Chapter Text
Солнце уже встало, абсолютную темноту комнаты сменил тёплый полумрак. Это кажется странным: неужели он проспал и забыл покормить Джун Хи? Ки Хун поднимает запястье, чтобы взглянуть на время, но часов нет. Он прислушивается: в доме тихо, только за окном тонко чирикает какая-то птица. Вчерашний день всплывает в памяти резко и целиком. Оглушённый Ки Хун ненадолго даже забывает дышать, а затем расслабляется: Джун Хи в безопасности, за ней есть кому присмотреть. Пять часов сна — небывалая удача, браслет должен был разбудить его раньше. Видимо, Ки Хун потерял его накануне.
Вспомнив об Ин Хо, он поворачивает голову и натыкается на Вербовщика. Тот стоит, согнувшись над другой стороной кровати, и с любопытством рассматривает гору тряпья. В таком освещении Ки Хун не может видеть выражение его лица, но сонному параличу на это глубоко плевать. Вербовщик вытягивает длинный белый палец и тыкает куда-то в складки одеяла.
— Какой милашка! Знаешь, таким он мне нравится гораздо больше, — он переводит взгляд на Ки Хуна и широко улыбается:
— Да и тебе, кажется, тоже.
— Возвращайся туда, откуда пришёл.
Ки Хун закрывает глаза и начинает считать вдохи. На двадцатом ощущение присутствия исчезает — Вербовщика больше нет, а Ин Хо по-прежнему спит. Ки Хун приподнимается на локтях, чтобы лучше видеть: тот лежит на уровне его бёдер, согнув одну ногу и вытянув вторую, обвязанную поводком. Лица не видно из-за сбившегося одеяла и простыни.
Ки Хун выползает с другой стороны, находит браслет под кроватью и тихо выходит из спальни. Начало восьмого. Сообщений от доктора Люна нет, поэтому Ки Хун пишет ему сам — интересуется, всё ли в порядке и когда ждать Джун Хи.
Чоу спит на диване, не побрезговав завернуться в оба пледа. Складка между бровями, уголки губ смотрят вниз — кажется, алкоголь не помог забыться ему даже во сне. Ки Хун поднимает с пола пустую бутылку, выкидывает окурки, моет кружку и приоткрывает дверь на веранду. С ночи в доме всё равно холодно как на улице. На возню вокруг себя Чоу никак не реагирует, только вдруг разражается громким храпом — от неожиданности Ки Хун едва не подпрыгивает на месте. Больше не таясь, он принимается готовить завтрак, варит кофе, достаёт смесь… но вовремя останавливается. Вскоре приходит сообщение от доктора Люна: они проснулись и сразу после завтрака отправятся в путь. Ки Хун просит его захватить сигарет.
Среди всего, реагирует Чоу только на запах кофе. Неуютно щурясь и кутаясь в плед, он выползает под яркий свет нового дня и застывает перед плитой. Ки Хун отдаёт ему свою кружку, ставит вариться кофе заново и только тогда вспоминает, что не отвязал Ин Хо. Под плазмой всё так же валяется его лежанка и стоят миски, но Чоу ничего о них не спрашивает. Он включает телевизор и молча пьёт кофе, перескакивая между каналами. Ки Хун трамбует яичницу в широкую плошку и идёт наверх.
Ин Хо по-прежнему лежит на кровати. Он уже не спит, смотрит слегка обиженно, однако всё забывает, как только чует поджаренную ветчину. Ки Хун отстёгивает его и ставит плошку на пол, сдирает с кровати бельё, но, прежде чем унести его в стирку, садится на матрас и некоторое время наблюдает, как Ин Хо ест.
— Эй, знаешь, — Ки Хун дожидается, пока на него обратят внимание, и скучным тоном продолжает: — Есть такие больные люди, которым нравится секс с животными. Я не один из них. Мне нравятся люди. Только люди, Ин Хо.
Тот ещё некоторое время смотрит, ожидая продолжения, но, не дождавшись его, вновь опускает голову к миске. Ки Хун подхватывает бельё и уходит. Конечно, это не могло сработать, но было бы бесконечно забавно, если бы да. Придётся найти иной способ — другой, более весомый аргумент.
