык?

— Гм. 

Александрина опережает следующий вопрос и рассказывает, что конкретно было собрано: купальные костюмы, полотенца, и все то, что делает отдых на море по-настоящему расслабленным.

Вивиан где-то позади на лестнице пререкается с Хуго. Да уж, с ним иначе не получается.

Подъем закончен, и корабль встречает их во всей красе. Плетеные кресла и лежаки, пушистые полотенца и пледы на каждом месте, заготовленные напитки на столах, вазы с белыми цветами — все обставлено со вкусом.

Присвист слегка режет слух. Хуго не избавился от этой своей привычки, пусть никто и не подозревает о ее значении. Ему понравилось. 

— Устраивайтесь поудобнее, — Ликаон обращается к девочкам, а потом ловит шальную мысль за хвост, — мы здесь благодаря стараниям господина Хуго, так что пользуйтесь его гостеприимством по максимуму.

Девочки разбредаются к лежакам: Эллен сразу плюхается на один и потягивается, располагает хвост на втором; Корин аккуратно садится за столик и замирает, Рина… уже исчезла.

Хуго хлопает его по плечу — стремительно, даже воровато, будто испытывая — и уходит в тень. За ним бежит Вивиан, что-то шепчет на ухо и радостно пискнув, тянет на корму. Там она расставляет руки и стоит так, а ее напарник делает несколько фотографий. Странные у них отношения: то ли брат с сестрой, то ли временные наставник и ученица. Но Хуго ее очень любит и защищает. Наверное, она единственная, о ком он так заботится. 

Его семья.

Когда-то он назвал так и Ликаона: шепотом, боясь того, что и это станет еще одной ниточкой проклятия, только более крепкой. Если от кровной семьи он убежал, то от названной не ждал подвоха. И ошибся. Человек без семьи, что птица без гнезда, и Хуго вылетел вперед хрупким пересмешником, чтобы никогда больше не коснуться земли. Он разобьется — убедил Джек. Разобьется и покалечит других, этот самонадеянный птенец.

Самонадеянным был Ликаон. Хуго расправил крылья и смог сохранить себя, обрести опору в буре, научился лавировать в потоках. До него теперь не дотянуться — Ликаон свое гнездо нашел, выстроил кирпичик за кирпичиком, усилие за усилием. И почти рад оставаться в нем.

Хуго оказывается рядом, хлопает по плечу смелее и возвращает в реальность:

— О чем задумался? Иди переодевайся, там есть мужская раздевалка.

— Откажусь, — Ликаон качает головой, — пока.

— Эх, жалко, а я тебе такую гавайскую рубашку прихватил! С брокколи, — Хуго явно доволен собой.

— Хм. При чем тут это?

Повисает молчание — рука с плеча исчезает, Хуго прячет ее в карман и отворачивается, без энтузиазма бросает: «Да ни при чем», идет к лежаку.

Мог бы и объяснить — хвост дергается, выдает недоумение. 

Всю дорогу Ликаон не находит себе места: обходит девочек, справляется об их состоянии, зачем-то заглядывает в капитанскую рубку и беседует с капитаном судна, спускается в трюм и оценивает его устройство. Успокоить его удается Рине — она выныривает из темноты коридора и отдает кувшин. Ликаон трепещет, пока несет его наверх, разливает для всех и с удовольствием утаскивает остатки к лежаку, наконец-то располагается сам и с наслаждением пьет. Ради этого пузырчатого, кисловатого вкуса и существует лето. Он даже готов поспорить с кем-то насчет этого. Да хоть бы и с бывшим напарником. Но тот дремлет в тени и больше не донимает.

Через час они прибывают на остров и выкатываются на песок. Их встречают и ведут в домик, который поражает воображение легкостью. Он как будто состоит из льняных штор, открытых окон и светлого дерева. Каждому выделяют комнату на втором этаже, дают время разложиться и зовут на ланч.

Изысканный стол: брускетты, крудо из лангустинов с грейпфрутом, савойская капуста с ростками сои, карпаччо из корнеплодов, томатное ризотто, пирог с камамбером и цветный капустной, пончики с карамелью и смородиной… Легкие, летние блюда под стать архитектуре гостевого дома. И тем паче не понять, почему Хуго ни к чему не притрагивается. Хотя… нет, все ясно, как день. Ликаон хмурится и аккуратно кладет ему на тарелку брускетту. Тарелку отодвигают. 

