Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Гриф очнулся. Это, безусловно, плюс.

Артемий схлопотал стремительный удар лбом промеж глаз. Это неожиданный минус.

Бурах и опомниться не успел как оказался опрокинутым на жесткие половицы. Он перевел дух, но не осмелился встать, прикованный к полу не только пронзительным взглядом своего друга, но и опасно близко прижатым к его шее ножичком, который этот друг держал уверенной рукой.

– Нехило ты навернулся, – медленно произнес Артемий.

– Так, а с этого места поподробнее, – Гриф поудобнее устроился на Артемии, но его рука осталась угрожающе неподвижной. – Ты кто таков будешь?

Вот те нате. Подумал Артемий и ошеломленно уставился на Грифа. Он читал про случаи, когда людям отшибало память после покушения на их крышу, но не мог подумать, что однажды ему придется столкнуться с подобным вживую. В других обстоятельствах Артемий может был бы отчасти и рад возможности понабраться нового опыта и понаблюдать за таким редким и интересным инцидентом, но сейчас, глядя в неузнающие его глаза, Артемий не чувствовал ничего, кроме тревоги.

– Чего молчишь? Язык проглотил? – с недовольным лицом Гриф надавил на нож чуть сильнее, еще не повреждая кожу, но давая ощутить боль, – Отвечай, если жить хочешь.

– Я Артемий Бурах, – Артемий тщательно выбирал слова. Поверит ли озадаченный и испуганный Гриф в их старую дружбу? Или стоит начать издалека? Зная осторожность Грифа, он решил не рисковать, оставив долгие объяснения на потом, и добавил короткое «я врач».

– Врач? Врачи – это святое дело! Что ж ты сразу не сказал, любезный! Я ж тебя чуть не пришил, – Гриф сразу убрал руку от шеи Артемия, а вот вставать с него почему-то не торопился. После небольшой паузы он многострадальчески произнес:

– Башка у меня раскалывается, доктор.

– Имя-то хоть свое помнишь, уважаемый пациент? – Артемию надоело валяться. Он аккуратно встал, стараясь не напрягать больную ногу, и отлепил от пола и себя, и недовольно пыхтящего от таких манипуляций Грифа.

Повисло молчание. Увидев ни разу не растерянное выражение лица своего друга, на котором точно не читались мысли в духе «Да не мог я забыть свое имя, вот, сейчас вспомню... Черт! Да как его там...», Артемий тяжело вздохнул, ломая голову над тем, что же делать дальше.

Может, его снова напоить и с дерева уронить? Не по-гиппократовски, конечно, но разве не говорят, что клин клином вышибают? Глядишь мозги на место встанут. Или, может, у него где-нибудь завалялся личный дневник? Прочитает и вспомнит все о себе любимом. Артемий окинул взглядом Грифа, который все еще судорожно раздумывал над ответом, и решил, что не может представить этого человека за таким рядовым занятием. Он вообразил, как Гриф садится, деловито достает потрепанную тетрадь из-за пазухи, выуживает откуда-то перо... Он потряс головой – нет, совсем такой образ в голове не вяжется. Артемий решил, что если на складах что-то и завалялось, то это какая-нибудь обезличенная книга учета со стройными рядами цифр, но никак не дневник.

– Точно! Меня звать Григорий! – торжественно объявил Гриф, тут же скривившись от боли, вызванной собственными восторженными возгласами.

– Ну-ну, не ори так, – Артемий заботливо поддержал угрожающе накренившуюся фигуру своего друга и с облегчением про себя поблагодарил Бодхо за то, что Гриф не сумел выбить последнее из своей непутевой головы.

Артемий не успел нормально оценить состояние Грифа после его грациозно пьяного планирования с ветки дворового дуба, поэтому теперь он, не теряя ни минуты, усадил немного успокоившуюся несостоявшуюся птицу на кровать и приступил к осмотру. После парочки стандартных вопросов и физических манипуляций, сопровождающихся негромким «ай-ай-ай», Артемий пришел к неутешительному выводу о том, что Гриф ободрал всю правую руку и нехило стряс себе башку. И если лечение руки не представляло особой проблемы, то с головой дела обстояли куда как сложнее.

– Гриш- точнее, Григорий, – споткнулся Артемий, тщательно перевязывая руку Грифа чистыми бинтами, оперативно добытыми из соседней комнаты, – ты правда совсем меня не помнишь?

Гриф поднял на него, как показалось Артемию, виноватый взгляд, пробежался им сначала по его лицу, потом по плечам скользнул вниз и остановился на руках, которые заботливо заканчивали перевязку. Гриф закрыл глаза и осторожно покачал головой:

– Извини, доктор...

Артемию вдруг захотелось расплакаться. Последний раз он позволил себе слезы год назад – по разорванным линиям связей, по времени, проскользнувшему как речной песок между пальцами, по тому, что сделал, по тому, что мог бы сделать.

Вдох. Он спас дорогих ему Стаха и Лару. Спичка и Мишка мерно сопят у себя в комнате за стенкой, живые и здоровые. Он уже смог помочь Грифу один раз, поможет и в этот. Выдох.

Артемий грустно улыбнулся и аккуратно похлопал Грифа по плечу:

– Ничего. Раз ты уже сейчас с таким энтузиазмом на других без разбора с ножами кидаешься, недельку полежишь тут и будешь снова как огурчик.

– Недельку?! Так долго? – слова про недавнее нападение Гриф пропустил мимо ушей, будто что-то подобное было в порядке вещей. Хотя, кто знает? Для его неугомонной натуры, может, и было. Ну, значит, характер точно на месте, ухмыльнулся Артемий.