Чоу даже не пытается привести себя в порядок — кивнув на прощание, он уезжает. Ки Хун выпускает Ин Хо и выходит докурить последнюю оставшуюся сигарету. Доктор Люн появляется ближе к полудню, вместе с Джун Хи он привозит термос с супом и большой пакет из ресторана с димсамами.
— Мы задержались, потому что жена хотела передать вам суп. Это старый рецепт с имбирём и женьшенем, специально для таких холодов.
— Спасибо, не стоило так беспокоиться.
— Пустяки. Она сказала, что Джун Хи вырастет настоящей красавицей и передавала вам привет.
Ки Хун вновь благодарит и предлагает кофе.
— Нет, нет. Я поеду, машина ждёт, — доктор Люн спешит откланяться, но Ки Хун вдруг спрашивает:
— Вы знали, что он приедет?
Доктор Люн оборачивается с грустной улыбкой и спустя небольшую паузу отвечает:
— Мне никто не сказал, но я догадывался, что он захочет сюда приехать.
Проводив его, Ки Хун погружается в обычную рутину, а вечером, когда выдаётся свободная минута, открывает на своём любимом новостном портале раздел светской хроники.
«Свадьба года»: Принцесса китайского технологического гиганта Джейн Вонг вышла замуж за наследника не менее известной IT корпорации. Тысяча гостей, пышность торжества поражает воображение. Ки Хун переворачивает мобильник и видит название того самого гиганта. Он быстро пролистывает многочисленные фото со свадьбы, закрывает сайт и набирает в поиске имя Чоу. Местный предприниматель, занимается строительным бизнесом, подозревается в связях с триадами, но ни разу не был уличён. Владеет парой зданий на острове и несколькими скаковыми лошадьми. Его скакун по кличке Дух Гонконга выиграл гонку на 1200 метров в минувшую среду.
Ки Хун убирает телефон и идёт к Джун Хи. Ему вдруг ужасно хочется её обнять. Он старается улыбнуться, но малышка только смотрит на него своими глазами-пуговками и смешно сопит. Ки Хун вытирает ей нос, гладит по щёчкам и пытается что-то напевать. Если Джейн вдруг вспомнит о них и пожелает избавиться, Чоу не сможет ей помешать, даже если вдруг захочет. Никто не сможет ей помешать, разве что боги, но в тех Ки Хун уже давно не верит.
И всё же Ин Хо сумел с ней договориться.
Ки Хун находит его на веранде: одетый в новое худи, тот сидит на деревянном настиле и наблюдает за птицами. Две майны скачут по не ко времени зацветшему кусту гибискуса, то ли ссорясь, то ли играя меж красных бутонов. Ин Хо улыбается, немного сдвигается и снова отворачивается, словно предлагая посмотреть увлекательное телешоу вместе. Ки Хун садится рядом, и они действительно смотрят на птиц, пока те не улетают. Сумерки из малиновых становятся синими, из-за горы выползает похожая на белый нефрит луна.
— Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне, — слова растворяются в воздухе вместе с облачком пара. — Ты должен вернуться, ты спас меня. Не знаю зачем, но ты не можешь бросить всё вот так.
Из всей речи Ин Хо ожидаемо улавливает только интонацию и «ко мне». Он припадает на лапы и кладёт голову на колено Ки Хуну — набок, слишком по-человечески, и смотрит куда-то вглубь сада. Тоже думает о чём-то своём. Ки Хун его не прогоняет и не трогает, просто рассматривает резной профиль. Ему вдруг вспоминается рассказ Ён Иля об умирающей жене и увольнении за взятку. Что, если это правда? Что, если, будучи в отчаянии, Ин Хо тоже попал на игры — не в качестве игрока, но организатора. Иль Нам искал преемника, а Ин Хо обладал всеми необходимыми навыками и нуждался в деньгах. Ведь если история Ён Иля — правда, он тоже работал в полиции и занимал хорошую должность.
Конечно, это не может считаться оправданием для того, чем он занимался. Но если на секунду представить, что всё было именно так, от игроков Фронтмэна отличало не столь многое. По крайней мере, в первый год. Навряд ли он мог просто уйти после всего, что видел и знал, поэтому, даже похоронив жену, был вынужден возвращаться на игры снова и снова. После того, как выстрелил в плечо брату, он даже не мог вернуться к своей семье. Несмотря на то, что Джун Хо отчаянно желал этого, ничто уже не могло быть как прежде.