Ликаон наклоняется немного и шепчет прямо в ухо капризуле:

— Она с ростбифом.

Хуго фыркает, но все-таки принимается за еду.

Подумать только, избирательность в пище никуда не делась. И… ох, так вот почему на рубашке был привет из прошлого.

После ужина все собираются на море, а Ликаон незаметно находит кухню и передает повару предпочтения гостей. Не только Хуго, разумеется. Мороженое с конфетной посыпкой для Эллен, рыбный пирог для Александрины, ванильные эклеры для Вивиан… для каждого на ужине будет что-то особенное. Загорелый повар смотрит на него, поправляет колпак, но говорит, что пожелания будут учтены и можно было не напоминать. Хм?

Ликаон возвращается в свою комнату, распахивает балкон и какое-то время вдыхает морской бриз. Здесь нет примесей: ни вони мазута из порта, ни выделений из каверны. Хочется вобрать полной грудью свежесть, что он и делает перед тем, как переодеться и спуститься к пляжу. 

Там — блаженство. Рина и Вивиан что-то обсуждают, стоя у кромки воды, Корин плещется на мелководье, а Эллен, видимо, уплыла на глубину. Ликаон подходит к лежаку и как бы между делом говорит:

— У Робина и Мажордома получается ладить друг с другом.

Хуго, как будто дремавший, поднимает солнечные очки на лоб, щурится и кивает. Его разморило даже в тени. Он потягивается, переворачивается на бок так, что кружевная накидка распахивается и открывает бледное тело, смотрит в сторону копошащихся в песке банбу. Вернее, копошится только Робин — лепит скульптуру Мажордома, который стоит неподвижно в своей лучшей позе. 

— Нашли общий язык, — Хуго подкладывает руки под голову, и кривая улыбка тянет уголок губ. — Завидуешь? 

Ликаон присаживается рядом прямо на песок и получает тычок в плечо. Недоуменно дергает ухом и оказывается в ловушке — Хуго перехватывает его двумя пальцами за шелковую кисточку:

— Ты почему так вырядился?

Ответ на предыдущий вопрос ему, видимо, не нужен.

Ликаон молча стрижет ушами, а потом просто прижимает их и отвечает:

— Шерсть сушить крайне неудобно. 

— Так попроси Рину, у вас же с ней хорошие отношения.

— Не такие, чтобы позволить ей вычесать меня.

— Да? А раньше я ведь спокойно тебя приводил в порядок после душа.

Ликаон откидывает голову назад и прижимается, кажется, к голому животу затылком. Чужая рука сразу оказывается в волосах и начинает тихонько гладить. Вот и как ему сказать, что абы кто не сможет вычесать тирена? Это даже интимнее секса. Пусть останется в неведении, им не нужна лишняя неловкость. 

Да и говорить не хочется: Хуго перебирает шерсть, массирует голову ненавязчиво. Это расслабляет. 

Заснуть не дают: слышится, как сосед по лежаку говорит себе под нос: «Все усилия в Мелиною, эх». 

— Что ты имеешь ввиду? — мысль тянется лениво, нагретая солнцем. 

— А то, что ты нацепил костюм для дайвинга и… — Хуго тычет в плечо, — и-и сидишь тут вместо того, чтобы плавать. 

— Ты тоже здесь, — Ликаон подбирает кружевной подол и отряхивает от песка, — и видимо не собираешься расставаться со своей накидкой и тенью от навеса.

— Накидка не моя, — Хуго выхватывает ткань, — Вивиан дала, когда я сказал, что не буду мазаться кремом от загара. 

— Это весьма опрометчиво. 

— Это нормально, если…

— Что?

— Если я не хочу мазать себе спину.

Его хочется укусить за умение вывернуть ситуацию — и Ликаон еле-еле сдерживается. Тихо. Спокойно. Это раньше казалось, что лучше сделать шаг назад или в сторону, не лезть в душу, принимать чужие причины даже не понимая. Однако, если хочется сохранить Хуго в своей жизни, придется постараться. Поэтому Ликаон разворачивается всем корпусом к нему и предлагает:

— Давай я намажу?