– Ничуть не долго. По-хорошему тебя тут надо оставить недели на две, но я знаю, что столько я тебя в кровати не удержу, – Артемий переставил одинокую керосиновую лампу на подоконник, и наклонился ближе, решив убедиться в тщательности проведенного осмотра. Вдруг он не заметил ушиб или ссадину, или еще чего хуже? Он аккуратно провел пальцами по вискам и шее, а затем положил ладонь на лоб раскрасневшегося отчего-то Грифа. – Что такое? Температура подскочила? Как ты?

– Д-да нет, все нормально, доктор, – поспешил успокоить его Гриф. – Душновато просто, окно бы открыть. Я с вашего позволения тут покемарю, а то поздно уже.

– Можно на «ты», – улыбнулся Артемий, приоткрывая створку окна. Прежде чем потушить лампу, он подошел к другу, и в попытке успокоить то ли себя, то ли его, напоследок легонько потрепал Грифа по и без того взлохмаченной голове. – Спокойной ночи, Гриш.

– Спокойной ночи, Артемий.

Chapter Text

На следующее утро Артемий встал рано, когда солнце только-только начинало свое бледно-розовое карабкание из темноты вчерашней ночи. Он наспех умылся, опрокинул в себя стакан воды, заглянул в комнату, где все так же мирно сопели Спичка и Мишка, притворился, что ему не захотелось мягко улыбнуться от тепла, подступившего к сердцу, и поспешил проверять состояние своего новоиспеченного пациента.

Гриф похрапывал, широко раскинув руки. Точнее сказать руку, так как ширина кровати позволяла свободно распластаться только одной из них, пока вторая по немного грустной дуге свисала на пол. Артемий, пытаясь не провоцировать старые половицы на скрип, тихонько подошел к Грифу, взял его прохладную от утреннего воздуха руку в свою и бережно поднял ее на гладь простыни.

– Я тебе помогу. Я обещаю, – еле слышно прошептал Артемий. Гриф и бровью не повел – он крепко спал.

Артемий окинул комнату взглядом. В суматохе вчерашней ночи он позабыл убрать остатки бинтов и склянок с антисептиком, а также Гришину куртку, которая грустным сгорбленным холмиком лежала у ножки кровати. Он приступил к уборке: сначала убрал медицинские принадлежности, потом принес немного чистой воды, а когда очередь дошла до куртки, Артемий на мгновение задержался и выудил из недр ее карманов несколько предметов, прежде чем сослать ее в недельный отпуск на крючок в прихожей.

Предметов было три: старые карманные часы, у которых раньше явно имелась цепочка, маленький потрепанный голубого цвета платок и связка ключей, видимо, от складов. Артемий прислушался – часы явно остановились. Может, вышли из строя вчерашней ночью? Он аккуратно сложил все вещи на тумбочку рядом с Грифом и продолжил уборку.

После часа, проведенного за сдуванием пыли с полок и прикрытием занавесок так, чтобы солнце сильно не било в окно, Артемий услышал звуки пробуждающегося ото сна Грифа.

– У меня сейчас голова отпадет, доктор.

– Это ничего. Отпадет – на место пришьем, – Артемий улыбнулся и протянул Грифу лекарства, – Давай, пей лучше.

Гриф с благодарностью принял стакан воды, а после покосился на тумбочку и удивленно крякнул.

– Узнал что-то? Как кстати память твоя, все еще где-то гуляет? – с надеждой поинтересовался Артемий.

– Память моя, док- Артемий, по-видимому, шатается по темным подворотням, не желая пока возвращаться в отчий дом под названием «Голова Григория Филина». Но... – Гриф выдержал многозначительную паузу и указал пальцем на тумбочку, – ...ключи от своего склада я узнаю где угодно.

Артемий воодушевился. Значит, воспоминания Грифу могут вернуться, пусть и несправедливо медленно. Если рассматривание всякого хлама ускорит процесс, то он готов хоть весь город к нему притащить.

Гриф тем временем подцепил связку ключей, покрутил их пару раз привычным ему жестом и ухмыльнулся:

– Артемий, а знаешь, для чего мне вот этот ключ?

– Ну, точно не от складской двери, для нее вон тот – длинный, а про другие ты мне особо не объяснял, – Артемий посмотрел на маленький ничем не примечательный ключ, про который говорил Гриф. Может, от тайника? Или от какого-нибудь ящика на складах? Он решил долго не гадать и пожал плечами, мол, не знаю.

– Хм, не обмануло чутье, значит, – Пробормотал Гриф обращаясь больше к себе, – Я бы абы кому их не доверил. Получается, не ошибся я? Мы друзья?

– Ну, не учитывая некоторые обстоятельства, лет пятнадцать уж как.

– Да ну!

– Ну да.

– И я за одну ночь умудрился тебя забыть? И не только тебя, между прочим! Н-да, хреновый из меня друг, ничего не скажешь.

Если ты хреновый друг, то как тогда называть меня, с горечью подумал Артемий.

– Ну-ну, – вместо самобичевания он решил приободрить Грифа и похлопал его по коленке, – еще будет время все вспомнить, пока лечишься. Может, кого-нибудь из наших все же помнишь? Стаха там, или Лару?

– Стаха? О-о-о, ну Стаха-то помню, – Артемий от таких слов чуть не упал, – Он мне сотку должен, как тут его лохматую башку забудешь. Долг платежом красен.

– Лохматую?.. – Артемий успел забыть, когда в последний раз видел Стаха неподстриженным. Гриф задумался, осмотрел сначала свои руки, потом внимательно уставился на щетину Артемия, и в итоге смущенно почесал себе нос.

– Я так понимаю, Стаху уже давно не шестнадцать...