Так что заставляло Ин Хо продолжать? Он просто жил по инерции, растеряв остатки веры в людей? Или стал ближе к ВИПам, привык к этому аду и начал наслаждаться своей ролью?
Вербовщик прав: Ин Хо-пса нельзя назвать милым, но нравится он Ки Хуну однозначно больше человека. Самое страшное, что тот может сделать — заблевать диван или укусить тупыми зубами. С этим вполне можно жить. В последнее время Ки Хун вообще иногда забывает, кто перед ним, не потому что безумие заразно, но как иначе? Ин Хо ведёт себя как пёс, и было бы странно обращаться с ним как с человеком. А ненавидеть пса Ки Хуну не за что. Да, он часто бывал назойливым и раздражающим, однако стоило сказать доброе слово — стелился ковриком у ног. В том, что у Ки Хуна ушёл почти месяц, чтобы это понять, виноват Ин Хо, но явно не пёс.
Последнее свечение заката меркнет, и Ки Хун замечает нечто странное. Он треплет Ин Хо по волосам и встаёт, чтобы опустить автоматические шторы в гостиной. На веранде становится совсем темно. Они снова усаживаются на край настила, Ки Хун смотрит в небо и Ин Хо следует его примеру.
— Смотри, — Ки Хун поднимает руку, указывая в самое тёмное место над северной горой. — Сейчас…
Ин Хо послушно щурится, пытаясь разглядеть, на что ему указывают. Не проходит и минуты, как одна из звёзд срывается и яркой дугой падает в темноту леса. Вскоре за ней следует другая, и ещё одна. Некоторые едва заметны, другие напоминают мазок тонкой кисти. Ки Хун вспоминает, что нужно загадать желание — у него как раз есть одно. Стоит подумать об этом, как особенно яркая звезда рассекает небо своим прощальным полётом, и в тот же миг Ки Хун находит ответ.
На секунду внутри всё сжимается. Он медленно оборачивается, чтобы взглянуть на Ин Хо. Тот по-прежнему увлечён звездопадом, энергично наблюдает за небом и явно жалеет, что не может охотиться на звёзды, как на летучих мышей. Ки Хун чувствует, что на этот раз прав, но не чувствует ни воодушевления, ни даже облегчения. Ему не нравится то, что он должен сделать, хотя всё оказалось так просто.
Он идёт гулять с Джун Хи по своему обычному маршруту, но в попытке успокоиться уходит куда дальше, чем обычно. На обратном пути малышка начинает капризничать, а Ин Хо встречает у порога, тоже явно голодный. Ки Хун кормит всех ужином, но сам поесть даже не пытается — кусок не лезет в горло. После прогулки ему не стало лучше, напротив — окончательно определившись с планом на завтра, Ки Хун не может перестать о нём думать. Его начинают одолевать сомнения: что, если эффект окажется прямо противоположным, и Ин Хо только сильнее замкнётся в себе?
Несмотря на это, Ки Хун открывает сайт онлайн-магазина и заказывает необходимое с доставкой за восемь часов. В тот вечер он выпивает таблетку вовремя, но всё равно долго не может уснуть. Ублюдок Ин Хо не заслужил сочувствия, но, представляя, что будет с псом, Ки Хун чувствует, как в груди всё переворачивается. В качестве извинения он не надевает на него ошейник, а привязывает как накануне, чтобы в последнюю ночь тот мог спать так, как хочет. Ин Хо и правда уже спит, свернувшись на уровне колен, и сладко сопит, досматривая пятый сон. Ки Хун не видит его, но, глядя в абсолютную темноту, как никогда объёмно и ярко ощущает его присутствие и почему-то чувствует себя паршиво.
Он даже не вполне уверен, из-за чего. Из-за того, что собирается сделать или из-за нахлынувших воспоминаний, как плохо обращался с псом вначале? От того, что он понял про Ин Хо или потому, что совсем скоро пёс исчезнет навсегда? Ему страшно выйти навстречу враждебному миру с Джун Хи на руках, тошно вновь столкнуться лицом к лицу с Фронтмэном, и всё это меньше чем через двадцать четыре часа. Но тянуть дальше нельзя. Они и так потеряли слишком много времени.