— У тебя потом будут жирные лапы и шерсть измарается.

— Я отмою, — Ликаон терпеливо стоит на своем.

Хуго приподнимается на локте, и его лицо оказывается очень близко с мордой. Внимательно смотрит, ловит что-то одному ему известное, хмурит светлые брови. Ох, он без привычной подводки, и поэтому круги под глазами заметнее. Почему он не высыпается?

— Ладно, так и быть, принимаю твоей добрейшей души порыв. 

— Я за кремом. И давай верну Вивиан накидку?

— Вот уж нет, — Хуго кутается в кисею, — мне она больше идет.

— Это правда, — бросает Ликаон через плечо и пытается перейти на быстрый шаг, но слишком легкие протезы вязнут в песке, мешают ступать чеканными шагами. Он даже жалеет, что сменил боевые на плавательные, но какова вероятность встретить врага на частной территории? Отрицательная. Только вот враги разные бывают, и иногда это — собственное сердце.

Крем найден, песок преодолен, как и смущение. По крайней мере, так кажется. Когда же лапы дотрагиваются до чужой спины, Ликаон понимает, что придумал себе пытку.

Он старается не думать о том, что Хуго с годами стал более поджарым: мышцы раздались не вширь, а тугими узлами покрыли тело, отчего и кажется, что такой худой мужчина не будет серьезным противником. И как же ошибаются бандиты! А кожа все еще бледная, почти гипсовая, на ней чернильными пятнышками выступают родинки. Ту, что под лопаткой, было удобно целовать, когда они… Ликаон выдавливает кучу крема на ладонь и растирает по лапам, звонко плюхает их на спину и начинает с легких поглаживаний, как бы извиняясь. 

Хуго глухо смеется, подушка скрадывает звуки:

— Ты же знаешь, что мне нравится пожестче.

Еще одна ложь — он млеет от трепетных и почти невесомых касаний, от долгих ласк. От проявлений любви тает. Таял. Ликаон не берется утверждать, что сработает с ним сейчас.

Но — следует словам и с силой продавливает. Так, чтобы кости хрустнули. 

А Хуго… нет, это невозможно, его стоит сейчас же связать и передать Собезу. Так будет безопаснее. Во-первых, на пляже есть Корин. Во-вторых, это обычный массаж, даже нет, это помощь в нанесении крема от загара на спину, и ничего, ни-че-го более.

В-третьих, Ликаон хотел бы еще раз услышать этот стон. Его даже подушка не сделала тише.

Шерсть приподнимается от электричества — верный признак того, что через секунду Рина материализуется. Она оказывается рядом и тут же интересуется, все ли в порядке. А то какой-то крик…

Хуго отвечает, что ей показалось. Ликаон кивает и подтверждает, что ничего не было, а он-де тирен, он бы услышал. Александрина смотрит на них, обещает принести лимонад и исчезает.

Никакого лимонада.

Пусть сюда вообще никто не подходит. 

Ни в ближайшие полчаса.

А Хуго, бесстыдник, хихикает. За такое — пройтись по ребрам, промассировать каждое, размять поясницу и в самый неожиданный момент прижать за ягодицы. Ребячество — Ликаон это прекрасно понимает. Месть на пустом месте, противоречащая принципам. Награда.

Ликаон забывает, что первоначальной целью было намазать бывшему напарнику спину. Увлекся: промял забитые мышцы, погладил все, что было в рамках допустимого — на щиколотках остались белые следы. И даже лизнул в волосы, что в целом можно было рассматривать как домогательство и вызывать Собез уже для уважаемого распорядителя агентства «Виктория».

Жарко уже не от погоды — давно забытое, мощное, как лавина, чувство поднимается. Так в груди просыпается дикий зверь, так обламывается отлаженный механизм, так все летит вниз. Так ворочает обрубками крыльев его собственная птица.

Ликаон бьет хвостом по песку, поднимает его в воздух — движение отрезвляет. Думает, как бы уйти и слышит предложение, от которого сложно отказаться. 

Хуго предлагает заплыв наперегонки. А шерсть? Высушит, если будет позволено.

Будет.