– Ну, он обещал сегодня-завтра зайти, увидишь, насколько давно, – Артемий тихо посмеялся и помотал головой, пытаясь придать лицу более нейтральное выражение.

Он подумал, что надо бы потом пригласить еще Лару, а может и Ноткина, чтобы заставить медленно плетущиеся Гришины воспоминания возвращаться в его голову пободрее. Он не был уверен, стоило ли искать кого-то из старой банды Грифа, ведь ее уже год как не существовало, а из бывших, так сказать, коллег, он общался с единицами. К Андрею он твердо решил обращаться в самом крайнем случае, так как по уклончивым ответам Грифа прошлой осенью понял, что врагами они не были, но отношения у них были не самые дружеские.

Артемий, погруженный в свои раздумья, машинально потянулся к забинтованной руке Грифа. Тот моментально ее отдернул и за секунду ловко, как будто всю жизнь практиковался, отъехал на противоположный край матраса, подальше от Артемия. Артемий пару раз удивленно моргнул и с выражением то ли сочувствия, то ли жалости на лице сказал:

– Гриш, я же тебя не съем. Надо просто поменять повязку.

Гриф как будто смутился своей бурной реакции, подвинулся обратно и покорно протянул замотанную руку Артемию. Доктор молча приступил к работе, а Гриф, чтобы отвлечься, подхватил свободной рукой с тумбочки старый платок, развернул и с интересом принялся его осматривать. Платок был небольшой, голубого, со временем поблекшего цвета, с распускающимися по краям нитками. Но самой интересной деталью была неумелая по-детски искренняя вышивка белыми тонкими нитками, которая изображала... что-то. Гриф покрутил платок туда-сюда, перевернул его пару раз, сложил пополам, а потом вчетверо и даже понюхал, но не приблизился к разгадке того, что же красовалось посреди побледневшей ткани.

– По-моему это заяц, – выдвинул предположение он.

– Хм-м, – Артемий на минуту оторвался от бинтов и прищурился, – Отсюда больше на ворону похоже.

– А так посмотреть, – Гриф повернул кусок ткани вверх ногами, – вроде бык.

– Погоди-ка, – Артемий наклонился вперед, попутно чуть не врезавшись лбом в многострадальную голову Грифа, и поближе посмотрел на вышивку, – Гляди, тут в углу две загогулины, похожи на буквы Л и… Р?.. Получается, Лара тебе смастерила?

– Не могу вспомнить. Может и она, – Гриф посмотрел на этот старый потрепанный кусок ткани так, как смотрит на врача мать, ожидая вердикта для своего больного дитя. Но платок не мог ничего ему рассказать или по волшебству вернуть годы затаившихся по темным углам воспоминаний; он мог лишь утешить осознанием того, что воспоминания были и были настоящими. Гриф закрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Лара хорошая мастерица, – попытался отвлечь друга Артемий, – Детям игрушки вяжет, они радостные носятся с этими зверятами. Мне тут недавно ни с того ни с сего свитер связала, вот, потрогай, мягкий такой.

Артемий чуть отодвинулся и пару раз тыкнул себя в грудь, приглашая Грифа оценить Ларину работу. Гриф открыл глаза и послушно протянул к Артемию здоровую руку. Артемий улыбнулся и кивнул. Гриф какое-то время исследовал тепло и мягкость Лариного подарка, поглаживая Артемия по плечу как какого-то пушистого кота. Он внезапно остановился и как будто нехотя убрал руку. Предательски покрасневшее лицо Грифа, конечно, не осталось незамеченным Артемием.

– Опять температура? – Артемий крепко, но аккуратно взял друга за плечи и прикоснулся губами к его горячему лбу. Гриф смущенно покашлял, – И правда, температура! Наверное, не стоит пытаться вспомнить так много сразу. Отдыхай пока, а я схожу сооружу что-нибудь на завтрак.

– Д-да ничего. Спасибо, – пока Артемий с невозмутимым видом убирал медицинские принадлежности, Гриф залпом допил оставшуюся в стакане воду, которая никак не помогла его залившемуся краской лицу.

– Кстати, Гриш, а тот ключ-то для чего все-таки? – Артемий уже стоял в дверях, собираясь уходить.

– А-а-а, этот? Так я им пиво открываю, – Гриф подкинул связку ключей в воздух, а затем кивнул другу, мол, лови, прежде чем кинуть ее снова. – Пусть у тебя пока полежат. А как в следующий раз пить будем – испытаешь его эффективность.

Артемий свободной рукой поймал ключи и подмигнул Грифу, прежде чем скрыться за дверью:

– Ловлю на слове!

Chapter Text

Вечером следующего дня Артемий разрешил любопытствующим Спичке и Мишке ненадолго заглянуть к «дяде Грише», предварительно объяснив им, что произошло. Артемий как обычно был по уши в работе, поэтому он оставил Грифа на попечении своих детей, взяв с них слово, что они не будут донимать того слишком долгими разговорами. Сначала Гриф удивился тому, что вместо Артемия его пришли бинтовать паренек лет пятнадцати и как будто прилипшая к парнишеской ноге маленькая угрюмая девочка, но после Спичкиных по-взрослому уверенных «я ученик Бураха» и «вы в надежных руках», лишь немного посмеялся про себя и начал исполнять его указания как самый послушный пациент.

Дети с досадой убедились, что дядя Гриша и правда пока их не помнит, но грустили недолго, и уже через десять минут и один обмен хитрыми улыбками они пытались убедить Грифа в самых невероятных вещах. Интуиция Грифа не подвела, и он почти сразу раскусил замысел маленьких чертят, хотя виду не подал и с удовольствием подыграл им. С энтузиазмом он соглашался с утверждениями о том, что он раньше и по канату ходил, и огнем дышать умел, и крыс тренировал так, что они у него послушно стройным маршем с левой лапы ходили.