В приступе бессонницы Ки Хун решает покормить Джун Хи раньше и только после этого наконец засыпает. Утром его будит Ин Хо, который нервно расхаживает туда-сюда и гремит цепью о змеевик. Солнце давно встало и мешает спать Джун Хи. Та плачет, но вымотанный Ки Хун её не слышит. Придя в себя, он отвязывает Ин Хо и параллельно ворчит:
— То рычишь без причины, то молчишь, когда не нужно. В следующий раз разбуди меня, если… — он не договаривает, потому что вдруг понимает: следующего раза не будет.
День проходит как обычно, но тянется бесконечно. В обед Ки Хун кое-как запихивает в себя остатки вчерашних димсамов, даже не удосужившись их разогреть, проверяет время и ловит себя на желании, чтобы доставка не приехала. Чтобы кладовщик перепутал заказы, курьер потерял коробку или у грузовика потекли свечи. Что угодно, лишь бы отложить ещё немного. Но доставка приезжает вовремя — около семи вечера загорелый парень выпрыгивает из зелёного грузовика и оставляет пакет у ворот. Внутри всего две небольшие коробки. Ки Хун выбрасывает обёртку и собирается вскрыть их наверху, но Ин Хо пытается увязаться за ним следом. Он любопытно тянет шею в надежде, что ему перепадёт что-нибудь вкусное или хотя бы интересное. Приходится откупиться печеньем.
— Я быстро, — говорит Ки Хун и скорее убегает наверх, словно ещё немного, и Ин Хо разглядит содержимое сквозь картон.
Он выходит позже обычного и снова гуляет с Джун Хи максимально долго, чтобы та лучше спала ночью. Звёзды больше не падают, холодно и безразлично смотрят из чернильной глубины космоса. На обратном пути Ки Хун наступает на что-то мягкое и поскальзывается, только чудом не упав. Оправившись от потрясения, он шарит лучом фонарика по земле и видит разбившуюся в кашу хурму. Дерево над ним сплошь увешано оранжевыми плодами. Стоит сорвать, как тонкая кожица лопается от неосторожного касания и по пальцам стекает густой сок. Ки Хун кусает с другого бока и удивлённо выдыхает: сочная сладость нежно растворяется на языке, и рот совсем не вяжет. Он доедает, отряхивает руку и привстаёт на носки, чтобы собрать несколько плодов в кепку. Жаль, Джун Хи ещё не ест ничего кроме молока.
Ин Хо смотрит на хурму с подозрением. Ки Хун забирает её, разрезает и показательно кладёт свою половину в рот. Он нарочно тянет время, находя или придумывая себе всякие мелкие дела. Ин Хо съедает хурму и просит ещё.
— Завтра.
Ки Хун убирает оставшиеся две штуки в холодильник и идёт укладывать Джун Хи. Та уже сладко зевает. Убаюкивая её, Ки Хун на мотив детской песенки говорит:
— Скоро всё закончится. Ты поедешь в Корею, познакомишься с бабушкой и дедушкой. И они будут тебя любить. Ты вырастешь красивой и сильной, как твоя мама. Принцесса Га Ён, будешь самой счастливой.
Лишь закончив, он понимает свою ошибку и на секунду прикрывает лицо рукой, то ли от стыда, то ли стремясь оградить малышку от собственной грусти. Но когда он отнимает руку, Джун Хи хватает его за палец. Она так и засыпает, держа его. Ки Хун выключает ногой обогреватель и немного погодя опускает Джун Хи в кроватку, но не уходит сразу. Пусть та не исчезнет завтра с первыми лучами солнца, им всё равно придётся расстаться уже довольно скоро. Ки Хун смотрит на неё и думает о том, что это, должно быть, его проклятье — так быстро и сильно привязываться к людям.
Время к десяти. Ки Хун курит и идёт наверх в спальню. Он обновляет повязку на шее Ин Хо, чтобы надеть ошейник, и пристёгивает его к кровати. Довольный пёс запрыгивает на одеяло.
— Я пока умоюсь, а ты спи. Не жди меня.