Дети проболтали с дядей Грифом до самой ночи, о приходе которой объявила хриплогласая кукушка, живущая в часах в прихожей. Мишка молчаливо встала со своей табуреточки и с серьезным лицом протянула Грифу три маленькие почти свежие травинки. Он вопросительно посмотрел на них.

– Бери. К большому камню пойдешь. Они расскажут, – объяснила она.

– Расскажут что?

– Важное. Главное слушай.

– Договорились, – Гриф совершенно ничего не понял, но подарок принял с искренней улыбкой, а после бережно положил в карман жилетки.

Спичка еще раз проверил здоровье своего сегодняшнего пациента, как ему наказывал Артемий. Убедившись, что с Грифом все относительно в порядке, Спичка пожелал ему не хворать и спокойной ночи, не забыв легонько потыкать Мишку в плечо, чтобы она тоже попрощалась. Гриф в ответ помахал рукой и предложил им заглядывать к нему, когда выдастся свободная минутка, чтобы развеять смертную скуку, которую он ощущал, валясь целыми днями на кровати.

После того как дети ушли, он лег и достал из кармана одну из травинок. Он поднял ее над собой и, покручивая между пальцами, начал рассматривать в теплом свете лампы. Гриф даже попытался прислушаться к ней, как сказала Мишка, но после нескольких минут стараний его слух так и не смог ничего уловить в молчаливом спокойствии ночи. Гриф почувствовал себя немного глупо. «Неужели я настолько отчаялся, что ищу ответов у травы?» Признав свое поражение, он вздохнул и аккуратно убрал травинку обратно в карман.

Гриф решил ждать возвращения Артемия, хотя тот не говорил, как долго его не будет, и вернется ли он сегодня домой вообще. Гриф упрямо решил бороться со сном, повторяя про себя считалочки, о которых ему напомнили Спичка с Мишкой. К несчастью для него, считалочки возымели прямо противоположный эффект. После пятой он начал зевать, после седьмой решил, что не произойдет ничего страшного, если он решит прикрыть глаза и дать им отдохнуть, а после девятой уснул, сосредоточенно думая о месяцах и ножиках.

Chapter Text

– Спит, – констатировал Стах, открыв дверь в комнату, где временно обитал Гриф. – И зачем ты меня так торопил?

– Как зачем? Уже полдень, я думал он давно проснулся и пытается вылезти через окно, чтобы найти чего поесть, – Артемий зевнул, – Наверное, его вчера вечером дети вымотали, вот он и спит до сих пор.

– После вчерашнего готов присоединиться к его занятию прямо здесь, – Стах указал на пол, тщательно подметенный Спичкой.

– Согласен, насыщенная выдалась ночка. Ну, кто ж знал, что пока мы ему ногу будем оперировать, у него жена начнет рожать... – Артемий зевнул еще раз и потянулся. – Потом отоспимся, помоги лучше его разбудить.

Стах наклонился над Грифом и без церемоний щелкнул его по носу. Первая попытка не увенчалась успехом, поэтому он провел манипуляцию еще пару раз, пока тот не поморщился и открыл глаза.

– Какие люди! – Гриф сразу взбодрился, увидев хмурое лицо Стаха, – Господин Должен-Мне-Сто-Рублей, какими судьбами?

– Я тебе эти сто рублей сто лет назад отработал, – невозмутимо ответил Стах, – Твои пацаны точно не сами себя зашивали.

– А-а-а, припоминаю... – задумчиво протянул Гриф, очевидно, не припоминая.

– Не корчи такую рожу, я сюда пришел не о долгах с тобой разговаривать, – с этими словами Стах засунул руку куда-то в рукав, порылся там и выудил две на вид чистые симпатичные морковки, – Держи.

Гриф вытаращил глаза сначала на морковку, потом на Стаха, и, внезапно тыкнув в него пальцем, громко сказал:

– Не буду я тебе суп готовить! Мне Артемий сказал соблюдать этот... постельный режим!

– Да я же не это имел в виду, – пробурчал Стах за секунду сделавшись впечатляющего цвета свеклы.

Ничего не понимающий Артемий смог лишь сказать удивленное «Суп?..»

– Артемий, что бы этот наглец тебе не говорил – не верь ему, – рьяно начал объяснять Гриф, – он как прознал, что я сносно готовлю, начал меня этим супом чуть ли не шантажировать! Еще и внаглую с полной кастрюлей уходил, ладно хоть слова спасибо не жмотил.

– Кто тут еще наглец! – возмутился Стах, – кто у меня половину инструментария «одолжил»? Или потому что я врач, мне вдруг лопата стала не нужна?!

– Это не повод жрать за четверых! – настаивал Гриф.

– Ну-ну, ребята, не ссорьтесь! – Артемий едва мог сдержать смех. С вопросом о том, откуда вообще Гриф знает, как готовить, он решил разобраться попозже. Он взял морковку раздора из рук Стаха и убрал ее в карман, – Давайте лучше отдохнем. А вечером приглашаю вас на примирительный суп.

– Согласен. На обиженных воду возят, – покивал Гриф.

– Ну, во-первых, начал это не я, – ворчливо буркнул Стах, но сил спорить дальше в себе не нашел, – Так уж и быть. Но сначала я – домой. Отосплюсь.

– Угу, – Артемий в очередной раз зевнул и пошел к двери, чтобы проводить гостя.

– А, чуть не забыл, – Стах вернулся и протянул Грифу сложенный листок бумаги, – Пока не открывай. Прочитай через пару-тройку дней, как голове полегче станет.

– Что там? – Гриф убрал листок в кармашек с травами.

– Совет.

Артемия этот клочок бумаги заинтриговал возможно еще больше, чем Грифа, но бессонная ночь давала о себе знать, поэтому он решил оставить все расспросы напотом. Проводив Стаха и убедившись, что Гриф не собирается вылезать через окно в поисках провианта, Артемий доплелся до своей кровати и даже не удосужившись снять ботинки провалился в сон.

***

Артемий сладко проспал где-то до пяти вечера, а после пробуждения первым делом кинулся проверять, из каких запасов можно соорудить обещанный суп. Нашлось немного мяса и овощей, к которым присоединилась злополучная морковка, а также лук и целых три дольки чеснока. В последний год Артемий часто готовил для своих детей, но он должен был признать, что супы не были его сильной стороной. Поколебавшись с минуту, он вздохнул и решительным шагом отправился наверх, к Грифу.

– Не могу выкинуть из головы слова Стаха о твоей готовке, – начал Артемий, не успев даже до конца открыть дверь.

– И ты туда же! – страдальчески произнес Гриф.

– Откуда ты научился? И как ты это так тщательно скрывал от меня целый год? – спросил Артемий с ухмылкой.

– Откуда-откуда, от верблюда! – Гриф скрестил руки на груди и обиженно отвернулся.

– Ладно-ладно, не хочешь – не говори. А все-таки помоги с готовкой, а? Заодно обстановку сменишь, – начал уговаривать его Артемий.

– Мне и тут нормально.

– Хм-м, значит Спичка мне утром не про тебя говорил? Или у нас где-то завелся второй дядя Гриша, который говорит, что умирает от скуки?

Гриф вздохнул и повернулся к Артемию, но на его лице все еще читалось недовольство.

– Извини, если чем-то задел, – Артемий положил руку Грифу на плечо и несильно сжал, – Тем более, я не прошу, чтобы ты сам что-то делал. Посидишь полчасика на стуле, покомандуешь мной.

– Покомандовать? Это мы любим, – на лице Гриши расцвела ехидная улыбка.

– Так значит, поможешь?

– А то! – Гриф похлопал Артемия по руке, которая все еще покоилась на его плече, – Итак, слушай мой первый приказ.

– Уже? Мы даже до кухни не дошли.

– Цыц! За неповиновение приказам строго наказывают, – с этими словами Гриф чуть ли не залез к Артемию на коленки, чтобы дотянуться до его лба и прописать ему легкий щелбан, – Первое предупреждение!

– Слушаюсь, товарищ командир, – притворно-серьезным голосом ответил Артемий.

– Так вот, первый приказ... Товарищ Артемий, несите меня на кухню.

– Н- Несите?..

– Как слышали, – покивал Гриф.

Артемий улыбнулся и помотал головой от нелепости Гришиного запроса. Ему не хотелось сразу расстраивать друга тем, что с его больной ногой он может Грифа до кухни разве что спотыкаясь на спине дотащить, поэтому он уверенно встал и раскинул руки в приглашении:

– Товарищ Григорий, предлагаю меня обнять. Мне так удобнее будет.

Не успев даже покраснеть, Гриф с энтузиазмом обвил руки вокруг шеи Артемия. Тот подхватил его как невесту под ноги, развернулся, сделал один шаг вперед и аккуратно поставил друга обратно на пол. На удивление, Гриф не ослабил хватку, а будто обнял его еще крепче. Артемий пару раз успокаивающе погладил его по спине:

– Не обижайся. Ты не помнишь, но мне с такой ногой трудно тяжести таскать.

– Дурак я, Тëм, – Артемий не видел его лица и не мог разобрать, смеется ли Гриф или плачет.

– Гриш? – Артемий обнял друга, пытаясь этим сказать, что здесь ему ничего не угрожает и он может говорить, что хочет. Или не говорить.

– Я... я тебя помню, – голос Грифа был тихим. Артемий затаил дыхание, – Не- не всё, но… Помню, как мы сбегали в степь, как ты ворчал на меня и бинтовал мне руки, прямо как теперь... И как я напился в ночь, когда мы тебя провожали, что сам идти не мог, и тебе пришлось... Как только что...

– Ну, тогда я был здоровее, ты легче, а трава зеленее, – посмеялся Артемий, – Хотя тащить тебя до Лариного дома было сомнительным удовольствием. Твоя скрытная натура даже пьяной не удосужилась нам тогда рассказать, где ты жил.

– Не было смысла, – Гриф шмыгнул и первым отстранился от Артемия. – Но не будем о грустном. Не хочу о грустном. Пошли суп готовить.

Артемий был необычайно рад, что его друг приходил в себя, был счастлив, что Гриф не забыл его. В то же время, он с грустью наблюдал, как старая привычка Грифа держать все в себе вновь легла маской на его бледное лицо.

Гриф осторожно подергал его за рукав, приглашая идти за собой. Артемий поднял взгляд и увидел слабую, но искреннюю улыбку.

Дышать стало чуточку легче.

Chapter Text

Неделя и три дня минули с тех пор, как Гриф неудачно спланировал с дерева во дворе дома Артемия. За это время он по крупицам сумел вспомнить большую часть своей жизни, однако несмотря на воодушевляющий прогресс, в его памяти все еще было множество раздражающих его пробелов. Гриф пытался доказать Артемию, что теперь он сам в состоянии спокойно ходить, и чувствует, что оставшиеся воспоминания он может вернуть только вырвавшись в город. Артемий уговорам не поддавался и дал строгие указания сидеть у него под наблюдением дома до конца недели. Гриф фырчал и сопротивлялся, но Артемий пообещал, что каждый вечер будет проводить с ним, а еще попросит Спичку с Мишкой заглядывать к дяде Грише, если у них выдастся свободная минутка.