Ин Хо ложится, кладёт голову на скрещенные запястья, но, конечно, и не думает спать без хозяина. Ки Хун застёгивает велосипедный замок и уходит в ванную: прикрывает дверь так, чтобы оставить крошечную щель, включает тёплую воду и затыкает слив. Пока ванна набирается, он зачем-то бреется, а когда в комнатке становится относительно тепло, раздевается до трусов и футболки. Струя из-под крана оглушительно разбивается о слой воды. Ки Хун смывает остатки пены с лица, кладёт одноразовый станок в шкафчик за зеркалом и берёт с полки опасную бритву.
Ручка под дерево и блестящее лезвие из нержавейки — выглядит как из позапрошлого века, Ки Хун даже не знал, что такими ещё кто-то пользуется. Он отгибает лезвие, на пробу касается кончиком подушечки указательного пальца. Боли нет, но на коже тут же выступает крошечная алая капля. Ки Хун небрежно стряхивает её и залезает в ванну. Тёплая вода нежно обнимает уставшее тело, мышцы вытягиваются, и в спине что-то глухо щёлкает. Ки Хун выключает воду и в наступившей тишине прикрывает глаза. Он так давно этого не делал, даже когда жил в мотеле, как правило, отказывал себе в таком простом удовольствии, не специально: целиком поглощённый идеей остановки игр и охотой на Вербовщика, он просто отвык думать о чём-то приятном. Да и как? После всего, что видел. Как он мог? Пока где-то, совсем рядом, продолжалась кровавая жатва.
Но в тот момент Ки Хун разрешает себе немного посидеть вот так — впитывая тепло под звук собственного дыхания. Когда его ритм становится спокойным и размеренным, Ки Хун понимает, что пора. Ему больше не о чем беспокоиться: делай что должно и будь что будет. Он отодвигает бутылку шампуня, достаёт маленький белый пузырёк и выливает половину. Вода окрашивается в бледно-красный. Там, где кромка колеблется от движения, видно, как краска пристаёт к белой керамике, но это мелочи. Ки Хун роняет открытую бритву на пол и добавляет сверху несколько капель бутафорской крови — на пол и бортик ванны. Сполоснув пузырёк, он прячет его обратно, опускает руки под воду и обмякает, откинув голову назад.
Неизвестно, сколько проходит времени, по ощущениям — полчаса, не меньше. Вода уже едва тёплая, и Ки Хун начинает откровенно замерзать. Тело ломит от статичной позы, но любое движение означает риск всё испортить. Ки Хун старается не дрожать. Всё, что он себе позволяет — немного согнуть ноги под водой, чтобы сползти вниз на какой-то сантиметр. Давление на спину перераспределяется — становится не так больно. Ки Хун облегчённо выдыхает и тут же слышит знакомое позвякивание.
Глухой стук — Ин Хо спрыгивает с кровати, вновь позвякивание и нерешительная тишина. Он стоит за дверью. Ки Хун расслабляет шею, приоткрывает рот и старается не жмурить веки.
Влажную кожу обдаёт холодным воздухом — дверь открывается, и Ки Хун задерживает дыхание. Несколько долгих и страшных мгновений ничего не происходит.
А затем звенящую тишину разрывает громкий стук, лязг, задушенный хрип и снова стук. Как можно незаметнее Ки Хун делает вдох, но не открывает глаз и не двигается. Длины поводка достаточно, чтобы Ин Хо мог зайти в ванную лишь на половину корпуса. Ему никак не дотянуться до Ки Хуна, но Ин Хо продолжает рваться как безумный, хрипит, падает и кричит так, что кровь стынет в жилах. Ки Хун рад, что не видит — от одного звука ему становится по-настоящему страшно. Всё его существо отчаянно желает прекратить это, и, только собрав всю силу воли, он остаётся на месте.
В какой-то момент раздаётся оглушительный скрип — невероятным образом Ин Хо удаётся сдвинуть кровать, но этого по-прежнему недостаточно. Судя по звукам, он не приблизился и на шаг. Тем не менее, скрежет ножки по полу привлекает его внимание, и Ин Хо убирается в комнату. До Ки Хуна доносится его истерически рваное дыхание и бряцанье металлических звеньев об ошейник. Ин Хо странно вскрикивает — то ли от боли, то ли от удивления. Звенья одно за другим ударяются о паркет. Громкий шорох, ещё один вскрик, и наконец шаги.