В этот день у Артемия, к его собственному изумлению, оказалось не очень много дел, и он уже снимал ботинки в прихожей, когда часы только-только пробили пять. Но не успел он разогнуться, как в дверь легонько постучали. Рано радовался, вздохнул про себя Артемий и пошел открывать.

– Здравствуйте, – прозвучал тихий девичий голос.

– Ласка? Здравствуй, – она очень редко заходила к нему, и чаще всего делала это не одна, а в компании других детей, поэтому Артемий немало удивился ее появлению, – Если ищешь Спичку, он сегодня у Стаха. У доктора Рубина, точнее.

– Спичку? Нет-нет, – она медленно помотала головой.

– Тогда... Что-то случилось? – Артемий забеспокоился, – Что-то с детьми? Или дядей твоим?

– Что? Нет, с дядей Петром все хорошо. И с остальными тоже. Ну, разве что Ноткин вчера занозу получил… Но Хан ему ее быстро вытащил! Н-но вы, наверное, не про это... – Ласка немного смутилась и подняла небольшой сверток, который все это время держала в руках, – Вот. Дядя Андрей сказал передать дяде Грифу.

– Андрей? – Артемий удивился еще больше, – И что же там? Твирин? Или что-то еще хуже?

– Что вы! Дядя Андрей услышал, что с дядей Грифом плохо, поэтому захотел помочь и дал мне лекарств, бинтов и пару вещей, чтобы передать ему, – объяснила Ласка чуть повысив голос.

– Что ж, тогда спасибо, – «Захотел помочь» и «Андрей Стаматин» не укладывались у Артемия в голове в одно предложение, но об этом он решил промолчать, – Тебе, в первую очередь. Почему он сам не пришел?

– Не стоит, я всего лишь передала, – голос Ласки снова сделался тихим, – У дяди Петра сегодня вдохновение, поэтому он попросил его остаться с ним, пообсуждать. Я пока еще плохо понимаю его идеи, но они с дядей Андреем говорят, что я быстро учусь...

– То, что ты вообще их понимаешь уже говорит о твоих талантах, – искренне попытался поддержать ее Артемий, принимая сверток.

– Ой, чуть не забыла, – Ласка вынула из кармана пальто небольшой квадратный предмет и протянула Артемию, – Это вам. От меня. За то, что вылечили дядю Петра тогда.

Артемий аккуратно принял подарок, рассмотрел его поближе и улыбнулся. На маленьком холсте красками была бережно выведена маленькая коровка, гуляющая по степи. Артемий сразу решил, что повесит картину на самом видном месте.

– Большое спасибо. Буду с нетерпением ждать выставку твоих работ.

– Обязательно вас приглашу, – улыбнулась в ответ Ласка. – Ну, я пойду. До свидания!

– До встречи, – Артемий помахал ей рукой, закрыл дверь и, гордо держа в руке коровку, потопал наверх отдавать подарок Грифу.

***

– А неплохо он тут тебе положил, – Артемий с интересом рассматривал содержимое «посылки», – Даже антибиотики есть. Откуда такая щедрость? Он что, тебе в карты проиграл?

– Хм-м... То, что за ним должок – это правда, только не могу вспомнить, почему... – Гриф нахмурился. Он наугад взял непримечательную коробочку, открыл ее и воскликнул «Ага!»

– Что там? – Артемий оторвался от жадного исследования разложенного перед ним медицинского ассорти.

– Мы с помощью этой штуковины один раз поспорили у кого дольше стоять будет, – Гриф махнул рукой куда-то наверх.

– Чего? – Артемий решил думать, что ослышался.

– В-волосы у кого дольше стоять будут, я про прическу! – в подтверждение своих слов Гриф подцепил пальцем немного жижи из одной из баночек, находящихся в коробке, и провел по своей шевелюре. Артемий увидел, что пряди в том месте и правда стали прямее, и одобрительно покивал.

– Может, эта щедрость как-то связана с твоим старым... делом? Выгодно продал ему что-то, вот он и решил отплатить? – начал строить теории Артемий.

– Что-то мне подсказывает, что им движут не настолько благородные намерения, – Гриф еще раз окинул все взглядом. Он обратил внимание на простой белый листок бумаги, сложенный вдвое.

Гриф развернул листок, без особого интереса пробежался по нему взглядом, а затем внезапно отбросил его от себя, как ошпаренный, вскочил с кровати и, уперев руки в бока, начал сердито наматывать круги по комнате, попутно бормоча себе под нос проклятия.

– Зачем так быстро встаешь, голова будет болеть, – в последнюю неделю для Артемия физическое здоровье Грифа стояло на первом месте. Но тем, что творилось в Гришиной голове, он тоже не любил пренебрегать, поэтому поднял валяющийся на полу листок и посмотрел на то, что вызвало настолько бурную реакцию у его друга.

На листке красовалось всего два слова. Точнее, слово было одно, а под ним стояла вычурно-красивая подпись Андрея Стаматина.

– «Птенчику», – прочитал вслух Артемий, пытаясь не засмеяться. – Серьезно? С Андреем?

– Слушай, Медведь, зимы длинные, ночи холодные, а кабак Стаматина довольно теплое местечко, – Гриф не показывал желания остановить свой марафон по комнате, – Тем более мы уже три года как не... Ну, неважно. Долг вернул и хрен с ним.

– Все-таки вспомнил?

– А как же, – Гриф наконец-то остановился и повернулся к Артемию, – Одолжил я ему один раз несколько своих ребят, он попросил, мол, для дела. Дело-то они вроде как и сделали, и даже успешно, только этот засранец их в благодарность каким-то своим новым экспериментальным пойлом наградил, да так, что они у меня неделю потом зеленые ходили. Знаешь, сколько я из-за этого тогда убытков понес?

– Наверное, порядочно, – Артемий встал и за руку потянул Грифа обратно к кровати. Он смог усадить все еще недовольного друга и отдал ему листок.

Гриф вздохнул, мрачно посмотрел на бумагу еще раз и положил ее обратно к другим вещам:

– Ну, что было, то прошло – вспоминать грешно. Хотя, надо будет передать потом спасибо, – Гриф притворился, что до сих пор сердится, но Артемий ясно увидел, что его друг окончательно успокоился, и ему самому стало как-то веселее.

– Как Ласка в следующий раз заглянет, обязательно передам, – Артемий вдруг понял, что не похвастался Грифу коровкой, – Кстати об этом. Не поверишь, что она мне подарила...

Chapter Text

Как и у любого сельского врача, у Артемия Бураха не было выходных. Точнее, они были, но узнать о них заранее не имелось никакой возможности, а сил провидения у него, к сожалению, не имелось. Артемий относился к этому спокойно и рассматривал дни, в которые к нему обратился не более чем один пациент, своего рода выходными. Больных, которые могли своим ходом доплестись до него в пасмурные, обрамленные дождями дни, почти не было; мало кому хотелось промокнуть до нитки в добавок к какой-нибудь мигрени.

Утром Артемий как обычно зашел к Грифу проверить его самочувствие и наложить новые бинты на почти зажившую руку. Он удивился, не найдя его на привычном месте, и полчаса с чувством нарастающей паники обыскивал весь дом. Его не было ни на кухне, ни в детской, ни в чулане, и пыльный чердак также молчал об его участи. Артемий ломал голову над внезапным исчезновением Грифа. Была ли в этом его вина? Обида за неаккуратное слово или дело? Не в его духе на такое дуться. Или, может, он вбил в свою дурную голову какую-то идею и побежал ее проверять, несмотря на предупреждения о том, как это отразится на его здоровье? Артемию хотелось верить, что Гриф не ушел бы не сказав ему ни слова.

Наконец, поиски привели Артемия к входной двери, и его тревога развеялась, быстро сменившись раздражением, а затем облегчением, как только он ступил за порог.

Сегодня его пациент нарушил неписанное правило не бродить без нужды под дождем и уже целых полчаса скрывался от обеспокоенного врачебного взора во дворе дома под ритмичный шепот мороси.

– Гриф, ты чего тут? Еще и без куртки, – Артемий сделал пару шагов к стоящему к нему спиной Грифу и невольно поморщился от холодных капель, – Пошли греться, я чайник поставлю.

– ... – Гриф, казалось, сильнее съежился и уставился на землю так, будто не хотел, чтобы Артемий увидел его лица.

Артемий подумал, что Гриф трясется из-за того, что замерз и промок, поэтому не ожидал, что его попытка подойти поближе обернется неудачей. Артемий даже не успел его коснуться, а Гриф уже стремительно увеличил расстояние между ними на несколько шагов. Артемий не в первый раз видел подобную реакцию от своего друга, но каждый раз как впервые его сердце до боли сжималось из-за догадок о том, что пережил Гриф, а также из-за того, что он, пусть и ненарочно, заставлял его вспоминать о произошедшем.

– Не надо, – еле слышно пробормотал Гриф, – Я прочитал записку Стаха. Не надо. Оставь меня.

– И что же там такое написано, что заставило бы меня оставить тебя прозябать под дождем? – Артемий не пытался приблизиться к нему, но отступать был не намерен.

– Ты из-за меня убийцей стал, – хмуро ответил Гриф.

– Из-за тебя? Что-то не припомню у себя в армии генерала Филина, – Артемий скрестил руки на груди и в упор посмотрел на Грифа. Что бы ни было в той записке, оно заставило его вспомнить о неприятном прошлом, может, о его старой шайке, а может, об их нелегком разговоре в соборе. Однако Артемий не сомневался в добрых намерениях Стаха. К несчастью, их друг не любил ходить вокруг да около и говорил все прямо в лоб.

– Армия? Это совсем другое, – Гриф отвел взгляд.

– Другое? Что-ж, согласен, в отличие от армии с тобой у меня был выбор, – Артемий не отводил взгляд. – Посмотри на меня.

Гриф сжал губы и помотал головой.

– Значит, ты еще не все помнишь. Тебе страшно, что я о тебе думаю из-за этого, так? Ты не должен бояться. Только не со мной, – Артемий медленно сократил расстояние, разделявшее их и остановился в шаге от Грифа. – Посмотри на меня.

Гриф уставился в землю с таким выражением, словно ему к виску приставили заряженный револьвер. Артемий ждал в терпеливом молчании. Спустя минуту внутренних терзаний, Гриф все же нашел в себе силы посмотреть Артемию в глаза.

– Совестно мне, Тëм...

– Это хорошо. Значит совесть не отшиб, – Артемий смахнул каплю дождя, медленно сползающую по носу, – Куда ты намылился в такую погоду? От совести бежать? Прекрасно знаешь, что таким хромым старикам как мы от нее не скрыться.

Гриф не нашелся с ответом и лишь тихо шмыгнул носом.