Ки Хун не успевает среагировать, когда его хватают подмышки и дёргают вверх.
— Ки Хун! Ки Хун! Посмотри на меня!
Усадив прямо, Ин Хо достаёт его руки из-под воды, поднимает над головой и замирает.
— Что…
В попытке освободиться Ки Хун дёргает локтями, но безуспешно — от шока Ин Хо сжимает его руки так, что наверняка останутся синяки. Пока он рассматривает чистые запястья со всех сторон, выражение дикого ужаса на его лице постепенно уступает место непониманию. Наконец он смотрит вниз, встречаясь взглядом, и совершенно потерянно выдыхает:
— Ки Хун, что… Что происходит?
Никакой разительной перемены нет — Ин Хо выглядит так же, как час назад. Живая подвижная мимика мало напоминает маску Фронтмэна, голос звучит знакомо и по-человечески, глаза не светятся красным, а губы не кривит демоническая ухмылка. Всё это Ки Хун фиксирует с явным неудовольствием. Поморщившись, он вытаскивает руки из ослабевшей хватки, отводит взгляд и выплёвывает едкое:
— С возвращением.
Он неуклюже встаёт, и вода оглушительным водопадом устремляется с одежды вниз, брызги летят во все стороны, но Ин Хо стоит на месте и смотрит на Ки Хуна, как на восьмое чудо света. Ошейник по-прежнему болтается у него на шее, бинт под ним мокрый, весь в красно-розовых разводах.
— Выйди, мне нужно переодеться.
Ин Хо колеблется, но в итоге молча уходит, прихватив с собой бритву. Когда Ки Хун возвращается в спальню, тот сидит на кровати и со сложным выражением лица смотрит на лежанку. Расстёгнутый ошейник он держит в руках, полуразмотанный бинт кровавым галстуком свисает на грудь поверх толстовки.
— Что всё это значит?
Ки Хун криво усмехается. У него множество вопросов подобного рода к самому Ин Хо, но это может подождать.
— Опять ничего не помнишь?
— В каком смысле «опять»? — Ин Хо выглядит испуганным. Кажется, он решил, что заработал деменцию или что-то вроде того. Ки Хун не хочет его разубеждать, но ему тоже надо кое-что выяснить.
— Ты помнишь, что случилось на острове?
Ин Хо заметно мрачнеет.
— Да. И как приехали сюда — тоже, а после ничего.
— Я так и думал, — Ки Хун достаёт из платяного шкафа аптечку и бросает её Ин Хо на колени. — Не знаю, что ты планировал делать дальше, но на следующий день ты слетел с катушек, и мы застряли здесь на полтора месяца.
— Полтора месяца?!
Ки Хун открывает запертый ящик тумбочки и кидает на кровать телефон Ин Хо. Тот включается довольно быстро, на экране появляется виджет с датой, временем и погодой. Ин Хо круглыми глазами смотрит на число. Растерянный и уязвимый, своим жалким видом он даже не располагает к злорадству, а лишь раздражает. Как бы Ки Хун ни ненавидел Фронтмэна, тот был нужен ему — уверенный, хладнокровный, собранный и как можно скорее.
Ин Хо сразу лезет проверять что-то в телефоне, но, когда Ки Хун открывает дверь спальни, нервно вскидывается:
— Куда ты?
— Спать, к Джун Хи. Ты можешь остаться здесь, — Ки Хун бросает взгляд через плечо и с удовольствием добавляет: — на кровати или на своём обычном месте.
Когда он снова пытается уйти, Ин Хо подрывается следом, однако, вскочив, останавливается в шаге, не решаясь подойти ближе.
— Нам нужно поговорить.
Ки Хун раздражённо выдыхает. Он не хочет, но им действительно нужно, и от этого никуда не деться. Впрочем, формат общения, при котором Ин Хо только слушает и выполняет, что сказали, кажется ему вполне приемлемым. Ки Хун к нему уже привык.
— Позже. А пока постарайся привести себя в порядок и понять, что к чему. Завтра у нас много дел.
На этот раз он даже не оборачивается, но, когда закрывает за собой дверь детской, Ин Хо по-прежнему смотрит ему вслед так, словно боится больше никогда не увидеть.