Артемий смотрел на Грифа, с его промокшими, частично прилипшими ко лбу волосами, с его бордовой рубашкой, влажной тяжестью осевшей на острых плечах, с его исполненным вины серым взглядом, и ему эгоистично захотелось, чтобы его друг вернулся домой. Однако, он думал не о слегка прикрытой двери в нескольких шагах от них, а о пороге, который мог переступить только Гриф. Чтобы он осознал, чтобы вспомнил, что сегодня ему не нужно было возвращаться в руины пропахшего табаком, дешевым алкоголем и предательством склада; что он своими руками за прошедший год выстрогал себе честное жилище, в котором не было места грязи и страху. Артемий злился, думая о том, что не может ворваться Грифу в голову и распахнуть все так внезапно захлопнувшиеся двери, не может впустить заплутавшие воспоминания обратно.

Но он может взять Грифа за руку, стереть холодный дождь с тыльной стороны его ладони, и крепко сжать ее. Он может тепло улыбнуться взгляду удивленных глаз. Рассматривая закручивающиеся узоры чайного пара, он может ждать, пока Гриф вернется домой. Он будет ждать.

Chapter Text

Гриф громко чихнул. Артемий не удивился и лишь тяжко вздохнул.

Вчера Гриф промок до нитки и Артемию пришлось искать свои старые сухие свитера и штаны, в которые Гриф бы мог влезть и не утонуть. Одежда, которую раскопал Артемий, все равно оказалась большой; из рукавов мягкого выцветшего свитера виднелись только кончики пальцев, а штаны с маленькой заплаткой на колене пришлось неровно подвернуть целых три раза.

– Будь здоров, – сказал Артемий, подготавливая травы для лечения.

– Спасибо, – голос Грифа был сиплым.

Артемий решил не донимать друга ни укорами, ни расспросами и сосредоточился на приготовлении лекарства. Смешивание микстуры от простуды для Артемия было обыденным делом, ему не нужно было лишний раз задумываться о своих телодвижениях или пропорциях ингредиентов. Он даже не заметил, что в какой-то момент стал непринужденно напевать себе под нос.

Он также не заметил, что Гриф очень внимательно его слушал. Внезапно Гриф решил попробовать спеть с Артемием дуэтом, но после пары удачных секунд его простуда грубо отменила намечающееся выступление, и он громко закашлялся.

Артемий удивленно покосился на него:

– Ты чего? Пройдет горло – хоть всю ночь песни горлань, мне не жалко.

– Мелодия... Знаю такую, – Гриф наконец-то перестал кашлять, – Только не знаю, откуда. Точно не от тебя.

– Не думал, что у тебя есть друзья из уклада, – Артемий в задумчивости почесал щетинистую щеку, – Эту колыбельную обычно матери поют. Я от рожениц подхватил, они все ей своих младенцев успокаивают.

– Ну ты подумай – где я, а где матери... Порядочные женщины мое – кхм – предприятие за версту обходили... – Гриф нахмурился и покашлял еще пару раз.

– Странно, – Артемий протянул Грифу теплую кружку с лекарством, – Может, невеста твоя пела?

– Моя кто?! – Грифу пришлось применить все свое ограниченное акробатическое мастерство, чтобы не выронить отвар из рук.

Артемий улыбнулся и поспешил разрешить недоразумение:

– Травяная невеста, дурень. Вечно одна крутилась у твоего Гнезда, хотя большинство из них городских не очень любит. Вы дружили?

В ответ Гриф красноречиво чихнул.

– Будь здоров.

– Спасибо. Хм, – Гриф задумчиво шмыгнул носом, – Что-то припоминаю. Точно, один из моих пытался ее на гитаре лабать научить, так она палец о струну порезала и пришла ко мне сердитая, прям воплощение ваших злыдней степных! Зареклась нашу «шумную древесину» никогда больше не трогать, но не ушла и продолжила с нами песни горланить. Как же ее звали... Погоди, а ей-то откуда такие песни знать? Эти девки разве рожать умеют?

– Ну-ну, поуважительней, – упрекнул друга Артемий, – Сами-то, конечно, не могут, но роды принимают получше меня или Стаха.

– Я-то думал, она мне про траву свою заводит что-то, а она мне оказывается песни для детишек пела, – Гриф отпил немного лекарства из кружки и поморщился от вкуса, но все же улыбнулся. – Забавно.

Артемий убрал оставшиеся ингредиенты в аптечку и посмотрел на Грифа, который со скорбным лицом послушно попивал горький целебный отвар.

Горячие слезы, бегущие вниз по щекам, бегущие сквозь артемьевы пальцы, разбивающиеся о холодную рыхлую землю. Тяжелый запах алкоголя, влажный запах земли, слабый звон потревоженного ветром одинокого колокольчика. Хриплый шепот, бледные ладони, упрямо упирающийся ему в грудь, "оставь меня, оставь меня".

У него было пятнадцать лет, чтобы усвоить нерушимые законы. Солнце встает на востоке. Твирь цветет осенью. Ты никогда не услышишь голос своей матери.

Боль, которую нельзя облегчить. Боль, которую нельзя забрать.

У него было пятнадцать лет. У Грифа был один день.

Тишина, руки, опустившиеся в бессилии, долгое отчаянное объятие. Ребенок, повзрослевший за день в его руках. Поцелуй в висок и горячие слезы, бегущие вниз по щекам.

Артемию показалось, что он на мгновение понял, почему Гришина подруга пела ему детские песенки. Возможно, ей тоже удалось заглянуть за кулисы его напускной важности и увидеть того непослушного пацаненка, который любил бегать по рельсам, громко ругался назло взрослым и не любил горькие лекарства. Артемий сел рядом с Грифом, не думая о том, что сам может подхватить простуду, и пока его друг с мученическим выражением лица допивал остывший отвар, он как мог запел:

– Хатар, хатар, хатархаш, хадамай басаган олдохош...